Иосиф Лаврецкий - Миранда

Мы не утверждаем, что Миранда был радикалом. Нет, у него мы не найдем ни требования отмены рабства, ни раздела земель среди крестьян. Но таких радикальных лидеров, пожалуй, в то время среди патриотов было только двое: на юге, в Буэнос—Айресе, секретарь патриотической хунты Мариано Морено, выступавший с откровенно якобинскими лозунгами, и на севере, в Мексике, Хосе Мария Морелос, вождь индейских масс. По сравнению же с другими руководителями движения за независимость, в особенности в Венесуэле в период первой республики, Миранда весьма радикален. Нельзя забывать и того, что для всех окружающих он был живым олицетворением свободы, равенства и братства, идеалов французской революцин.

Миранда после своего возвращения на родину в 1810 году показался некоторым своим соотечественникам высокомерным, надменным и самовлюбленным. Мундир французского революционного-генерала, в котором он ходил, золотая серьга в ухе, являвшаяся, по слухам, отличительным знаком принадлежности ее обладателя к жирондистским клубам, его энциклопедическая ученость — все это вместе взятое производило немалое впечатление на его окружение. Некоторых это поражало, многих раздражало.

Но все же следует признать, что доля правды в этих обвинениях имелась. Для Миранды, привыкшего к жизни крупнейших европейских столиц, общавшегося с выдающимися государственными и культурными деятелями Европы и Соединенных Штатов, привыкшему жить в окружении книг и произведений искусства, Каракас начала прошлого века должен был показаться захолустным и провинциальным городишком, а многие из его «столпов» — весьма посредственными и ограниченными людьми.

Колониальный режим душил духовную жизнь о6щества. Хотя в Каракасе и был университет, но таковым он являлся лишь по названию. Венесуэла вступает в освободительную войну без своих поэтов, писателей, ученых, политических деятелей. Только борьба за независимость порождает их. В этих условиях Миранда, генерал французской армии, друг Вашингтона, Рейналя, Екатерины II и Питта, чувствовал себя гигантом среди своих соотечественников. Он болезненно воспринимал критику в свой адрес, требовал беспрекословного подчинения своим приказам, вызывая раздражение и недовольство самолюбивых и гордых креолов.

Такие конфликты были неизбежны. Слишком долго отсутствовал Миранда в Венесуэле, слишком он вырос за эти годы, чтобы уместиться в ограниченном мирке местных интересов, которыми жили многие каракасцы. Достойной ареной для него могла быть только вся Испанская Америка, а не его родной город и даже не вся Венесуэла. Но и в этом Миранда далеко не был одинок — так же впоследствии вели себя Боливар, Сан-Мартин и некоторые другие руководители войны за независимость, получившие образование в Европе или прошедшие европейскую школу жизни.

Миранда принадлежал к числу образованнейших людей своего времени. Как и многие самоучки, он был ненасытным пожирателем самых разнообразных книг. За годы жизни в Лондоне Миранда собрал одну из ценнейших и крупнейших частных библиотек в английской столице, насчитывавшей около 6 тысяч томов и оценивавшейся вскоре после его смерти в 9 тысяч фунтов стерлингов. В его книгохранилище имелось почти все, что было опубликовано на европейских языках об Испанской Америке, крупнейшие произведения мировой литературы, много книг по истории, философии, военному искусству, живописи, архитектуре, скульптуре, медицине, праву, экономике, естественным и другим наукам. Часть книг этой ценнейшей коллекции после завоевания независимости Венесуэлы была передана, согласно завещанию Миранды, в дар Каракасскому университету.

Кроме родного испанского языка, Миранда хорошо говорил по— английски, французски, итальянски, сносно знал древнегреческий. Писал же он, подобно многим своим современникам, с грамматическими ошибками на всех языках. Хотя и не обладая литературным даром, Миранда был неутомимым мемуаристом. Его эпистолярное наследие огромно. Дошедший до нас личный архив Миранды — ценный источник для изучения истории Европы и Америки последней четверти XVIII века и первого десятилетия XIX.

Нам остается рассказать о ближайших родственниках Миранды и об их дальнейшей судьбе. Сара Эндрюс пережила своего хозяина и возлюбленного почти на 40 лет. Она умерла в 50-х годах прошлого столетия, так никогда и не побывав в Венесуэле. Сара все эти годы провела в роли домоправительницы на Графтон-стрит, 27, где сперва проживали агенты венесуэльских патриотов, а потом помещалась венесуэльская дипломатическая миссия. Ее сыновья - Леандр и Франсиско, как только оперились, покинули Лондон и направились на родину отца. Франсиско был ласково принят Боливаром и зачислен в число его адъютантов. К тому времени война за независимость кончилась. Молодой человек окунулся в бурную политическую жизнь Великой Колумбии. Судя по всему, он пользовался большим успехом у местных красавиц. Во всяком случае, из-за одной сеньориты он вызвал на дуэль местного голландского консула и убил его. Это была первая дуэль в истории Колумбийской республики, как не без гордости отмечают ее историки. Вскоре после смерти Боливара, в 1831 году, Франсиско за участие в неудавшемся перевороте был схвачен и расстрелян.

Иначе сложилась судьба первенца Миранды - Леандра. Хотя он поселился в Венесуэле, но от своего английского подданства не отказался. Связанный тесными узами с Англией, Леандр в течение многих лет занимал пост директора Английского банка в Каракасе и умер весьма состоятельным человеком в 1883 году.

Слава пришла к Миранде много лет спустя после его трагической смерти в каземате Ла-Карраки. Сперва она навестила его во Франции. В 1836 году, двадцать лет спустя после его кончины, в Париже была выстроена Триумфальная арка в честь знаменитых полководцев революции и наполеоновской империи. На ней были высечены имена всех прославленных маршалов и генералов той эпохи, в их числе Франсиско Миранды.

На своей родине каракасец удостоился признания значительно позже. Только в 1896 году, к восьмидесятилетию со дня его смерти, в Пантеоне героев освободительной борьбы в Каракасе была сооружена символическая гробница в его честь. Его именем был назван штат, примыкающий к столичному округу, улицы, площади, школы и многие другие учреждения. В 1916 году в ознаменование столетия со дня смерти Предтечи была выбита в его честь памятная медаль. Но подлинный апофеоз пришел к нашему герою только в 1950 году, когда в Венесуэле, Франции, Англии и других странах торжественно праздновалось двухсотлетие его рождения. Позднее, но заслуженное признание.

Постоянные смуты и гражданские войны, потрясавшие Венесуэлу после смерти Боливара, мешали объективной оценке многих событий ее истории и их действующих лиц. Что касается деятельности Миранды, то в немалой степени затрудняло ее оценку исчезновение его архива, единственного по своему значению источника, способного осветить многие неясные или спорные моменты биографии Предтечи. Этот источник был обнаружен только в 20-х годах нашего столетия. Его нашел американский историк Уильям С. Робертсон, перу которого принадлежит первая научная биография нашего героя, изданная в 1929 году и не утратившая своего значения по сей день.