Елена Вайцеховская - Фигурное катание. Стальные девочки [litres]

Впоследствии я не раз думала о том, что, по этой логике, самым большим фанатом Этери Тутберидзе должна была стать я сама. Ее честолюбие и нацеленность на результат были теми самыми качествами, которые невероятно привлекли меня в этом тренере в 2011-м, когда мы впервые встретились в канадском Квебеке на финале Гран-при, куда Тутберидзе привезла двух своих учениц-юниорок – Полину Шелепень и Юлию Липницкую.

Эти две спортсменки произвели тогда настоящий фурор, выиграв золото и серебро, после чего я и подошла к тренеру с просьбой об интервью. Разговор пришлось немного отложить: Этери попросила дать ей возможность посмотреть церемонию награждения учениц, а затем и пресс-конференцию с их участием. Я же в ожидании беседы традиционно попыталась навести о собеседнице справки. И с удивлением обнаружила, что никто из коллег Тутберидзе толком не может мне ответить, в каком виде фигурного катания выступала Этери в бытность спортсменкой и каких результатов добилась. Пришлось, включив диктофон, первым делом заполнить этот пробел.

– Никто меня не помнит, наверное, потому, что я каталась в те времена, когда в стране началась перестройка, – рассмеялась Этери. – Сначала тренировалась у супруги Эдуарда Плинера, а затем и у самого Плинера на стадионе «Юных пионеров». Начинала как одиночница, потом перешла в танцы – из-за того, что была довольно высокой. У кого я только не каталась! У Татьяны Тарасовой, затем у Елены Чайковской, Натальи Линичук, Геннадия Аккермана, снова у Тарасовой. Несколько раз становилась призером этапов Кубка СССР, отбиралась в финал, но все это, конечно, не очень серьезные достижения. А в 18 лет уехала в Америку – в театрализованное ледовое шоу Ice Capades. Отработала там почти пять лет. Восстановить навыки одиночного катания до такой степени, чтобы быть интересной американской публике, я уже была не в состоянии, поэтому нашла довольно сильного партнера, который когда-то катался в Питере у Людмилы Великовой, и мы с ним стали выступать как «адажио team». В общей сложности моя американская эпопея продлилась шесть лет. Уйдя из шоу, я еще год тренировала всех желающих. Работала с утра и до позднего вечера, но было ужасно скучно. Словно вся жизнь в 24 года остановилась. И, поразмыслив, я вернулась в Москву.

После Олимпийских игр в Пхенчхане, когда о доминировании спортсменок Тутберидзе заговорил весь мир фигурного катания, я часто возвращалась мыслями к тому разговору. Пыталась понять: на чем основано безудержное честолюбие Тутберидзе-тренера? Не на том ли, что сама она провела большую часть спортивной жизни в роли гадкого утенка? А может быть, дело было не только в спортивном прошлом: Этери родилась в большой многодетной семье пятым ребенком и, по ее же собственным словам, была вынуждена постоянно донашивать одежду даже не за тремя сестрами, которые были намного старше, а за братом, притом что мальчиковую одежду она всегда ненавидела. Вполне возможно, что на фоне трех старших сестер, более чем удачно вышедших замуж, младшая чувствовала себя не слишком комфортно, тем более что сама, отвечая в одном из интервью на вопрос о своих отношениях с отцом, сказала фразу с очень глубоким подтекстом: «Он ждал мальчика. Сына…»

Близкий к ее семье человек рассказывал мне, что самой заветной мечтой Этери было добиться в спорте таких успехов, чтобы отец стал гордиться ею. Однако судьба не дала ей этого шанса: отец, много лет тащивший на своих плечах всю семью, ушел из жизни, так и не увидев громкого успеха первой из звездных учениц Тутберидзе – Юлии Липницкой.

Начав работать тренером, Этери никак не могла выбраться из прежней колеи невезения. Да и кем она тогда была для профессионального мира? Фигуристка-неудачница, у которой толком не сложилось ни в спорте, ни в шоу, и не имеющая ни опыта, ни реального образования. Формально оно у нее было: когда-то, параллельно с занятиями в институте физкультуры в Малаховке, Этери училась на хореографа-балетмейстера у Геннадия Гараевича Малхасянца в Институте современного искусства. Просто было это, по ее же собственным словам, еще до отъезда в США, когда фигуристке было всего 18 лет. В Америке же приходилось не столько учиться, сколько выживать. Как, впрочем, и в Москве.

– Никто ведь меня дома не ждал, поэтому в поисках трудоустройства пришлось помаяться, – вспоминала Тутберидзе в том первом нашем интервью. – Сначала пришла к Чайковской. Была готова на любую работу, но Елена Анатольевна меня не взяла – не нашлось ставки. Потом мне отказали на стадионе «Юных пионеров», потом в ЦСКА. В итоге я приткнулась сначала на каток в Братеево, потом уехала в Зеленоград, еще через какое-то время нашлось местечко на катке «Серебряный» – именно там я набрала группу, в которой оказалась четырехлетняя Полина Шелепень. Честно говоря, я тогда искала, куда бы уехать. Задумалась об этом после того, как в моей группе произошел массовый уход спортсменов к Алексею Мишину и Марине Кудрявцевой. Льда-то было мало. «Серебряный» всегда считался хоккейным катком. Максимум, на что я могла рассчитывать, – одна полуторачасовая тренировка в день. И то не всегда: в дни турниров наши тренировки обычно отменяли…

В другом своем интервью Тутберидзе рассказывала о том периоде более подробно. В частности, о том, как после нескольких отказов подряд увидела в телефонном справочнике объявление московского цирка на льду. Позвонила туда, и ей сразу предложили две площадки. Одну на Таганке, где требовался тренер три раза в неделю. Вторую – в Братеево, в группу здоровья. Позже, вернувшись в разговоре к этой теме, она признается, что испытывала огромное желание доказать, что все те люди, которые отказывали ей в работе, вынудив в итоге уйти на цирковую площадку, ошибались. И что, не испытав того унижения, она никогда не стала бы тем, кем является сейчас.

Перебравшись на постоянную работу в Беляево, тренер нашла свою первую золотую девочку – Липницкую. Хотя точнее будет сказать, что тренера для своей дочери нашла Даниэла Липницкая – позвонила Этери и попросила разрешения привезти дочку на просмотр.

– Я сразу согласилась взять девочку к себе, – вспоминала Тутберидзе. – Дома в Екатеринбурге Юля занималась не только фигурным катанием, но и художественной гимнастикой, причем и тот и другой вид спорта давались ей достаточно легко. И я была, честно говоря, потрясена тем, что при уникальной природной гибкости Липницкая каждый день очень много времени тратит на дополнительную растяжку. Она вообще другая. Полина Шелепень, например, довольно тяжело переносила роль лидера. Когда мы повезли ее на первый юниорский финал Гран-при, все считали, что она едет выигрывать. А она осталась второй. Через год – пятой. Как только на первые роли вышла Липницкая, Полина успокоилась и стала кататься гораздо лучше. А вот Юле, напротив, хочется быть лидером. Был период, когда я видела, что Липницкую сильно раздражает тот факт, что она никак не может выиграть у Шелепень…