Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Кстати, ты меня бранишь, милый друг, что я о себе не стараюсь. Мог бы и я тебя в том же упрекнуть, когда ты был в Неаполе. Кажется, милый друг, этого и в крови у нас нет, ибо и батюшка делал добро, не думая о себе. Такие дела не остаются без награды, и вот тебе доказательство. Генерал по моей просьбе всех моих подчиненных представил. Единственно о такой награде я и просил. Некоторое время спустя получил он от военного министра депешу, где сказано: «По поводу поданной мне записки усмотрел я, что надворный советник Булгаков, по двум представлениям покойного графа Каменского к господину канцлеру и одному ко мне, не получил еще ордена Св. Анны, а потому и прошу уведомить меня, какого именно числа он был представлен, и прислать мне копию с этих представлений», – и проч. До сих пор не могу угадать, кто представил ему эту записку и мог интересоваться мной до того, чтобы он такую депешу прислал. Прилагаю при сем и ответ, сделанный ему генерал-аншефом, и, уж конечно, не по моей просьбе. Посмотрим, что из этого выйдет; а покамест все это для меня очень лестно.

Чина теперь, как ни старайся, не дадут, потому что это противно постановлению; да, сверх того, давно ли я в настоящем? Было б несправедливо мне жаловаться, милый друг; я был щедро награжден и извлек из места своего великую выгоду, то есть знакомства и связи, которые могут быть мне полезны, а также научился различным отраслям службы. Все остальное устроится; генерал-аншеф всегда сможет сделать мне много хорошего и очень ко мне милостив. Если бы ты знал, мой друг, насколько в этом отношении приятно мое место: с добрым начальником и одно слово может сделать человека счастливым, и смею тебя уверить, что мне тут многие признательны и никто меня не злословит.

Вчера утром был я у Италинского; мы провели часть утра в разговорах. Он много говорил мне о тебе, захотел знать все подробности твоей свадьбы, счастлив ли ты и какова Наташа. Когда я сделал ему описание этого ангела, вот что он мне сказал: «Господин Булгаков, почему не смог я найти в своей молодости такого же ангела? Теперь я один и ничем на этом свете не дорожу; есть у меня друзья, да я редко их вижу. Поверьте мне, это очень печально… Скажите брату вашему, что я поздравляю его с его счастьем и что принимаю в нем самое искреннее участие». А ведь прав добрый старик: каково его существование! Он напоминает мне пьесу о Старом Холостяке.

Рад я очень, что ты видел моего Тургенева и что он тебя от имени Орлова обнадежил; дай Боже, чтобы скорее вышло; тогда-то я рад буду и подлинно доволен. Спасибо государю, что награждает заслуги. Бальменово благополучие всех нас обрадовало; мы были свидетелями его деяний, и поверь, мой милый, никто не позавидовал, а все были рады. Так подлинная заслуга умеет заставить себя чтить. Ах, если бы нашему почтенному Ивану Васильевичу [Сабанееву] тоже дали! А ему очень нужно! Странная публикация из московских газет много нас всех позабавила: что за чудные мысли!

Дочь Бароцци Диана приехала сюда; она выйдет замуж, я думаю, за коллежского советника Надобу из Белграда, весьма достойного человека.

Благодарю тебя за стихи Нелединского. Красивый экспромт; я показал его Горчакову, который и сам поэт; он получил его одобрение.

Какой здесь странный климат: десять раз на неделе светит солнце и идет снег; сейчас снег идет, как зимой; это несносно. Надобно терпение!

