Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Александр. Семердино, 1 ноября 1824 года

Я вчера ездил к Брокерше, соседке, обедать, сломал свои дрожки, зашел к мужику в Иевлево (наш приход), попросил у него телегу, чтобы поехать. Это тот самый староста Пичугин, лишившийся жены столь трагическим образом. Покуда закладывали лошадь, мне в избе несчастная больная дочь, вываленная и ушибившая себе больную грудь, рассказывала, как их вывалили и как ее бедная мать умерла, лежа в грязи; а эта лежит в постели и вряд ли будет жива. Странно то, что я поехал на той же телеге и с той же лошадью, причинившими все эти беды. Иной из суеверия бы не поехал. У Пичугина самого разбита вся правая сторона тела, бок, рука и нога. Бедная девочка окружена была десятком старух, коим, лежа на постели, рассказывала несчастие это, а они все воют, приговаривая: «Поди-тко!» Экие страсти!

Они меня озадачили. Надобно знать, что тут почти все раскольники, и этот Пичугин главный из них; он ездит по соседям и, будучи богат, всякими средствами вводит мужиков в раскол. Поговорил с полчаса с ними; как сказали, что готово, я, выходя из избы, поблагодарил за гостеприимство и добавил: «Это, Пичугин, наказание небесное тебе за то, что ты отходишь от своей веры и других сбиваешь!» Он мне отвечал на это: «Вы, батюшка Александр Яковлевич, добрый господин и хороший христианин; да вот и у вас дрожки треснули пополам, и вас могло бы убить. Кому здесь худо, тому там (указывая на небо) будет хорошо».

Я приехал в Машино и нашел хозяйку уже обедающую; она долго ждала, ибо я обыкновенно обедаю у нее по воскресеньям, но, видя, что половина третьего, села обедать. Я день провел очень приятно. Тут был священник Фрянова, села, принадлежащего Лазаревым, очень умный и приятный человек, с коим обо всем можно говорить. Он много мне рассказывал анекдотов об Иване Лазаревиче, который был большой умница; к нему Потемкин и Безбородко приезжали из Москвы обедать во Фряново. Истощив все разговоры о вере, политике и о его братьях-попах, коих он еще лучше Тургенева знает, сели мы с хозяйкой и с ним играть в тройной бостон по копейке. Я их обыграл и выигрыш отдал в церковь. 317 фишек составляют 317 копеек; это не шутка, прошу о пожертвовании сем сообщить Лазаревым! Не захотят ли они опубликовать это посредством «Инвалида»? За мною приехали сани, и я обновил зимку, едучи домой. В телеге ехал хорошо, и можно было ее бояться как принесшую несчастье, а в санях был два раза вывален на оврагах. Больше было смеху, нежели беды.

Северин мне сказывал, что король Баварский ужасно любит Ванишу нашего. Его открытый нрав должен нравиться, особенно королям, коим так все докучают лестью, комплиментами и подлостью. Разговор с таким оригиналом для них отдых, отрада.

Что ты предвидел, сбылось: петербургские цензоры пишут к московским, что они напрасно пропустили некоторые места в греческой истории Метаксы, и как они говорят, какие именно места, то Метакса, очень благоразумно перепечатывая первый том, выкинул строки сии. Скоро и вторая часть покажется.

Константин. С.-Петербург, 6 ноября 1824 года

Двор переехал. Третьего дня государь изволил осматривать все, что в его отсутствие сделано, а вчера и я с женою ездил через новый висячий мост, что на Фонтанке у Летнего сада. Подлинно прекрасно; а что еще превосходнее, это предмостье против площади и монумента Суворова, куда будет перенесен мост. Чудесно как отделано, и какая решетка прекрасная, какие фонари! Много после тебя у нас нового.

Константин. С.-Петербург, 7 ноября 1824 года

Целую ночь дул и еще дует сильный морской ветер, канавы очень наполнились, и, вероятно, в Коломне и улицы залило. Время продолжается дурное.

Неизвестно еще, когда будет представление великим княгиням. Дамы весьма хлопочут о нарядах. Надобно еще ехать в ломбард перезакладывать бриллианты Киселева; эта операция также возьмет у меня часа полтора; право, как начинать утро, то не знаю, как справиться со всеми делами.

