Иосиф Лаврецкий - Миранда

Антония де Салис — это то звено, которое связывает Миранду с внешним миром. Через нее он разыскивает и находит своих друзей в Испании, Англии, Франции, пишет им, готовит с их помощью побег. Правда, большинство из его друзей — демократы, которые сами скрываются от полицейских ищеек. У них нет главного — денег. А ему, как всегда, нужен этот проклятый металл, причем теперь он ему нужен для того, чтобы спасти свою жизнь.

Имей Миранда тысячу фунтов стерлингов, он мог бы подкупить своих тюремщиков и бежать из Ла-Карраки. Надежные друзья встретили бы его, укрыли, помогли перебраться в Португалию, а оттуда на Антильские острова, поближе к родным берегам Венесуэлы...

Собственно говоря, эта тысяча фунтов у него имеется. Он ведь отослал из Ла-Гуайры торговому дому «Робертсон, Белт энд компани» 22 тысячи песо и 1200 унций золота, которые намеревался израсходовать на нужды освободительной борьбы. Но этот торговый дом отказывается войти в сношения со своим клиентом — революционером, узником испанского короля. Попросту говоря, господа Робертсон, Белт и компания надеются присвоить эти ценности и поэтому вовсе не расположены помогать своему клиенту обрести свободу.

Только после того, как Миранде удалось установить связь с сыном его старого друга, торговца колониальными товарами Джона Тэрнбулла — Питером, который в то время находился в Гибралтаре, каракасец смог, наконец, получить некоторую помощь. Но она была мизерна по объему и приходила с большим запозданием. Питер Тэрнбулл не спешил с присылкой денег, а когда Миранда их получал, то оказывалось, что это всего лишь половина или четвертая часть необходимой для его спасения суммы. Со свойственным английской буржуазии лицемерием английские «благодетели» Миранды вместо того, чтобы действительно помочь ему бежать из Ла-Карраки, бросали ему кое-какие крохи для успокоения совести. Разве после этого кто—либо мог бы их упрекнуть, что они покинули Миранду на произвол судьбы или нарушили свой «христианский долг», не оказав ему помощи?

С большим трудом, в результате различных ухищрений Миранде удалось к началу 1816 года собрать необходимую сумму. В одном из писем каракасец сообщил Питеру Тэрнбуллу, что побег, наконец, состоится в марте. Однако в самый последний момент возникли непредвиденные трудности; чтобы преодолеть их, понадобилось еще 300 песо. Миранда был вынужден в связи с этим вновь отложить осуществление своих планов. Он шлет срочное письмо Питеру Тэрнбуллу с просьбой незамедлительно выслать недостающие деньги сеньоре А. (Антонии де Салис) и переслать через нее надежный адрес в Португалии, предупреждая, что побег состоится на третий день после передачи денег. Тэрнбулл, как всегда, медлит с ответом.

Эта отсрочка оказалась роковой для Миранды. 25 Марта у него произошло кровоизлияние в мозг, частично парализовавшее его. Сказались переживания, связанные с подготовкой к побегу. НесколЬко дней спустя состояние больного ухудшилось, у него появилась высокая температура, рвота, сильные головные боли. Судя по симптомам, он заболел тифом. Власти перевели его в тюремный лазарет и разрешили, ухаживать за ним слуге — Педро Морану. За больным присматривал также перуанский патриот Саурп, находившийся в заключении в Ла-Карраке. По их воспоминаниям мы знаем, что было еще третье лицо, не отходившее от умирающего, — доминиканский монах Альбарсанчес. Церковь, верная прислужница испанского деспотизма, не могла упустить такую крупную дичь, как душа этого грешника, осмелившегося покуситься на власть его католического величества Фердинанда VII и на авторитет божьего наместника на земле папы римского.

Альбарсанчес, подобно ястребу, следил, как жизнь покидает тело его жертвы. Монах настойчиво предлагал, исповедаться узнику и осудить все свои «злодейские деяния», отречься от идеи независимости колоний и тем самым «спасти душу». Но Миранда, пока теплилось в нем сознание, отказывался выполнить требование монаха. «Дайте мне спокойно умереть!» — отвечал каракасец назойливому монаху, вспоминает Педро Моран.

Миранда умирал мучительно и медленно. В мае больной вдруг почувствовал себя лучше. Он написал письмо Саре Эндрюс, своей верной подруге. Миранда просил Сару спасти его дневники и архив, отправленные нз Венесуэлы на хранение торговому дому «Робертсон, Белт энд компани». Прощаясь с жизнью, он был уверен, что его дневники и архив расскажут последующим поколениям правду о нем и что тогда его соотечественники узнают, во имя чего жил и боролся, страдал и умер генерал Франсиско Миранда.

Смерть долго стояла у изголовья умирающего. Она милостиво разрешила ему дожить до 14 июля — годовщины взятия Бастилии. В этот день, в час пять минут пополудни, Миранды не стало.

«Священники и монахи не разрешили мне похоронить его, — писал Педро Моран друзьям Миранды вскоре после его смерти. — Как только он скончался, они унесли его труп вместе с матрацем, простыней и прочими постельными принадлежностями и захоронили в неизвестном мне месте. После этого они немедленно вернулись за его одеждой и другими вещами, которые были преданы сожжению». Так палачи уничтожали следы своих преступлений.

Смерть Миранды прошла почти незамеченной современниками. Один из его биографов утверждает, что не больше двадцати человек оплакивали его гибель: Сара, дети, товарищи по заключению и те немногие люди в Испании, которые были с ним связаны и помогали ему организовать побег, которому так и не суждено было осуществиться. В Европе дела вершил Священный союз. В Испании господствовал резнузданный террор, ежедневно совершались расправы над демократическими деятелями. В колониях Америки испанские каратели продолжали вести беспощадную войну против патриотов. Всюду лилась кровь, совершались насилия, расправы, жестокости. Смерть косила вождей и солдат, знаменитых и безвестных героев, простых и именитых граждан...

Но пройдет несколько десятилетий, и народы Испанской Америки изгонят колонизаторов, начнут залечивать свои раны, строить самостоятельную жизнь; устремясь в будущее, они вспомнят свое недавнее героическое прошлое.

И тогда имя Миранды засверкает золотыми буквами на памятниках и монументах, в названиях городов, площадей и улиц, в сердцах его соотечественников, всех народов многоликой Латинской Америки...

Франсиско Миранду называют Предтечей латино-американской независимости, и это верно. Он первым заговорил о независимости испанских колоний в Америке, первым посвятил достижению этой цели свою жизнь.

Возможно, и до него были жители испанских колоний, мечтавшие об освобождении и независимости, но их имен нам не сохранила история. Различные антиколониальные движения — бунты, протесты местного населения, восстания, в том числе под руководством инки Кондорканки, носили местный характер, их целью было устранение отдельных несправедливостей, а не колониального режима как такового.