Игорь Рабинер - Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

« Однажды он упал и шейку бедра сломал. Парень какой-то наглый откуда-то выскочил и уронил его. Говорит: «Ну ладно, я пошел». — «Помогите хоть поднять». — «Мне некогда». И убежал. Пока не приехала «скорая», мы его даже поднять не могли. Такие вот бывают люди.

Положили в больницу, на следующий день прихожу, зная, где его место. Захожу в палату — никого. «Где он?» И тут такой ответ: «А его уже нет». У меня все похолодело внутри — так дословно сказали. А оказалось, Михайлов подключил Андрея Сельцовского, бывшего врача команды, ставшего министром здравоохранения Москвы, и папу перевезли в Боткинскую. Но в известность нас не поставили. А мне уже помощь оказывают, потому что после таких слов плохо стало…

Но оправился. Ходил без палочки. Но перед тем, как ему делали операцию, собирался консилиум. До этого у папы было два инфаркта. Когда не стало мамы и когда погиб мой сын. Операция — это наркоз. И врачи мне сказали, что дают только 20 процентов на то, что он этот наркоз перенесет. Либо, если без операции, то все время будет лежать. Я ответила: «Пусть этот вопрос решает сам. На себя ответственность не возьму, потому что он очень активно живет. За весь сезон ни одного домашнего матча ЦСКА не пропустил — значимые, незначимые… Поэтому у него спрашивайте».

Бегонька была того же мнения: «Это только дед должен решать». И он сказал докторам: «Лучше умереть на операционном столе, чем лежать всю оставшуюся жизнь. Если бы не эта нога — знаете, как бы я сейчас по бабам бегал!» В общем, сделали ему операцию. Пролежал он в больнице дольше обычного срока, но выкарабкался. И все-таки, думаю, тот наркоз свою роль сыграл — только спустя время. Через год у папы случился обширный инфаркт, и его не стало ».

Есть у Татьяны Харламовой роковое число — 27. Я спросил, часто ли ей снился брат, и тут выяснилось:

« Ни разу никто не снился — ни папа, ни мама, ни брат, ни сын. Но я каждый месяц езжу на Кунцевское кладбище 27-го числа. И брат, и папа, и сын — все ушли 27-го. В разные месяцы, но в одно число. Они все похоронены в одном месте. 27 августа, когда на Кунцевском собираются и его друзья, и партнеры, и болельщики, я стараюсь приезжать туда рано утром, когда еще никого нет. Потому что в этот день не могу видеть людей. Больно ».

Алексей Касатонов рассуждает:

« Я часто думал, смог ли бы Валера найти себя в сегодняшней жизни. Доводилось слышать мнение, что он был слишком честным и открытым для нее. Но, думаю, дело для него нашлось бы. Хотя пройти через 90-е, когда и в стране, и в хоккее был период развала, Борисычу было бы сложно.

А сейчас все люди, которые приносили славу нашему хоккею, — при деле. Потому и не сомневаюсь, что сегодня Харламов был бы востребован. Но так вышло, что сейчас востребован его образ. И о Валерии Борисовиче снимают фильм, который гремит на всю страну, и он собирает рекордную на тот момент кассу ».

Спрашиваю Татьяну Борисовну о том же.

« В России он бы работал только детским тренером, — убеждена она. — А может, сразу после окончания карьеры игрока уехал бы поднимать хоккей в Испанию. В 81-м у него уже было приглашение в Барселону, и он очень хотел поехать. Спорткомитет Испании интересовался: мол, как же так, во Франции есть хоккей с шайбой, а у нас — только на траве.

Между прочим, когда при его жизни мы с мамой были в Бильбао, то попали в место вроде нашего Парка культуры — Арчанда. В горах, на высоте. Там был искусственный лед — и стояла Валеркина фигура. № 17, Валерий Харламов, в хоккейной амуниции. Ее установили еще в конце 70-х.

В Испании выходили и фильмы о нем — благо, в том же Бильбао очень много людей, вернувшихся из России, и они понимают, что такое хоккей. Киноактер Альгис Арлаускас в свое время уехал с семьей на Пиренеи и сделал очень хороший фильм «Жить и умереть в России». Одна серия посвящена маме и Валерке. Ее показывали там и на испанском, и, что очень важно, на языке басков.

А недавно испанцы приезжали снимать телевизионный фильм сюда. Они давно приставали, но я — человек не медийный, не люблю все эти дела. Но тут Бегонька, племянница, говорит: «Теть Тань, так хочу в Бильбао! Мне столько рассказывали про эти места, так хочется по ним пройтись! Давай поедем!» И в то же время звонят эти киношники: «Татьяна, когда можно к вам приехать?» Отвечаю: «Мы как раз будем сейчас в Бильбао». Думала, этим все и ограничится.

Они приехали в Бильбао, отсняли там Бегоньку. И им повезло, потому что и дом, и школа, и таверны, куда он приходил с дедом и танцевал, и другие места, где Валерка бегал и играл, — все сохранилось. Я все это помню и знаю — вот и провела, и показала. Но съемочная группа этим не ограничилась и добралась до Москвы. Сняли дом на Ленинградке, где мы жили, двор. Разговаривали с Сашей Мальцевым, Борей Михайловым. Даже нашли такую же машину, светлую «Волгу», на какой он разбился. Неплохой фильм о Валерке получился, даже хороший. Когда они спросили о впечатлениях, сказала: «Мне хочется еще». В Испании уже призы получил ».

К сожалению, отношения с семьей Ирины у родных Харламова не сложились. Была даже долгая тяжба за право опекунства над Сашей и Бегонитой, которую выиграла другая сторона.

« С Сашей мы так и не общаемся — его так настроили, наверное, — говорит Татьяна Борисовна. — А сейчас тем более, после того как он на меня в суд подавал. Вышла книга Леонида Рейзера «Вспоминая Харламова», для которой я давала фотографии из личного архива. Когда он ее увидел, его адвокаты на три миллиона рублей мне иск предъявили. На основании того, что это их архив и я им не имела права пользоваться. При том что он о нем даже не знал! Суд этот мы выиграли, конечно.

С сестрой они совсем разные. Мы с Бегонькой одной семьей живем. Она стала мастером спорта по художественной гимнастике, родила двух дочерей и сына. В детстве была — копия деда! Кудрявая, с ямочками на щеках. А Саша… Живет хорошо — и слава богу ».

В 2005 года Харламова посмертно ввели в Зал хоккейной славы в Торонто — при том, что в НХЛ он никогда не играл. Но Татьяну Борисовну на церемонию в Канаду не приглашали.

« Нет, я там никогда не бывала, — говорит она. — И мне было очень обидно за отца. Уж его-то могли пригласить. Ему и вообще нам заранее даже не сообщили. Мы потом уже из газет узнали ».

…Тогда, в 2005-м, первый за все времена представитель России — Игорь Ларионов еще не был членом выборного комитета Зала славы. Уж Профессор-то, успевший сыграть в одном звене с Харламовым за сборную несколько товарищеских матчей в том самом 1981-м (и обожающий вспоминать, сколько хоккейной мудрости за те минуты Валерий Борисович ему передал), о таких вещах точно позаботился бы.