Составитель-Дмитрий Нич - Варлам Шаламов в свидетельствах современников

Когда я пришёл в книжный магазин на улице Черняховского и спросил книгу «Верность», мне ответили: «Вы знаете, её у нас нет. Вчера приехал автор и скупил все экземпляры...»

Из героев моей «Одесской школы» тогда был жив только Валентин Петрович Катаев. Его, разумеется, должно было возмутить многое в моём очерке. Например, высказывание Бунина, тогда у нас не известное: «Был В.Катаев (молодой писатель). Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: «За 100 тысяч убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки».

Поэтому нетрудно было догадаться, кто был «автором», скупившим книгу.

А «Верность» с благодарностью я послал в дар Варламу Тихоновичу и получил от него отдарок – третью книгу стихов «Московские облака».

5.

Довольно долгое время я был автором «Краткой литературной энциклопедии», написал туда о Бунине, Блоке, Андрее Белом, Гиппиус, Шмелёве, подготовил и обширные статьи – «Русская литература XX века», «Русская советская литература» (эта статья была сильно испорчена, и я поставил под ней псевдоним – Д.Н. Агарков – фамилия матери моего друга Д.Н.Ляликова), «Русская эмигрантская литература» (снята на стадии сверки по требованию Главлита) и т.д. И, конечно, хотел написать о Шаламове, о чём и сообщил ему. 20 апреля 1972 года он отвечал:

«Дорогой Олег Николаевич.

Я очень рад, что именно Вы будете писать обо мне для «Литературной энциклопедии». Отвечаю на Ваши вопросы. Я родился 18 июня 1907 года в городе Вологде. Список вышедших книг (стихотворных сборников) невелик:

1. «Огниво» –1961, г. Москва, Изд. «Советский писатель».

2. «Шелест листьев» – 1964. То же издательство.

3. «Дорога и судьба». 1967. То же издательство.

4. «Московские облака» – выходят в «Советском писателе» в июле нынешнего 1972 года – так мне обещали в издательстве.

Сборников прозы у меня нет, хотя меня хорошо печатали «до»: рассказы «Три смерти доктора Аустино», в N 1 «Октября» за 1936 г. «Возвращение» в журнале «Вокруг света», N 12 за 1936 г. «Пава и древо» – в «Литературном современнике», N 3 за 1937 г. Очерк «Картофель» был напечатан в «Колхознике» М.Горького, в N 9 1935 г. «Мастер, переделывающий природу» (о Мичурине) – в журнале «Прожектор», N 8 1934 г.

Недавно я просмотрел мои старые вещи. Рассказов там просто нет в том понимании жанра, какого я держусь сейчас. Там и нравственные требования были иные, и внутренний толчок иной, и техническое вооружение отличалось от нынешнего.

«После» был напечатан только «Стланик» – один из серии «Колымских рассказов» – в журнале «Сельская молодёжь» – N 3 за 1965 г. «Вопросы литературы» напечатали мою статью «Работа Бунина над переводом «Песни о Гайавате».

Первые стихи я напечатал в возрасте 50 лет, хотя писал стихи с детства, в журнале «Знамя» в 1957 году (N 5) – цикл «Стихи о Севере». С этого времени печатаю стихи постоянно – в журналах «Москва», «Знамя», альманахах «День поэзии». Главный же журнал, где я постоянно печатаю стихи, – это «Юность». Б.Н. Полевой и редакция дали мне возможность, несмотря на запоздание, определить своё поэтическое лицо.

На все мои стихотворные сборники было много рецензий и откликов. Наиболее мне дороги рецензия Слуцкого на «Огниво» – «Огниво высекает огонь» («Литературная газета», N 5, Х.1961 г.), Ваш разбор «По самой сути бытия» в «Литературной газете». Были рецензии Г.Красухина в «Сибирских огнях» (N 1 за 1969 г.) и Э.Калмановского в «Звезде» (N 2, 1965), где были попытки угадать кое-что в моих стихах.