Александр. Москва, 2 апреля 1812 года

Возвращаемся сейчас из деревни, куда ездил я закладывать дом. Устал, иззяб, насилу дотащился на полосках, спешил именно к почте, чтоб тебе написать хоть пару слов. Целый свет наполнен теперь Сперанским и Магницким. Они оба арестованы, первый в крепости, а второй в Шлиссельбурге. Точно преступление их, кажется, неизвестно, а болтни пропасть. По последним письмам, государь император сегодня отправляется в Вильну, где центр всех армий. Высочайшую особу сопровождают Чичагов, Армфельдт, Кочубей, Толстой, Нессельроде и Балашов. Ник. Иванович Салтыков – президент временного комитета, учрежденного для государственного управления по текущим делам, Вязмитинов – военный губернатор вместо Балашова. Кутузов утвержден главнокомандующим Молдавской армии. Слава Богу, что ты не лишился твоего доброго начальника. Граф Федор Васильевич возвратился из Петербурга; он все так же нас любит, третьего дня у меня ужинал, привез Катеньке гостинец прекрасный. Он едет также скоро в Вильну.

Александр. Москва, 16 апреля 1812 года

Благодарю графа Воронцова за письмо его, тем паче, что оно мне служит доказательством, что он уже не болен. Благодарю милого сего почтенного человека за то, что сохраняет мне свою дружбу. Извещай меня и впредь обстоятельно о Милашевиче. Это остается между нами, а я только сообщаю милому П.П.Нарышкину, который умеет тайну хранить, а мы много ему обязаны за разные хлопоты по Сенату. Ежели верить словам, то Милашевич нагрел себе пазуху там; в таком случае немудрено, чтоб у вас были какие-нибудь несогласия. По-старому ли мне адресовать письма свои, то есть через него, в случае какого-либо несчастья, чтобы письма мои не стали в пень? Главного вашего начальника можно бы сделать одним из сорока Французской академии. Этот говорит по-французски так, что со смеху лопнешь. Уж смеялись мы с Наташей!

Домик мой в деревне строится понемногу, расходов немало, кроме того, так нельзя торопить. Но все надеюсь, что к августу месяцу будет готов совсем, и тогда распрощаемся с Москвою надолго. Детей [то есть двух сестер Шумлянских] берем мы с собою обеих.

Подписал я 12-го числа апелляцию в Гражданской палате, а сегодня подаю апелляционную жалобу в Сенат. Слава Богу, что удалось опровергнуть каверзы поганой этой палаты. Как было нам напакостила! Это стоило нам и расходов, ибо суды сии суть логово разбойников. С этим покончено, и я о том не думаю более.

Государь, отслужив в Казанской молебен, отправился 9-го в армию в Вильну. Граф Александр Николаевич Салтыков правит Коллегией в отсутствие канцлера. Граф Толстой, имевший ссору с полковником Дризеном, догнал Преображенский полк в Порхове, дрался с Дризеном и убил его. 7-го приехал в Петербург английский курьер, после сего появления сахар упал на 20. Здесь уверяют, что скоро мир с турками и что англичане блокируют Царьград; также слух, что испанцы взяли Тулузу. Вся Пруссия занята французами. Вы имеете уже, я думаю, новый военный устав, по коему главнокомандующие жалуют до полковников, дают кресты Георгия, Владимира с бантом, золотые шпаги и Анну на шею, могут судить, расстреливать.

Жерве отставлен, вероятно, за дружбу свою со Сперанским. Знаешь ли, кто место первого заступил? Наш толстый Козловский, которому, сверх того, дан ключ камергерский. Боюсь, как бы все сие не вскружило бедную его голову. Впрочем, я в восхищении, что у этого бедного мальчика появилась наконец перспектива. Его сестры оскорбляют его и отнимают у него имение. Козловский написал им, что требует свою долю имения, но что, ежели ему не дадут ее добровольно, он клянется никогда не прибегать к правосудию. Бесчестно было бы ловить его на слове, а он человек слова. Наш коллежский действительный статский советник Бек арестован. Мезонфор пожалован в статские советники, Урусову дана Анна первой степени, Валуеву пожаловано 3000 десятин около Москвы. Мордвинов уволен, говорят, бессрочно; он был приверженец Сперанского.