Роман Гуль - Я унес Россию. Апология русской эмиграции

1947. Мордовия

К этому стиху Востоков тогда же сделал следующее примечание: «Велик контраст между стесненным горами и домами небом Европы и небом нынешнего моего местонахождения». (Вот как! Оказывается в Европе и неба-то вовсе нет. А я сдуру думал, что небо одно для всей земли. Оказывается, нет, Европа — безнебна. А вот АРХИПЕЛАГОМ ГУЛАГ, оказывается, правит небо. Какая невероятная интеллигентско-евразийская загогулина! — Р.Г.)

По отбытии им срока Савицкого вернули в коммунистическую Прагу в образе «доходяги», где он и умер в нужде и болезнях.

Не лучшая судьба ждала и другую «иллюзию примирения» — сменовеховцев. В том же 1921 году группа «сменовеховцев» выпустила сборник статей «Смена вех». По своим идеологическим устремлениям эти две группы (евразийцев и сменовеховцев) были разны. Евразийцы шли от славянофилов, в их идеологии момент православия играл большую роль, они были почвенники-распочвенники. Сменовеховцы шли от западничества, но тоже подчеркивали курсивом свой пламенный патриотизм.

В сборнике «Смена вех» были статьи главных лидеров сменовеховства: бывших профессоров-юристов Московского университета — Юрия Вениаминовича Ключникова и Николая Васильевича Устрялова. В гражданскую войну оба были в Сибири членами правительства адмирала А. В. Колчака. Ю. В. Ключников — министр иностранных дел (его специальностью было международное право), а Н. В. Устрялов, — кажется, министр без портфеля (не уверен). Кстати, до Сибири Ю. В. Ключников был активным участником вооруженного антибольшевицкого восстания в Ярославле в 1918 году, но там в лапы волков не попался, а через Казань с отрядом полковника В. О. Каппеля ушел в Сибирь. Кроме Ключникова и Устрялова в сборнике «Смена вех» были статьи профессора С. С. Лукьянова (сын бывшего обер-прокурора Святейшего синода), профессора С. Чахотина, (друг Ф. А. Степуна), бывшего известного в России адвоката А. Бобрищева-Пушкина и Ю. Потехина. Отмечу, что на позиции сменовеховства встал также видный эмигрант, бывший профессор Санкт-Петербургского университета Эрвин Давыдович Гримм, печатавшийся на Балканах в сменовеховской газете «Наша мысль». Позиция сменовеховства была такова: оставаясь (как и евразийцы) антикоммунистами, сменовеховцы верили, что провозглашенный в 1921 году нэп есть ликвидация коммунистической революции, примирение комвласти с населением, усиление роли крестьянства в стране, усиление национализма и постепенный переход России к формам правового государства.

Самый блестящий публицист из сменовеховцев (да и вообще блестящий публицист!) профессор Н. В. Устрялов в сборнике «Смена вех» писал: «Коммунизм не удался <..> дальнейшее продолжение этого опыта в русском масштабе не принесло бы с собой ничего, кроме подтверждения его безнадежности при настоящих условиях, а также неминуемой гибели самих экспериментаторов <���…> Дело в самой системе, доктринерской и утопической при данных условиях <���…> Только в изживании, преодолении коммунизма — залог хозяйственного возрождения государства».

Разумеется, тогдашнее положение в Советской России отличалось от сегодняшнего, как небо от земли: вся земля тогда была в руках крестьянства, это было единственное время в российской истории, когда крестьяне обладали всей землей и были довольны своим положением; рабочие не были прикреплены к фабрикам и заводам, а работали где хотели; в искусстве и литературе была относительная свобода, осуществлявшаяся так называемыми «попутчиками»; наряду с Государственным издательством существовали частные издательства; в хозяйственной жизни была допущена частная инициатива и многим бывшим собственникам возвратили их предприятия и дома; были широко допущены иностранные капиталы (концессии). В Советскую Россию хлынули американский, немецкий, английский капиталы. Среди других американцев бывший губернатор Нью-Йорка, а потом и бывший посол в СССР Эверел Гарриман получил тогда в Советской России интересовавшие его концессии; отдельные концлагеря существовали, но Архипелага ГУЛАГ еще не было; выезд за границу не был так свободен, как в западных демократиях, но за границу пускали довольно легко.

И если евразийская идеология внутрироссийскому, советскому обывателю была сложновата, то идеи сменовеховства внутри Советской России разделялись громадным большинством населения. Вот что об этом писали за рубежом бывшие советские граждане. Эмигрант «второй волны» Касьян Прошин (псевдоним Беклемишева) в «Новом русском слове» в статье «Проповедь изоляционизма» от 26 мая 1950 года писал: «Интересно отметить, что сейчас никто не отстаивает <���…> возможности перерождения большевицкого государства, эволюции его в сторону демократии, то есть, того варианта, в который верили внутри Советского Союза еще в 20-х годах и вера в который толкала „сменовеховцев“ на пересмотр их отношения к советскому режиму». Еще определенней в журнале «Народная правда» (№ 7–8, май, 1950) писал Георгий Александров, тоже эмигрант «второй волны». В статье «Советская власть и русская интеллигенция» Г. Александров писал: «В конце двадцатых годов под влиянием нэповских полусвобод наступило некоторое примирение между обеими сторонами (советской властью и интеллигенцией. — Р.Г.), и в настроении интеллигенции появились признаки примирения и сближения с властью. Это была эпоха внутреннего „сменовеховства“, история искания путей для совместной, по возможности, лояльной работы на благо родной страны и народа. Это было признание советской власти „де-факто“». А известный эмигрант, но уже «третьей волны», А. Левитин-Краснов в работе «История русской церковной смуты» пишет: «Все претензии Живой Церкви на то, чтобы стать частью советского государственного аппарата, имели какой-то смысл тогда, если люди стояли на позиции сменовеховских идеалов, утверждавших, что Советская Россия должна будет в ближайшее время переродиться в крепкое национальное буржуазное государство. На это рассчитывали тогда многие, очень многие, как в России, так и за рубежом».

Надо ли говорить, что сменовеховцы «измеряли температуру» тоже «французским термометром»: они ставили на Термидор. Но «термометр» оказался трагически неверен. Вот как воспринимал «сменовеховцев» В. И. Ленин. В речи на XI съезде своей «стаи» Ленин, между прочим, сказал: «„Большевики могут говорить, что им нравится, — писал в парижском журнале „Смена вех“ профессор Н. Б. Устрялов, — а на самом деле это не тактика, а эволюция, внутреннее перерождение, они придут к обычному буржуазному государству. История идет разными путями“, — и, парируя эту цитату, Ленин продолжал: — Такие вещи, о которых говорит Устрялов, возможны, надо сказать прямо. История знает превращения всех сортов; полагаться на убежденность, преданность и превосходные душевные качества — это вещь в политике совсем несерьезная. Превосходные душевные качества бывают у небольшого количества людей, решают же исторический исход гигантские массы, которые, если небольшое количество людей не подходит к ним, иногда с этим небольшим числом людей обращаются не слишком вежливо. Много тому бывало примеров, и потому надо сие откровенное заявление сменовеховцев приветствовать. Браг говорит классовую правду, указывая на ту опасность, которая перед нами стоит. Поэтому на этот вопрос надо обратить главное внимание: действительно, чья возьмет».