Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Константин. С.-Петербург, 4 октября 1824 года

Я тебе вчера послал медаль, которую ты желал иметь. Когда императрица Мария Федоровна осматривала Монетный двор, то при ней вычеканили и подали ей две медали. Первую эту, представляющую рождение государя, с надписью «Дар небес», и вторую, на шведский мир, ею самой сочиненную, и которую также я тебе пришлю, с надписью «Александр Благословенный». Сблизь эти две надписи и увидишь, как они справедливы и кстати.

Бехтеев вчера приехал вверить мне, что он женится и только что получил согласие отца, матери и самой невесты. Сегодня пишет он к своему отцу, в согласии коего отнюдь не сомневается. Дай Бог ему: добрый малый. Забыл сказать тебе главное – на ком он женится? На старшей дочери гофмейстера Демидова, внучке князя Петра Васильевича Лопухина. В Гатчине готовятся французские спектакли, от коих Майков в больших заботах. Многие актеры уехали; не знает, кем заменить.

Константин. С.-Петербург, 7 октября 1824 года

Горголи поручил какому-то своему родственнику побывать у меня и сказать, что дочь его помолвлена в чужих краях за сына графа Витгенштейна, служащего в канцелярии графа Нессельроде. Свадьба будет в Тульчине, куда все они едут.

Константин. С.-Петербург, 8 октября 1824 года

Граф Воронцов возвратился в Одессу. Костаки пишет, что они испугались, видя его: так его измучила лихорадка крымская. Вот тебе и славные климаты! И в них не без бед. Он в будущем месяце намеревается быть сюда.

Константин. С.-Петербург, 11 октября 1824 года

Воронцов пишет из Одессы от 3-го: «Кочубеи только что приехали, графиня едет через 10 дней в Петербург (в самую распутицу). У них все хорошо. Есть здесь известия из Константинополя от прошлого вторника (10 дней), которые, кажется, подтверждаются кораблями, прибывшими вчера и бывшими не более 3-4 дней в пути. Из известий этих следует, что флот капитана-паши возвратился ослабленным и разбитым, и уверяют, что египетский паша также разбит. Гибралтар взлетел на воздух».

Ох, опять помешали! Львов приезжал проститься, едет сегодня в Москву. Я ему поручил тебе поклониться, если встретит. Также собирается сегодня или завтра отсюда к вам выехать графиня Чернышева. Выбрали дорогу! С ее здоровьем она до Царского Села не доедет. Теперь и здоровому трудно выдержать путь до Москвы. Почты наши очень опаздывают.

Александр. Москва, 13 октября 1824 года

С Севериным я наговорился досыта; рассказал мне все свое путешествие, говорил, что никогда не видел государя такого веселого, довольного и здорового, как в Пензе. На маневрах даже с ним изволил шутить и, подозвав к себе, спросил очень милостиво: «Хочешь ли, дам тебе полк?» – «Благодарю вас, ваше величество, пусть это будет по крайней мере полк кавалерийский». – «Да как же, отец твой был пехотинец и не привил тебе любви к пехоте?» – «Дело в том, ваше величество, что я всегда чувствовал призвание к лошадям и с двухлетнего возраста уже скакал на лошадке на палочке». Государь очень расхохотался.

Александр. Москва, 20 октября 1824 года

Ну, был я в новом театре. Чист, весел, как всякое новое здание, украшен богато, но глух, сыр, высок не по пропорции. Пьеса была, как на выбор, прекрасная, а балет – «Зефир». Северин тебе все это расскажет, он не мог более часу там пробыть и уехал; он тебе тоже расскажет ссору Юсупова с князем Дмитрием Владимировичем.

Василий Львович Пушкин в горести: его сестра Анна Львовна умерла; ему достается 200 славных душ, дом в Москве, всякой дочери Сергея Львовича Пушкина [у него была только одна дочь, Ольга Сергеевна Павлищева] – по 15 тысяч деньгами. Умерла с большим присутствием духа.

Александр. Семердино, 22 октября 1824 года

Благодарю за благоприятное известие о греках. Благослови Бог их оружие! Что же касается до необъявления Дашкова имени, то я бы сделал это и без того, имея правило никогда никого не называть, когда весть не площадная, незначащая свадьба, смерть, приезд, отъезд, чин, лента и проч. Вообще у меня есть фраза обыкновенная: «Я слышал; но брат мне не пишет об этом, так я не очень и верю». Меня всегда спрашивают: «Это вам брат сообщил?» Я говорю «да», когда известие надежно или незначительно, а в противных случаях не говорю ничего; потому не останавливайся сообщать мне, что знаешь; в иных случаях прибавляй: «между нами», – ибо часто и вздор может быть секретом (как свадьба Бехтеева).

Я очень рад, что Федор Петрович Уваров совсем здоров. Таким добрым людям, как он, надобно жить как можно долее. В гулянье наше мы узнали все здешние новости трагические: первая – что в Крестах у наших соседей были воры ночью, выломали два амбара и покрали, что там было. Вся деревня была в ближнем лесу – мужики, бабы и ребята. «Что вы делаете?» – «Да вот, батюшка, вора-то ищем!» – «Ах вы дураки, да разве вы думаете, что воры, вас обокравшие, станут жить в вашем лесу, у вас под носом?» – «И то правда, ведь мужик дурак», – сказал один из них поумнее, да и пошли все домой.

А другое приключение было со старостой Пичугиным нашего прихода, села Иевлева. Он повез больную дочь исповедоваться и причаститься недалеко к священнику, и жена с ним. Чтобы их не качало, он их привязал веревками к возу поперек, как телят. Они поопоздали, стало темно, у одного оврага поднялся вдруг вихрь ужасный со снегом, лошадь оступилась, бросилась в сторону и упала в такую грязь колесами вверх, что всех их с телегою и поклажею, в ней бывшею, задавило; руками действовать не могли. В этом положении были они до рассвета, покуда ехавшие мимо мужики их не освободили. Больная приехала нездорова, отец только ушибся больно, а несчастная жена задохлась в грязи. Каково же ей было четыре часа умирать, не имея надежды в спасении? Она плакала горько, прощалась все, то с мужем, то с дочерью. Эта как-то себе сделала скважину в грязи, сквозь которую могла дышать, а мать за полчаса до мужиков испустила дух.

Наташа отыскала какого-то чудака-старика, бывшего шутом и портным еще у отца Балкова (Иевлево ему принадлежит); днем шьет он на людей платье, и мадам моя платит ему за панталоны рубль, жилет – 80 копеек, а сюртук – 2 рубля, кормит его и дает ему чарку вина; а вечером он делается Шахерезадою: у него множество сказок и истинных происшествий, он много ездил и по чужим краям. Пресмешной старик и славно обмундировал нашу свиту. Из деревни что тебе писать, кроме вздора?

Александр. Семердино, 25 октября 1824 года

Метакса мне сказывал, что как только книга его вышла из печати, он тебе послал и не успел даже и написать. Мне кажется, что в книге сей нет ничего лишнего, а рассказано то, что было. Там, где греки поступали бесчеловечно, их хулят. Книга, я думаю, будет принята с любопытством, ибо начало возмущения греческого вовсе нам не известно. Будут три части с хорошей картою театра войны. Заставь всех господ подписаться, так они сделают хорошее дело и дадут хлеба бедному семейству, Полетике и проч. Когда увижу Метаксу, повторю ему – еще быть осторожнее; немудрено подлинно и цензоров закабалить. Это не римские, а большая часть из них ослы, не имеющие понятия ни о приличиях, ни о политике и проч.