Георгий Санников - Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников

По воскресным дням мы на товарняках обязательно ездили в Сталинград. Каждый раз поднимались на Мамаев курган. Обшаривали все еще не разобранные блиндажи, подвалы. У каждого из нас были целые наборы немецких солдатских книжек (Soldbuch), знаков различия, военных эмблем, наград в виде железных крестов и прочей военной всячины. И конечно же оружия. Разного. Настрелялись вдоволь. Гранатами глушили рыбу в затоне и на озерах за Волгой. Долго хранился у меня как память найденный в одном из подвалов фотоальбом с фотографиями улыбающихся врагов в Париже, Варшаве, советских городах. Тут же семейные фотографии среди веселых и радостных молодых женщин и детей. Из сундучка, где лежал альбом, я извлек еще и дневник его хозяина-офицера с записями готикой. В те годы я мог разобрать только даты. Некоторую часть своего «хозяйства» я привез в Киев и, когда учился в университете, дал на время для работы над диссертацией одному инвалиду войны, потерявшему зрение в Сталинграде. Так все это у него и осталось. Мы часто находили в развалинах документы — красноармейские книжки, комсомольские билеты. А однажды нам попался и партийный билет. Все это мы сдавали в военкомат.

24 июня 1944 года мама принесла в этот мир еще одного члена семьи. Родился сталинградец — мой младший брат Митя. Конечно, любимый, потому что младший. Со временем он стал известным кинооператором. Живет и трудится в Киеве. Мы с Инессой его всегда воспринимали как маленькое любимое чудо, возникшее в нашей жизни в тяжелую военную пору.

Из-за тяжелой малярии у моей сестры Инессы отец по настоятельной рекомендации врачей был вынужден перевестись на Украину. Так мы очутились в Киеве. Шел 1944 год. Пройдя строгую медицинскую комиссию, я был принят в Киевскую спецшколу ВВС. Эти подготовительные военные заведения для подростков давали хорошую общеобразовательную, военную и физическую подготовку. Прививали воспитанникам настоящую «военную косточку». Я настолько изматывал себя спортом, что «перекачался» и заработал неприятности с сердцем и начальную гипертонию, хотя сам этого не замечал. Отказ от приема меня в летно-подъемное училище был подобен жизненной катастрофе. Карьера военного летчика оказалась не для меня. Уже в студенческие годы любовь к небу все же привела меня в киевский аэроклуб. Строгая медицинская комиссия на сей раз не нашла во мне никаких изъянов.

После окончания университета с радостью принял предложение работать в системе госбезопасности Украины. Мне повезло. Я попал на интереснейший участок работы. Воспоминания тех лет нашли отражения в моих книгах «Операция Рейд, или История одной любви» (М.: Детектив-Пресс, 2007) и «Большая охота. Борьба с вооруженным подпольем ОУН в Западной Украине»(М.: Печатные традиции, 2008, 2-е и доп. изд.).

Мой отец, вступивший в партию большевиков в годы Гражданской войны, был убежденным коммунистом, честным, принципиальным и скромным человеком. Вся его жизнь была подчинена интересам партии. В начале 1920-х годов возглавлял все кустарное кружевное производство Северного Урала. Знаменитые вологодские кружева. В доме — ни кружевнинки. Вся продукция шла на экспорт. Страна нуждалась в валюте. Родина отца — Ижевск. Его предки появились здесь в 1760 году, когда первые приписные крестьяне были пригнаны на реку Иж с берегов волжского притока Камы, чтобы создать железоделательный завод — основу оружейного производства. Они копали котлован и строили плотину, чтобы перегородить огромный пруд, заставить воду работать на механизмы завода. По линии отца все мои деды-прадеды были сталеварами и оружейниками. А предки по линии моей бабушки — Склюевой Екатерины Лукиничны — считались одними из лучших пистолетных мастеров. Моя мама тоже была «уралочка», родом из Воткинска. Старшая сестра Инесса родилась в Вологде, а я в Свердловске, откуда семи месяцев от роду меня перевезли в Ижевск. Неполных шести лет, я впервые узнал вкус южных фруктов — отца перевели в Дагестан, на знаменитый тогда военный завод «Двигательстрой» под Махачкалой.