11 часов утра и 5 минут

С тех пор, что начал письмо, вода так сильно умножилась, что мы окружены ею, Мойка вышла из берегов. Там, где живет Кривошапкин, я велел из антресолей перейти людям наверх; в доме, что против меня, вода начала входить в подвалы. Ужасно! Английская набережная вся в воде, мост еще держится. Туда я доехал, а оттуда принужден был стать на дрожки, вода по ступицы, насилу добрался домой. Бедные люди!

12 часов 10 минут

Мои сени и нижняя площадка лестницы в воде. Экспедиция вся также, так что проходить нельзя. Слава Богу, что я успел перенести все капиталы вверх. Во всех почтальонских комнатах вода. Улица наша – как быстрая река, двор полон воды. Столбиков не видать на улицах. Боже мой, чем это кончится! Сколько погибнет бедных людей!

12 часов 15 минут

Чиновники перебрались ко мне наверх, ибо по столам уже нельзя ходить.

2 часа

Ветер не утихает. Вода сильно прибывает. Все улицы наполнены дровами, бревнами. По Большой Морской принесло барку. Будочники – на крышах своих будок. На улице у нас волны, страшно смотреть. Из тяжелой экспедиции в окошко на веревках вытащили чиновников в верхние этажи. Мои лошади переведены в первый этаж, в сени, где живут люди. Экипажи, я думаю, все будут изгажены. Никогда еще такой беды не было. В домах напротив не видать уже окон в первом этаже. Страшное на всех уныние. Сколько после будет больных, и какие ужасные всем убытки!

2 часа с половиною

Слава Богу, кажется, вода начинает убавляться; по крайней мере не прибавляется и становится тише.

5 часов

Слава Богу, вода сошла, тротуары чисты, но наполнены дровами; на улицах есть еще вода, но не более, как на четверть аршина. Не знаю, как отправить почты; но отправлять надобно.

Внизу у меня много печей размыло. Какой ужасный день! Пойду заниматься почтами.

Константин. С.-Петербург, 8 ноября 1824 года

Наводнение наделало везде ужасные беды, мой милый и любезнейший друг: снесло мосты, перенесло барки на улицы, в Летний сад, в коем старые деревья лежат десятками; на бирже множество испорчено товару; говорят, сахару одного на 5 миллионов. Много погибло людей. Вода была аршином с четвертью вершков выше, чем в 1777 году. Только и слышно о несчастных случаях. Слава Богу, у меня никто не погиб; но весь низ, где жили почтальоны и где экспедиция, перековеркан, подняло полы, истребило печки, так же и в школе. В Ораниенбауме и в Стрельне много снесло домов, а иные с людьми, в море. Внизу у меня вода в комнатах была на 1 3/ 4аршина, а на улице – более двух аршин; в доме, где Кривошапкин, с лишком на три аршина поднялась. Вообрази, что на большой набережной даже сбило в некоторых местах гранитную балюстраду.

Константин. С.-Петербург, 11 ноября 1824 года

В Кронштадте, говорят, снесло в море домов с 18, и в некоторых были люди. Мы теперь бьемся с нашими нижними этажами; трудно найти печников и работников и потому, что всем они нужны, и потому, что уже убралась большая часть домой, в деревни. На Литейной почти не было воды, а на Владимирской, в Ямской, совсем ее не было. Туда старались спасать лошадей, коих, однако ж, довольно погибло. Каменный остров очень пострадал; в Петергофе, говорят, снесло Монплезир, а в Галерной гавани ужас, что происходило. На Неве несло мимо дворца барку с сеном, совсем утопавшую, и на ней 9 человек, просивших о спасении. Государь послал спасать их генерал-адъютанта Бенкендорфа, который был тогда дежурным; по горло в воде шел он до дежурного катера, но взобрался на него. Его понесло, потеряли его из виду и целый день в большом были насчет него беспокойстве; но он был только счастлив, что догнал барку, несмотря на ужасную бурю, спас всех людей и очутился в большом госпитале около второго этажа, куда их всех и втащили, и тем спасли. Прежде третьего часа ночи не мог он плыть назад, ибо ветер противный, и волнение было ужасное. Государь ему пожаловал табакерку с портретом и 50 тысяч рублей.