Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Жена Сергея Васильевича Толстого давно больна воспалением в груди, которую никакому доктору не соглашалась показать. Пачкали долго, никто не понимал болезни, а все предсказывали рак и осуждали несчастную на смерть; она таяла, как свеча. Наконец все кинулось назад; между спиною и боком составился нарыв, созрел, лопнул, и вытекло множество мокроты. Больная ожила, как Потоцкая, и не думает умирать, а доктора перессорились между собою. Вот все наши новости московские.

Александр. Москва, 26 июня 1822 года

Вот и письмо от Вяземского к Тургеневу. Он зовет меня очень в Остафьево к своим именинам. Ежели жена родит скоро, то поеду с Кривцовыми: они берутся меня везти туда и обратно. Всякий вечер, а особливо в воскресенье, собирается множество гуляльщиков в новый Александровский сад, который прекрасно отделан; теперь делают и другую половину, которая идет от экзерциргауза к Москве-реке. Вчера было явление очень необыкновенное и всех очень утешавшее. Пустили в Марьиной роще большой шар, кажется, с козлом или кошкою – не знаю, только шар этот взял направление через Кремль и величественно летел над головами всех гулявших в саду, но в большой вышине; однако же, очень хорошо был виден, и приметно было, что нечто, в нем сидевшее, его колебало. Довольно забавно было видеть более 2000 человек, кои, вместо того чтобы прогуливаться, остановились, изогнулись, подтянули зады, выставили животы, смотрели в небо и следили за движениями сего великолепного шара. Я никогда не видал, как пускают шар, поеду в то воскресенье. Я очень сожалел, что в мое время не было в Париже ни Гарнереня, ни другого славного аэронавта.

Ввечеру был я в Английском клубе, но там очень мало людей бывает, и я насилу нашел себе соперника. Играл в бильярд со стариком Шаховским, у коего выиграл 40 рублей.

К вам едет князь Петр Трубецкой, брат графини Потемкиной, полковник артиллерийский, что женат на Бахметевой, – очень добрый малый; мы все дуемся с ним в бильярд; ежели встретишь его случайно, то познакомься. Охотник страшный до бильярда и играет хорошо, и в какую цену угодно. Уже половина седьмого, а в семь ровно начинается опера, дают сегодня «Севильского брадобрея»; для меня этот брей утешительнее вашего баварского Брея [то есть баварского посланника в Петербурге].

Константин. С.-Петербург, 27 июня 1822 года

Иван Иванович Дмитриев приехал и всех удивил своим приездом. Здесь уже начали давать ему разные места, по обыкновению.

В субботу был я у князя Салтыкова на концерте. Это был день его рождения, и пропасть наехало, нашло и принесло народа. Явился султан какой-то татарский со свитою, был фейерверк и проч., так что я воротился домой во втором часу. Вчера утром было генеральное собрание Библейского общества в Таврическом дворце, куда и мы с Николаем Дмитриевичем ездили. Много было народу.

Александр. Москва, 27 июня 1822 года

Я очень благодарен графу Сакену, что он меня не забыл, и мне очень приятно будет его видеть здесь; поеду непременно, хотя бы он остановился во Всесвятском.

Подробности женитьбы князя 3. не были мне известны. Мне кажется, что теща его была просто удалой парень, тертый калач. Она разочла, что сопротивление для князя вещь новая, что оно возбудит любовь, усилит желание обладать предметом, ему нравящимся. Так все и случилось. Я не видал ее никогда; но меня всегда радует, когда богачи женятся на добрых и бедных девушках. Свадьба эта расстроила чрезмерно планы наследников Князевых; так было и с шереметевскими наследниками, когда граф Николай Петрович женился.

Ты меня посадил на иголки: не велишь еще говорить старику [доктору Пфеллеру, его сын Владимир определился на службу при посредстве К.Я.Булгакова], указ не будучи подписан, а мне бы очень хотелось обрадовать его известием о помещении сына его. Что делать, повинуюсь, дождусь будущей почты, авось-либо грозное запрещение разрешится. Славное начало! Я поехал в Неаполь на 400 рублей, а ты в Вену, и совсем без жалованья. То-то обрадуется добрый и нежный этот отец! Слава Богу, что Кутузов уцелел; в этаком корпусе горячка не шутка. Не надобно умирать никому, но лучше бы пожертвовать нашим сенатором Кутузовым, нежели вашим генералом, коего все хвалят очень.

