Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 3

— Вас давно надо исключить из партии, чтобы вы не мешали людям спокойно работать. Если бы мы знали, что вы будете писать, мы бы не строгий выговор Лепихиной тогда дали, а исключили бы её совсем, — надрывался коммунист Дубовцев.

«О, ты бы давно всех исключил, кто тебе не угодил, да руки коротки», — с неприязнью к нему возражала я про себя.

— Из партии исключать её не за что, — перебил разошедшегося директора Соловьев, — ну а в остальном… Что же, прошу извинить…

Никогда бы я не дождалась таких слов, не будь бы здесь представителей из Обкома!

— Почему же все-таки вы не доверили мне пропагандистскую работу? — поинтересовалась я.

— Да просто. Чувашов принес список пропагандистов для просмотра. Дошла очередь до вас. «Может быть, мы заменим её? — спросил он. — Человек уже пожилой, на пенсии». «Ну что же, заменим, так заменим», — согласился я. Ну и изменили.

Я не поверила своим ушам. Неужели это тот Чувашов, который еще совсем недавно так хорошо относился ко мне, мог так поступить?

— Это Чувашов так сказал? — переспросила я.

— Да, Чувашов, — подтвердил Соловьев.

Я подавила тяжелый вздох.

«Ничего не известно, верно, этим людям, как мучительно трудно человеку, привыкшему к активной трудовой и общественной жизни, чувствовать себя оторванным от привычной работы, от коллектива, от товарищей, как невыносимо больно считать себя больше уже не нужным в жизни».

— Значит, если человек вышел на пенсию, его можно и за борт выбрасывать? Так что ли?

— Но надо же и молодых приучать к общественной работе, в том числе и пропагандистской, заметил Саушкин. — Вы поручаете молодым слушателям приготовить тот или иной вопрос? — поинтересовался он.

— Ну, конечно, — ответила я.

Савушкин одобрительно кивнул.

— Ну что же, будем считать конфликт исчерпанным? — подытожил он беседу.

— Да, если не будет подобного, несправедливого отношения ко мне. Я же не лично для себя добиваюсь каких-то материальных благ. Вы, надеюсь, — обратилась я к Соловьеву, — не дадите мне больше повода писать?

Тот промолчал.

— Вы только подумайте, мои ученики связывают имя моё с партией, меня просят дать рекомендацию для поступления в неё, или хотя бы рекомендательное письмо, если нельзя рекомендацию, а мне грозят здесь исключением из партии. Вот послушайте, что пишет мне одна из моих учениц.

И я зачитала соответствующее место из Людиного письма. Позднее я спрашивала её, не будет ли она обижаться на меня за то, что воспользовалась её письмом для своей защиты.

«За цитирование письма я ничуть не сержусь. Это бы было явной глупостью. Ведь первые уроки принципиальности мы получили от вас» — письмом ответила мне Люда.

На другой день меня попросил зайти в школу Берестов Ю.А.

Я пришла. Ох, как напустился, было, он на меня за сказанное мной о нём накануне и услужливо переданное Сагидой Михайловной своему молодому супругу!

— К чему вы рассказали всё это обо мне? — возмущался он. — Вы заставляете учеников писать себе письма…

«Ишь ты, и о письмах рассказала!» — подумала я, удивившись болтливости нашего секретаря. Раньше этого за ней не замечалось.

— Подхалимничаете перед ними, — забыв всякие приличия и уважение к старшим, изливался Берестов. — Вы…

Пришлось повысить голос и не совсем тактично оборвать его красноречие, указав на разницу наших возрастов. Вовремя вспомнились слова Тамары Андрияновны: «Учитесь защищать себя, Анастасия Николаевна. Не давайте себя в обиду».

— Вся парторганизация хочет, чтобы вас не было среди нас, а вы всё тут торчите, — бросил в запальчивости Берестов.

— Ну, ты, пожалуйста не говори за всю парторганизации, — вмешалась, наконец, Сагида Михайловна, присутствующая при нашей "беседе".

— С этого дня я буду следить за каждым вашим шагом, подкапываться под вас, — погрозил Берестов.

"Дурак ты дурак, — очень хотелось сказать мне ему. — Да разве ты один только следишь за мной? Не одна пара глаз уже давно присматривается ко мне, из всех сил стараясь на мои критические замечания увидеть что-то плохое и в моей жизни, чтобы было чем при случае уколоть меня. Не каждый принимает критику и правильно реагирует на неё. Только никак, не удаётся это сделать, а тебе, недоучке, и подавно. Следи на здоровье!"

Вслух же я спокойно сказала:

— Пожалуйста, следите.

"Вся парторганизации хочет, чтобы вас не было", — всплыли в памяти слова, сказанные Берестовым.

Это было что-то новое для меня.

Через несколько дней для собеседования с коммунистами перед обменом партийных билетов приехала группа товарищей из Райкома. К нам пожаловали Л. И. Зорина, М. А. Завалина, Т. М. Касимова и Баженова. Беседовали с каждым. Удостоилась такой чести и я.

— Ну, как идут ваши занятия в заводе? — начала Зорина.

— Хорошо. Я очень довольна ими.

— Посещают?

— Да. Бывают, правда, пропуски, но по не уважительной причине очень редко.

Совсем неожиданно для меня последовал вопрос:

— Вы как, все партсобрания посещение?

Я насторожилась.

— Все, а что?

— И выступаете на них? — не отвечая на мой вопрос, продолжала допрос Зорина.

— Да, почти всегда. Сагида Михайловна подтвердит, — кивнула я на нашего секретаря, сидящего тут же.

Та согласна кивнула.

— Всегда по существу?

— Конечно. Не было случая, чтобы мне сказали, что не соответствует действительности или не относится к обсуждаемому вопросу. Так ведь, Сагида Михайловна? — обратилась я к Берестовой.

Может быть, она и возразила бы в угоду Зориной, сказала бы, что это не так, тем более, что в кабинете директора, где велось собеседование, присутствовал Дубовцев, готовый всегда выступить против меня, но тут была ещё Н.А. Зайцева, при которой никак нельзя было сказать неправду. Сагида Михайловна вынуждена была снова подтвердить сказанное мной.

— К чему вы это всё спрашиваете? — поинтересовалась я.

— Я это к тому говорю, что, не лучше ли вам перейти в территориальную парторганизацию?

«Вон оно что! Вот куда клонят! Помочь таким, как Дубовцев и Берестов избавиться от меня, оторвать от парторганизации, где большинство поддерживает меня, чтобы было, потом легко расправиться со мной! Ну, нет, не выйдет», — быстро пронеслось в голове.

И я ответила:

— Я уже слышала разговор на эту тему. Кое-кому не нравится моя критика, и они хотели бы избавиться от нее….

При этих словах я бросила взгляд в сторону Мих. Алексеевича. Он сидел красный, опустив глаза, как провинившийся, нашкодивший школьник.

Сагида Михайловна побледнела.

Я поняла, что попала в самую точку и продолжала:

— Подумайте, как я могу уйти из этой парторганизации, когда вся моя жизнь связана с ней. Я — член общешкольного родительского собрания и классного, нередко прихожу в классы с беседой, здесь начала работать моя преемница по предмету — моя бывшая ученица. Я бываю у неё на уроках, стараюсь передать ей всё то, что мне помогало лучше доводить до учеников программный материал, здесь работают мои коллеги, с которыми я провела всю свою трудовую жизнь, мне часто приходиться бывать в школе за материалом для статей на темы воспитания. Как же я могу уйти из школьной парторганизации, если я пока всеми корнями связана с ней? Что это, по-вашему, будет в интересах дела? Кому это принесёт пользу?