Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2

Вчера вызывали в поссовет райкомовские работники и предлагали возглавить женсовет. Отказалась. Я действительно не могу выступать от имени только одних женщин. Да и едва ли я уже смогу выполнять какую-либо общественную работу вообще.

Как-то опустела душа, перегорела в ней всё, и не чувствую я больше человеческой любви, ни большой ненависти.

На меня смотрят еще как на человека, каким была я полтора года назад, а я уже стала совсем другой: и пассивной, и ко всему равнодушной, и пустой, и ни к чему непригодной. Я просто потеряла чувствительность, не физическую, духовную. И как-то не заметила даже, когда совершился перелом в душе и всё замерло. Наверное уже до конца жизни. Я никогда не буду жить для себя, для своего личного благополучия, но и активным участником общественной жизни я едва ли тоже буду.

На дворе буйно вступает в свои права весна. Только в душе моей нет пробуждения. И ничего не радует. Снова неделя прошла в постели на больничном. И не столько уж я не могла, сколько просто не хотела вставать. Вот так бы, никогда не ставать, лежать и ничего не делать. Интересно, появится ли у меня хоть к чему-нибудь интерес? Проснётся ли хоть к чему-нибудь душа?

Если так и замрёт в ней всё навсегда?

Есть такое выражение «моральный износ» у одних он наступает раньше, чем физический, у других — позднее.

У меня моральный износ наступил раньше, чем физический износ. И я тут ничего не могла изменить, ничем не могла помочь себе.

Так уж видно на роду моём было написано.

Даже самой над собой удивительно: в голове ни одной мысли, ни одного желания. Одна пустота. Вот и стала я не умная, как все говорят ещё пока, а пустая. Только этого ещё пока никто не замечает. А заметят, объяснят болезнью. И никто не узнает, что не столько я телом, сколько душой больна. Уж ничего я больше не жду, ничего не хочу, кроме того, чтобы у детей моих лучше жизнь сложилась, и ни на что не надеюсь.

Вот приду сейчас в коллектив, меня сразу спросят: «Как здоровье?» Я криво усмехнусь и скажу: «Да пока сносно».

Жизни прожита. Не так-то уж плохо прожита. И не надо ни о чём жалеть.

Моя нервная система не выносит никакого напряжения. После недельного лежания отвела день в школе и снова началась сильная головная боль. Сегодня с самого утра.

В больницу не пойду. Надо программу заканчивать. Будь что будет. Ученики не виноваты.

А я? Разве я в чем-то виновата? Всё делалось независимо от моей воли. Я не виновата, что всё это оказалось такими сильными.

Вот и опять праздник проходит. 1-го мая весь день спала. 2-го пошла к Там. Андр. (она ещё до праздника приглашала). Пришла, а у нее гости (Чежеговы, Берестовы, К.А.). И опять почувствовала себя лишней. Зачем пришла? Кто тебя позвал? Никто. Ну и не надо было ходить. Больше не пойду. Лишняя….лишняя…. Всюду лишняя. Я, кажется, на этом свете вообще лишняя….

Музыка…. Она действует, на душу, как целебная вода, она уводит в другой мир, мир красоты и счастья, она побеждает мрак и злые силы, она будит в душе самые лучшие человеческие чувства. С наслаждением слушаю «Иоланту» Чайковского. Чудесная музыка и голоса. Как жаль, что времени мало ей приходится отводить.

— Скоро выйду на пенсию, — говорю я.

— И работать нигде не будете?

— Не буду. По крайне мере в школе не буду.

— А где вы будете работать? Дома всё равно не усидите. Не такой у вас характер.

Да, я раньше, два года назад, тоже думала, что дома мне не усидеть, что если и работать не буду, то в общественной жизни буду принимать самое активное участие. А сейчас думаю, с грустью думаю, что усижу дома, смогу спокойно жить и без активного участия в жизни. Человек ко всему привыкает.

Велика приспособляемость к жизни у всего живого, и телесная приспособляемость, и духовная. Я выжила в трудной борьбе с собой, но сломалась, не согнулась, просто сломалась. И живу сейчас просто по инерции. Все живое должно жить. Вдалбливаю в себя эту истину и не могу до конца вдолбить.

Ничто мне сейчас не дорого и никто не дорог. Не хочется никого не видеть, ни слышать.

Вот так и выбрасывается человек из жизни. Долго мне всё-таки наверное не прожить. Постоянно чувствую себя временно пребывающей. А душа болит, болит….

Мама, мама, зачем ты родила дочь свою и зачем оставила мучиться на этом свете?

Жизнь прожита. Не надо ни о чём жалеть. Живи, пока живётся. Как другие.

Хочу ли я, чтобы кто-то вывел меня из этого состояния? Нет, даже этого желания у меня нет. Ни одного желания, ни одного стремления. Пусто…. Послезавтра надо идти, как заседателю, на судебный процесс. С каким бы интересом я пошла на него раньше! А сейчас думаю о послезавтрашнем вечере как об обузе, о деле, которое будет заставлять меня как-то думать, а мне этого совсем не хочется. Вот и я превратилась в «пассажира незанятых мест», — как писал Андерсен-Нексе и начинаю уже свыкаться со своим положением. «Если изменить положение нельзя, человек к нему привыкает».

Дни тянутся один за другим. Тоскливо и неинтересно.

Вчера проводили 10-ый класс на экзамены. Раньше меня до слез трогал этот момент. А сейчас и тут душа оказалась глуха. Ни слезинки на глазах, ни струнки не дрогнула в душе.

Ну что же, вот так я могу прожить дольше, потому, что не будет больше душевной боли и страданий, от которых захочется избавиться. Поспать, поесть, сделать немного для детей — вот так и буду жить, вернее существовать.

И не потянет меня больше туда, и не буду я ждать больше чьего-то внимания.

Удовлетворяет ли меня такое существование? Нет. Но я ничего не могу изменить.

Проснётся душа, проснётся и чувство к нему. Опять буду вспоминать годы его пребывания в школе, моё тёплое отношение к нему и его ко мне и с горечью знать и помнить, что ничего в его душе ко мне нет, кроме недоверия и холодного равнодушия. За что? Пусть лучше уж спит душа.

Помню лет 16 тому назад, как-то зашла я в учительскую, сидят на диване Сагида М. и ещё кто-то из учителей и решают вопрос взаимно или не взаимно?

— О ком это вы? — спрашиваю.

— О вас, — отвечают.

— Обо мне? А второй кто?

— Подставляйте ухо, скажу, — говорит Сагида М.

Я подставила, и она шепнула. Я рассмеялась только тогда и спокойно спросила:

— И как же вы решили?

— Решили, что взаимно, — ответили они. Вот как было.

А он: «Оппозиция». Эх, ты.

Вот и всё.

Кончился период жизни, начался период существования.

А могло бы всё быть по-другому. Могла бы я ещё вести лет 10–12 активной жизни. И служила бы примером для других дел сделать немало могла бы. Ну что ж, судьба распорядилась по-другому. Не всё зависит от воли человека.