Все, что пишешь мне о почтах, очень меня радует. Ты приобретешь себе, как говорит Тургенев, европейскую славу. Все это читаю я с восхищением, особливо как подумаю, что все это делается без отягощения для казны и для публики, с прежними ничтожными способами. Я все надеюсь, что купцы сложатся когда-нибудь и подарят тебе тысяч сто; но вижу также я и затруднения. Пусть лучше будет тебе эта милость от того, который уже столько излил на тебя щедрот.

Во время театра приехала в Москву княгиня Наталья Петровна Голицына. Думали, что явится в театр, но не была, да и Апраксиных не было никого. В ложе князя Дмитрия Владимировича была Белосельская. Я ходил к ней, поздравлял и с приездом, и со свадьбою, и с шифром. Она мне рассказывала, как все это сделалось: свадьба будет через год, невеста очень молода еще, бедный Чернышев вознаградит себя за все то, что претерпел от сатаны, первой своей жены [княгини Радзивилл, урожд. Моравской]. Здесь уже говорят, что она хочет свадьбе помешать и приехать с мужем мириться. Пустяки! Поеду завтра к старушке Голицыной; я ее, право, очень люблю, и она всегда была со мною очень ласкова.

Константин. С.-Петербург, 29 июня 1822 года

О кубке как ни рассуждай, как мне самому ни жаль, а расстаться с ним надобно. Государево повеление вышло, точно, позже; но я еще не имел дозволения принять кубок, следовательно, и не мог его получить после указа. Лавинский точно в таком же положении и два года спустя должен был возвратить табакерку, поднесенную ему виленским дворянством. О кубке государю доложено, и он одобрил мысль отдать его в церковь; так нечего и рассуждать. Поговори еще раз с Рушковским, чтоб он сие исполнил, а у меня, право, духу нет писать к нему. По крайней мере, все чиновники могут быть уверены, что письмо их навсегда сохранено будет и перейдет к Сашке [то есть к сыну], которому я и кубок назначил. Полно о сем толковать, лучше забыть.

В Головинской лотерее дела идут очень хорошо, билеты продаются как нельзя лучше. В иные дни с присыл очными деньгами сборы бывают до сорока тысяч рублей, в самые худые – здесь, в городе, продают не менее как на 5000 рублей билетов. Особливо после новых объявлений наперерыв хватают. Мы заказали колеса Берду, который очень умно их устраивает. Рад буду, когда кончится все это дело, ибо оно у меня отнимает время, а его у меня и так немного.

Александр. Москва, 29 июня 1822 года

Графиня Строганова [63] Вдова графа Павла Александровича Строганова и сестра князя Дмитрия Владимировича Голицына, графиня Софья Владимировна жила в Петербурге, на Невском. приехала. Так была мила, что тотчас прислала сказать, что видела Костю, оставила его здорового и что желает меня видеть, что могу к ней приехать в 8 часов ввечеру. Вот я к ней вчера и пустился. Она очень меня обласкала, много рассказывала про Костю, который большой ее фаворит, расспрашивала про Наташу, запретила именно ее вывозить и назначила себе аудиенцию у нее завтра во втором часу перед обедом. Как мне не любить графиню после всего того, что она мне наговорила о тебе! «Это взаимная страсть, графиня, ибо вы стоите во главе списка великих фавориток». – «Меня это очень радует, но, однако же, он не захотел посетить свою фаворитку в Марьино; сделайте ему, пожалуйста, упреки за это и от вашего имени, и от моего. Я знаю мало людей, кои имеют счастие быть всеми любимыми и почитаемыми, как ваш брат; я хотела бы для блага службы видеть его употребленным еще более полезным и выдающимся образом; но, с другой стороны, я и слишком его люблю, чтобы хотеть лишить его выгод, связанных с его местом, и кои никакое другое место не предоставит».