Елена Вайцеховская - Фигурное катание. Стальные девочки [litres]

– Я постоянно пытаюсь понять, какими качествами должен обладать спортсмен, чтобы бороться за пьедестал. И прихожу к выводу, что это целый комплекс составляющих. И вид у него должен быть соответственный, и определенным набором прыжков надо владеть, причем каждый из этих прыжков по заходу и выходу должен быть индивидуальным. Спортсмен не должен быть как все. В нем обязательно нужно найти что-то особенное. Чтобы человек выходил на лед, и все понимали: так катается только он.

По поводу своей жесткости в отношениях с подопечными тренер тогда же сказала:

– Конечно, куда проще не ставить девочек на весы в переходном возрасте, не отбирать у них еду, не заставлять бегать кроссы… Конечно, ребенку обидно, и он очень часто ищет, кому пожаловаться. Здесь очень важно, какую позицию занимают родители. Именно они должны объяснять ребенку, что все, что делает тренер, он делает во благо. И должны понимать: раз уж пришли в такой тяжелый вид спорта, то, наверное, пришли не просто так, а за результатом. А раз так, надо уметь терпеть. Не все ведь понимают, что если наставник кричит – значит, любит. Значит, он видит в тебе что-то такое, чего нет в других спортсменах. Я сама в своей спортивной жизни проходила через такую ситуацию. Ловила каждый взгляд, а мне делали одно замечание в неделю. Вот это действительно страшно…

В том же интервью Этери произнесла фразу, которая впоследствии превратилась в краеугольный камень созданной тренером системы: «Если родители встают на сторону ребенка, тренер в этом противостоянии всегда проиграет».

Эти постулаты, составляющие свод жизненных правил тренера и периодически озвучиваемые в СМИ, сами по себе были очень правильными.

«…Мне ничего не остается, кроме как работать с тем материалом, что есть, и пытаться создать свой продукт. Слова „материал“ и „продукт“ могут очень не понравиться читателям. Но это так и есть. Та же Женя Медведева – это продукт нашей фабрики…»

«…Я не знаю, что такое характер победителя и как его выковать, – все это лирика. У спортсмена просто должен быть характер. Он поставил цель и должен к ней прийти. Независимо от того, болит у него что-то, устал, страшно. Без мотивации выдержать это невозможно. А мотивация тут бывает только одна – не видеть себя вне льда. Вот я, например, не представляю себя в офисе или в магазине. И у них так должно быть…»

«…Если ребенок выигрывает медаль, родителям нельзя начинать думать – ну все, теперь дальше он сам. Не будет он ничего делать сам. Спортсмен должен отражаться таким рикошетом от тренера к родителям, от родителей к тренеру. Получается как раз тот самый коридор, в котором спортсмен находится и не может найти оттуда лазейку наружу. Человек ведь всегда ищет, где проще, – это совершенно нормально. И как только родители начнут спортсмена жалеть, он сразу и уйдет туда, где жалеют. Не надо этого делать!..»

«…Став тренером, я всегда даю спортсменам шанс вернуться. Меня часто спрашивают, зачем? Наверное, потому, что в свое время меня никто не убедил изменить решение, и эта боль нереализованности осталась…»

Незадолго до Олимпиады в Пхенчхане один из моих коллег написал:

«Этери продвинулась дальше всех туда, где находятся пределы женского фигурного катания. Она единственная, кто смог поставить создание фигуристок на конвейер. У Тутберидзе идеально отлажена система: есть человек, который занимается техникой прыжков, другой отрабатывает дорожку шагов, третий – хореограф. А она все это контролирует как топ-менеджер и добивается нужного результата. И еще у нее идет жесткая отбраковка девочек. Но те, кого Тутберидзе отсеяла и кто перешел к другому тренеру, даже не приблизились к результатам, которые показывали раньше…»

Почему же тогда столь неоднозначно воспринимали Тутберидзе в ее же собственном кругу? Ведь ради результата она действительно работала как проклятая, требуя того же самого от других. Никогда не жалела своих спортсменов, но ведь прежде всего она не жалела себя.

Возможно, причина заключалась в том, что, создав собственные правила игры, Этери в какой-то степени обманывалась, искренне считая, что эти правила могут быть распространены на окружающий мир. Ведь те же самые слова о шансе вернуться, который дается каждому, подразумевали в ее устах, что вернуться человек может только в прежних кондициях и с прежней способностью работать. Что он будет по-прежнему верить в то, что не существует никакого пубертата, что нужно просто закрыть рот и не есть, как сказала однажды журналистам, повторяя, по сути, тренерские слова, Алина Загитова, а до нее неоднократно говорила Медведева.

Убивая как-то время в одном из длинных рейсов, я начала читать одолженный соседкой женский роман, героиня которого объясняла подруге, что правда – это вообще крайне неоднозначное понятие. Как таковой ее просто не существует, поскольку у каждого человека она всегда своя. Ты можешь не верить собеседнику, но должен понимать: если он пытается что-то до тебя донести, то именно это он считает правдой в текущий момент и, естественно, хочет, чтобы точно так же считали все окружающие.

На первый взгляд, утверждение показалось мне спорным, но, чем больше я об этом думала, тем отчетливее понимала: если начинаешь принимать слова собеседников именно в этом ключе, а не искать в каждой фразе подтекст, очень многое становится значительно понятнее и проще. Другой вопрос, что такая же собственная правда всегда имеется у окружающих тебя людей, и не факт, что она тебе понравится, будучи озвученной.

Именно так все чаще всего и происходило в случае с Тутберидзе.

Когда в 2015-м Елизавета Туктамышева стала чемпионкой мира, ее тренер Алексей Мишин говорил мне в интервью:

«Я не очень люблю „детский сад“ на льду. Дело не в возрасте, не в росте и не в телосложении. Юниорскому катанию свойственны более резкие, оборванные движения. Когда такой ребенок появляется на льду, делает сложнейшую программу, заражая окружающих своим азартом, нацеленностью и эмоциями, это, конечно, здорово подкупает. Но такой эффект нельзя эксплуатировать слишком долго. Потому что хочется видеть развитие, дотянутость, красоту линий…»

Примерно об этом же говорил и другой известный тренер – Рафаэль Арутюнян:

«Давайте сначала определимся, чего мы хотим. Любой ценой добиться того, чтобы отдельно взятый фигурист на протяжении двух или трех лет был непобедимым, как была Евгения Медведева? Не уверен, что это правильно. Лично мне вообще не нравится идея непобедимости одного человека. Нравится идея элиты, в которой на равных борются между собой сразу несколько спортсменов. А войти в элиту можно в любом возрасте. Вы же не будете отрицать, что Каролина Костнер в свои 30 лет была спортсменкой элиты? О том же говорит пример Лизы Туктамышевой. Конечно, тяжело постоянно находиться в обстановке, где срок жизни каждого очередного лидера – два-три года, после чего его „съедает“ более молодой и резвый. Поэтому я не первый год твержу о том, что детское и женское катание – это два совершенно различных вида спорта, которые хорошо бы разделить. Мне, например, после Игр в Пхенчхане стало намного интереснее смотреть на Алину Загитову, на Женю Медведеву. На то, как Женя меняется, попав в руки к Брайану Орсеру. Интересна Туктамышева, Костнер. В этом и есть смысл фигурного катания – оно должно быть разнообразным, на любой вкус».