Игорь Рабинер - Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

Андрей Петрович его порой поддерживал в плане дисциплины и так далее. А Николай Петрович в любой ситуации всегда стоял за ребят. И в этой связи у них было небольшое расхождение.

Константин Иванович ребятам «вваливал», а Николай Петрович наоборот: «Ладно, ничего. Не переживайте, все будет хорошо». Один давит на пацанов, а второй смягчает — и получается баланс. Плюс к тому, Бесков с Андреем Петровичем периодически выпивали вместе, был у них и в этом плане альянс. А непьющему Николаю Петровичу это не нравилось ».

О том же — Вагиз Хидиятуллин:

« С Андреем Петровым — Андрей Петрович Старостин называл себя именно так — они порой до утра засиживались. Но приходили к команде в безупречном виде: никогда в жизни не поймешь, что у них была бессонная ночь. Это и Лобановского касается. Пробор у Бескова всегда оставался идеальным. Внутренняя культура у тренеров этого поколения была высочайшая ».

Коль скоро затронули тему алкоголя — рассказ в лицах от Никиты Симоняна, красочно дорисовывающий штрихи к портрету.

« Когда Бесков работал в «Спартаке», я в середине 80-х спрашивал Николая Петровича: «Как вам работается с Константином Ивановичем?»

«Ну что тебе сказать? — вздыхал Старостин. — Можешь посчитать: год работы с Бесковым — за три, а я с ним работаю уже восемь лет».

Закоренелый трезвенник, Николай Петрович еще и пожаловался мне, что Бесков выпивает. Я в годы работы тренером не представлял себе, что можно до игры выпить даже 50 граммов водки или коньяка. А Старостин говорил:

«Представляешь, Никита, раньше он выпивал до игры, потом стал выпивать после игры, а сейчас — и в перерыве!»

Я смеялся: «Да ладно, Николай Петрович, тут уж вы загнули».

«Нет-нет. Пока он делает указания на вторую половину, в массажной Миронов ему уже готовит. Команда уходит из раздевалки, он хлобысь — и пошел».

Но удар Костя, надо сказать, держал. Мог ведро выпить — и не опьянеть. Как и Лобановский. Тот вообще наутро вставал — и на пробежку. Со временем, правда, заменил ее ходьбой.

Бесков, говорите, считал, что Николай Петрович Старостин не разбирался в футболе? Ну, это субъективное мнение Константина Ивановича. Он вообще был убежден, что мало кто, кроме него, в футболе смыслит. А я считаю, что Николай Петрович разбирался, и еще как! Но еще лучше он разбирался в людях и в отношениях между ними ».

В завершение же темы Андрея Старостина — колоритная цитата Валерия Рейнгольда, в своем неповторимом стиле повторившего тезисы Ловчева и Ярцева:

« Николай Петрович вообще со стороны никого не брал, кроме Бескова, которого всучил ему Андрей Петрович, родной брат. Они с Константином Ивановичем в связке работали в сборной. Иначе Бесков никогда порог «Спартака» не переступил бы. Но и Андрей, и вслед за ним Николай Петрович не ошиблись. Как тренер Бесков — талант сумасшедший. И многое сделал для «Спартака» .

«Многое» — это за три первых года сначала возвращение в высшую лигу, а затем, с разминкой в виде пятого места, — золото 1979 года. Спустя десять лет после предыдущего, достигнутого «Спартаком» под руководством Никиты Симоняна. Для 59-летнего Бескова, как вы помните, оно стало первым в тренерской биографии.

При этом любопытный штрих о его отношении к «Динамо» и «Спартаку» я услышал от Юрия Семина, который в конце 1960-х перешел как раз от красно-белых к бело-голубым, возглавляемым Бесковым. Оказалось, в те годы, что любопытно, Бесков не переносил красно-белого цвета и порой напоминал Семину о его спартаковском прошлом.

« Как-то раз были в Южной Америке. В автобусе Константин Иванович обращается ко мне: «Представляешь, какое счастье, что ты в «Динамо» попал? Считай, что выиграл в лотерею «Волгу»!» Я, конечно, для порядка кивнул. Но и вправду именно в «Динамо» провел лучшие свои игровые годы ».

Дома у Бесковых жил попугай, который со временем научился кричать: «Спартак» — чемпион! «Спартак» — чемпион!» Валерия Николаевна рассказывала:

« Его звали Петруня. Он прожил у нас много лет, но, увы, трагически погиб. Потом у нас было еще несколько Петрунь, и всех мы учили простым домашним фразам вроде «Костя пришел», «Лерочку люблю». Последний улетел два года назад. Совсем забыла, что он сидит у меня на плече, и вышла на балкон… »

Попугай Петруня мог сколько угодно быть фанатом красно-белых, — но Бескова симпатии спартаковского сообщества и легенд клуба волновали мало. Скорее наоборот. Послушайте историю, которую рассказал мне Анатолий Исаев, олимпийский чемпион Мельбурна-56, ближайший друг Никиты Симоняна и его ассистент, когда тот был главным тренером «Спартака».

« Я же с Бесковым работал восемь месяцев в 77-м году. Он все время унизить меня хотел. Я чувствовал себя и работал свободно, как принято было всегда у нас в «Спартаке». До тренировки выходил с пацанами — Хидиятуллиным и Глушаковым. Те видели, что я могу с мячом делать, — и признали меня. Работалось с ними в удовольствие. Отдаю Вагизу пас «черпачком». И вдруг приходит Бесков: «Ты чего поле портишь?» А я даже не в бутсах был, а в тапочках! Отвечаю ему: «Вы серьезно или шутите?» И пошло-поехало.

Мы перед тренировкой выходили на полчаса раньше, ставили жесткие барьеры и с Глушаковым (Валерием, дядей Дениса. — Прим. И.Р.) отдавали друг другу передачи — он пятнадцать, и я столько же. Нужно было четко попадать в середину под барьером, чтобы мяч не коснулся земли. Вдруг Бесков сзади подходит: «Разве так бьют?»

Я ему: «Пожалуйста, ударьте, как бьют». Он бьет — и не попадает. И еще раз — то же самое. Подначиваю его: «Я, между прочим, веду 1:0». — «Ты сколько сделал ударов?» — «Три». — «А я два». Он и третий не попадает. Я уже завелся, говорю: «Вот как надо бить!» — и кладу с левой ноги дважды подряд. Бесков уже к чему угодно цепляется: «А почему ты с левой бьешь?»

Закончилось все это после августовского матча с «Тереком». Бесков по натуре был трус. Имелась проблема с составом, и собрался тренерский совет, в который из числа игроков входили Ловчев, Папаев, Прохоров, Кокарев и кто-то еще. Они проголосовали за тот состав, который назвал Константин Иванович. Он ко мне: «Ну ты-то можешь что-нибудь сказать?»

Отвечаю: «Почему же не могу? Могу». И выхожу к макету.

«Мы, — говорю, — команда «Спартак», нас уважает соперник, и мы должны ставить задачу атаковать. Вы поставили Ловчева левым защитником, а в центр полузащиты — Ноздрина. Но в этом случае Ловчева легче будет перекрыть, так как подключаться он будет только по своему флангу. От Ноздрина же впереди опасности не возникнет. А вот если Ноздрина поставить слева в защите, а Ловчева — центральным хавбеком, то Евгений сможет неожиданно врываться в зоны и слева, и справа. Будет разнообразие, при котором противнику будет труднее сориентироваться».