Олег Гриневский - Тысяча и один день Никиты Сергеевича

Информируя Томпсона о своем решении ехать в США, Хрущев демонстративно наступил послу на ботинки и сказал при этом:

— В порядочном обществе, если кто-то сделает так, то извиняется.

Вечером 9 сентября 1960 года из военно-морской базы Балтийск возле бывшего Кенигсберга отплыл теплоход «Балтика». Он дал продолжительный отходный гудок, и на берегу сразу же грянули оркестры. Тысячи людей привычно скандировали: «Мир! Дружба!»

А сам белоснежный теплоход напоминал Ноев ковчег. Вместе с Хрущевым на палубе стояли руководители Болгарии, Румынии и Венгрии, а также Украины и Белоруссии — они тоже были членами ООН. Их сопровождали многочисленные советники и эксперты, так что кают на всех не хватило. И тому, кто чином не вышел, пришлось размешаться в матросских кубриках.

В общем-то теплоход был комфортабельный, но старый — его построили в Амстердаме для Германии еще в 1940 году. После войны в счет репараций он был передан Советскому Союзу и получил название «Вячеслав Молотов». А в 1957 году был переименован в «Балтику».

В этом ответственном путешествии через океан «Балтику» сопровождали два минных тральщика: один спереди, другой за кормой — не дай Бог, коварные американцы подбросят мину и скажут, что это одна из тех, что еще плавают в океане после второй мировой войны. Такая возможность серьезно обсуждалась на Президиуме.

Сразу же после отплытия на борту состоялся пышный банкет в честь болгарских братьев, которые праздновали День свободы — очередную годовщину победы болгарской революции. Столы ломились от икры, осетрины и семги. Шампанское, водка и коньяк текли рекой. Поначалу гости в темных официальных костюмах чувствовали себя несколько скованно, но Хрущев быстро разрядил обстановку. Встав со своего места, стал ходить от стола к столу, чокаясь со всеми, произнося тосты и рассказывая смешные истории. Подойдя к корреспондентам, Хрущев сразу же выговорил им, что они больше пьют, чем едят.

— Что случилось, — сказал он, напуская на себя грозный вид. — Вам не подходят продукты, заготовленные на пищеблоке «Балтики»?

И, не дожидаясь ответа, схватил стакан с пивом, который стоял перед его зятем Аджубеем, понюхал и громко заявил:

— Так и знал, что ты пытаешься маскироваться. Но я поймал тебя — ты пьешь пиво пополам с водкой.

Со следующего дня жизнь на корабле вошла в строгий график. Ровно в восемь склянки отбили начало рабочего дня. Хрущев вышел на палубу и внимательно наблюдал церемонию поднятия государственного флага. Затем сел в плетеное кресло. Олег Трояновский стал читать ему вслух последнюю сводку новостей, переданную по радио из Москвы, и другие важные сообщения. Так было каждый день, даже в шторм, если только не лил дождь.

После этого здесь же, на палубе, или в кают-компании Хрущев собирал членов делегации — Громыко, Солдатова, некоторых советников — и начинал обсуждать проблемы, которые могут возникнуть в Нью-Йорке. Непременными членами этих «посиделок» были его помощники Лебедев и Трояновский. На совещаниях они обычно помалкивали, но потом, когда начиналась доработка документов, решали, что оставить, а что вычеркнуть.

Однако ведущими советчиками Хрущева на «Балтике» были не Громыко и его дипломаты, а главные редакторы «Известий» и «Правды», а также директор ТАСС Горюнов. Это они создавали пропагандистский ореол поездки. Для пущего эффекта к приезду в Америку приурочили даже запуск ракеты на Марс — вот шуму-то будет по всему миру. Не получилось — ракета взорвалась на старте.

Основная тема этих совещаний — выбор направления главного удара. Спор начался еще в Москве. Вспомнили, что еще Вышинский говорил — Советский Союз должен использовать в ООН тактику «заколачивания гвоздей». Это означало, что на сессии Генеральной Ассамблеи советская делегация вносила какой-нибудь один главный вопрос, который и задавал направление борьбы между империализмом и социализмом практически на весь год. Разумеется, Советский Союз выдвигал на обсуждение немало других проблем. Повестка дня нередко содержала более полутора сотен вопросов, которые распределялись затем по комитетам. Но был один стержневой, вокруг которого кипела основная дискуссия либо на самой Генеральной Ассамблее, либо в ее Политическом комитете. Выбору такого вопроса всегда уделялось большое внимание, и к его обсуждению готовились особенно тщательно.

На этот раз Хрущеву было предложено три вопроса, из которых нужно было выбрать главный.

Громыко считал нужным обсудить и принять на сессии основные принципы Договора о всеобщем и полном разоружении, идея которого получила одобрение в ООН еще в прошлом году. Комитет десяти по разоружению оказался не в силах решить эту задачу и превратился в ширму для гонки вооружений. Теперь Генеральная Ассамблея должна осудить милитаристскую политику Запада и одобрить основные принципы всеобщего разоружения, предложенные Советским Союзом.

План этот был всем хорош, кроме одного — яркая и эффектная идея всеобщего и полного разоружения уже была отстреляна на прошлой сессии самим Хрущевым и ощутимого пропагандистского успеха принести никак не могла. Аджубей и Сатюков справедливо указывали, что дискуссия переходит теперь в область технических деталей, в которых нелегко разобраться простому человеку с улицы. Поэтому на гвоздевой вопрос эта тема не тянет.

Шелепин предлагал поставить на сессии вопрос об обсуждении агрессивного американского шпионажа — инциденты с У-2, РБ-47 и другие. Тема эта, конечно, была выигрышной и злободневной. Она наверняка привлекла бы к себе внимание. Но слишком сильно выпирало в ней советско-американское противостояние, и третий мир, на чью поддержку рассчитывал Советский Союз, в ходе дискуссии мог ее проигнорировать. Кроме того, и МИД, и пропагандистская команда справедливо опасались, что Запад в ответ выдвинет столько контробвинений, что неизвестно еще, кому придется больше отбиваться.

Тогда Громыко при поддержке международного отдела ЦК предложил идею Декларации ООН о полной и окончательной ликвидации колониализма. Пожалуй, это было как раз то, что искал Хрущев, — удар в самую болевую точку.

Известное изречение, что нигде так не врут, как на войне и на охоте, давно пора дополнить — и во время визитов на высшем уровне. Особенно когда речь идет о советских лидерах. Все должно быть помпезно и прекрасно, и ничто не может омрачать эту благостную картину. Даже погода, и та должна быть солнечной.

Взять, например, сообщение пресс-группы о втором дне путешествия на теплоходе «Балтика», 10 сентября.

«Сегодня море спокойное, солнечно. На „Балтике“ деловая рабочая обстановка. Н. С. Хрущев, Н. В. Подгорный, К. Т. Мазуров, А. А. Громыко занимались текущими делами, обсуждали вопросы предстоящей сессии ГА ООН. Заняты работой и делегации Венгрии, Румынии, Болгарии, возглавляемые товарищами Я. Кадаром, Г. Георгиу-Деж, Т. Живковым… В 13 часов турбоэлектроход прошел в виду берегов Швеции и Дании».