В шестьдесят лет остаётся немного вещей, которыми по-настоящему дорожишь. Как я ни спешил – а я очень спешил использовать запас и нравственных сил, и таланта, – я не сделал и тысячной части того, что хотел. И в стихах, и в прозе.

В стихах мне казалось, что я вышел на какие-то важные рубежи пейзажной лирики русской поэзии XX века во всей её технической и духовной оснащённости. Что я нащупал почти предел эмоциональности, уплотнённости стихотворной строки при сохранении звуковой опоры канонического русского стиха, чьи возможности – безграничны.

В прозе я считаю себя наследником пушкинской традиции, пушкинской фразы с её лаконизмом и точностью. Сближение документа с художественной тканью – вот путь русской прозы XX века – века Хиросимы и концлагерей, века войн и революций.

Поэзия и проза взаимно пересекаются в моих вещах, едины, но не внешним, а внутренним единством.

Голова моя свежа, как и пятьдесят лет назад, и перо моё в полном порядке.

С глубочайшим уважением

В.Шаламов

На любой Ваш вопрос я готов ответить незамедлительно».

К сожалению, очень скоро я потерпел поломку в личной жизни и на какой-то срок мне было не до «литературы».

Статью о Шаламове для «Литературной энциклопедии» написал другой человек.

Статья из газеты «Литературная Россия», №10. 08.03.2002. Сетевая версия на сайте газеты http://www.litrossia.ru/archive/81/culture/1902.php

Олег Николаевич Михайлов (род. 1932(1933?), литературный критик, прозаик

Смерть Варлама Шаламова

17 января 1982 года автор «Колымских рассказов» Варлам Тихонович ШАЛАМОВ скончался в доме-интернате для психохроников N 32, куда за три дня до смерти был насильственно перемещен из дома-интерната обычного типа.

Весной 1978г. ШАЛАМОВ был помещен в дом-интернат для инвалидов и престарелых N 9 Тушинского р-на Москвы. Незадолго перед тем он лежал в невропатологическом отделении больницы, и соседи по квартире, ссылаясь на беспорядок, создаваемый ШАЛАМОВЫМ, требовали избавить их от него. В интернате ШАЛАМОВА поместили в шестиметровую палату на двоих. Ему тогда был 71 год.

К весне 1980г. ШАЛАМОВ ослеп, наступило сильнейшее поражение речи. В это время его начал посещать А.А.МОРОЗОВ. Он пишет:

Не с профессионально-врачебной точки зрения Варлам Тихонович выглядел так: он сразу узнал меня (мы не виделись около 12 лет), вспоминал обстоятельства нашего знакомства в доме Н.Я. Мандельштам, на вопросы же отвечал все, хотя и приходилось мучительно разбирать его речь, многократно переспрашивая. О самочувствии говорил неохотно: чувствует себя здесь прекрасно, кормят здесь хорошо, а что нужно – так это посещать. Но при этом он несколько раз упоминал о «ларьке», куда надо спешить до закрытия. Потом это прошло, но до конца осталось неприятие постельного белья, повязанное через шею вафельное полотенце и другие симптомы лагерного сдвига. Вообще мне показалось, что он чувствует себя здесь, как если бы он находился в лучшей тюрьме, откуда ни за что не хочет выходить. Так и было: ни на прогулку, ни в ванную комнату В.Т. невозможно было вывести. Любую перемену он воспринимал как ведущую к худшему.

Лечение же требовало больницы. После неоднократных обращений к разным врачам (врачи были именно разные, и не забыть, как один, приглашенный из нужной невропатологической клиники, где он занимал должность заведующего отделением, повернул обратно от ворот Дома инвалидов, сказав, что посещение Шаламова повредит его репутации). Один врач, наконец, согласился помочь устроить В.Т. в больницу, если только он сам согласится на это. Иначе и быть не могло, но почти год прошел, пока В.Т. не сказал мне однажды, что он согласен... «Но только с вами», – добавил он. Тут подошла угроза другой «больницы», о чем будет рассказано, но пока я поделюсь историей со стихами.