Мне казалось, что я опосредованно был давно связан с Германией. В доме всегда велись разговоры о борющейся против нацизма Коммунистической партии Германии, о томящемся в тюрьме лидере КПГ Эрнсте Тельмане. Отец даже какое-то время брил голову «под Тельмана». Часто говорили о сражавшихся в республиканской Испании интербригадах, где более всего было немецких коммунистов. В доме звучали революционные песни тех лет. Я их помню и по сей день. Старшая сестра носила имя революционерки Инессы Арманд. Отец читал переводные книги писателя-коммуниста Фридриха Вольфа. Всей семьей мы по нескольку раз смотрели кинофильмы «Болотные солдаты», «Семья Оппенгейм», «Профессор Мамлок». В доме были книги немецкого прогрессивного писателя-драматурга Гергардта Гауптмана, имя которого так почиталось родителями, что чуть не закрепилось за мной.

Необъяснимое чувство охватило меня, когда я впервые вступил на немецкую землю в апреле 1958 года. Я долго не мог понять, что мне здесь показалось давно знакомым. Да, конечно же! Запах! Я з-нал его с мальчишеских лет по Сталинграду. Так пахло немецкое мыло, средство от насекомых, офицерский одеколон, немецкие сигареты и дым от них. Мне этот запах был знаком по найденным в степи и балкам грузам, сброшенным с самолетов в Сталинградский котел. Он исходил от уцелевших подвалов, где укрывались немецкие солдаты. Это был чужой для меня запах. Однако я вскоре привык к нему, и он перестал казаться мне чужим.

Мы были распределены по немецким семьям, где представились специалистами различных гражданских профессий. Я был «историком». Не знаю, по какому принципу, но была выделена группа в семь человек, которую для дальнейшей языковой практики отправили на остров Рюген в молодежный лагерь немецких студентов-славистов. Это был мой самый лучший месяц практики в языковой среде.

Короткий отпуск, несколько-дневная стажировка в МИДе. С красивым, продолговатой формы, в мягкой коже зеленого цвета с золотым тиснением дипломатическим паспортом я в новом качестве атташе МИДа возвратился в Берлин. Я проработал в Берлине без малого 12 лет. Насыщенный различными событиями период. Меня окружали интересные люди. Я участвовал в мероприятиях, о которых мог бы поведать с профессиональной гордостью. Работал под началом нескольких послов — Михаила Георгиевича Первухина, Петра Андреевича Абрасимова (дважды), Михаила Тимофеевича Ефремова. Советников-посланников, ставших впоследствии послами — Григория Васильевича Жилякова, Сергея Тимофеевича Аста-вина, Вячеслава Ивановича Кочемасова. Я горжусь, что у меня были такие руководители, как Александр Михайлович Коротков, Иван Анисимович Фадейкин, Владимир Павлович Бурдин, Евгений Изо-тович Шишкин. Меня окружала блестящая плеяда германистов нашего внешнеполитического ведомства — Белецкий Виктор Николаевич, Булай Борис Алексеевич, Быков Владислав Иванович, Ваулин Геннадий Афанасьевич, Гремитских Юрий Алексеевич, Грищенко Анатолий Иванович, Горбачев Николай Александрович, Давидян Армен Давидович, Ермаков Николай Александрович, Ерофеев Иван Алексеевич, Жаров Юрий Федорович, Квастель Самуил Меерович, Квицинский Юлий Александрович, Коптельцев Валентин Алексеевич, Козобродов Валентин Дмитриевич, Кузьмин Иван Николаевич, Лапин Генрих Эрнестович, Ломейко Владимир Борисович, Лысов Юрий Васильевич, Манжосов Юрий Васильевич, Михайлов Борис Яковлевич, Попов Валерий Николаевич, Родин Владимир Митрофанович, Рыбаков Юрий Михайлович, Сафрончук Иван Степанович, Семенников Альберт Васильевич, Сененков Алексей Алексеевич, Славин Григорий Иванович, Совва Всеволод Иванович, Слюсарь Анатолий Алексеевич, Сурков Николай Александрович, Тарасов Андрей Борисович, Шарков Юрий Михайлович, Шат-веров Александр Яковлевич, Шишкин Иван Александрович, Хотулев Бронислав Павлович, Юргенс Виктор Александрович…