Aлександр Гладков - Поздние вечера [воспоминания, статьи, заметки]

…Как это иногда бывает с хорошими (но не гениальными) книгами, о которых давно слышал и читал, «Чума» почти ничего не прибавила к моему заочному представлению об этой книге. Именно то, чего ждал. Ни разочарования, ни удивления. Примерно так же было с испанским романом Хемингуэя («Колоколом»).

22 марта 1970

Перечитываю «Историю моего современника» Короленко, раз в третий, вероятно. Удивительная книга: читаю — нравится, но как-то забываю ее и снова читаю, словно новую. И опять нравится. Видимо, читая, я сквозь нее думаю о своем — бывают такие книги.

20 декабря 1970

С ленью и неохотой читаю в «Иностр. лит-ре» посмертный роман Хемингуэя «Острова в океане». В нем все инерционно и похоже на автопародию. Я в этом не одинок. Странно представить, что так могло быть: печатается новый роман Хемингуэя — и его не читают с прежней жадностью, не говорят о нем. Болезнь болезнью, но творческий тупик пострашнее болезни. Наверно, он сам это чувствовал и это ускорило его решение.

29 июня, 30 июня 1970

Взял с полки первый том писем Чехова и хохочу на каждой странице. Это смешно, умно, талантливо удивительно… Мне кажется, что Чехов был лучшим русским человеком за несколько веков. Все в нем было. Но всем своим биографам он не по плечу.

…Не могу выбраться из писем Чехова. Как это необыкновенно увлекательно!

13 июля 1970

Читаю дневники, письма, разговоры Кафки… В Кафке много чужого мне, и меня это раздражает при чтении. Читаю и мысленно составляю критику на него, но вдруг нахожу все, что имею сказать против, в самом дневнике, сказанным про себя. Но это значит, что дневник настоящий и автор не так односторонен.

29 сентября 1971

Прочитал роман Ф. Мориака «Фарисейка». Удивительный писатель: казалось бы, что может быть дальше от нас, чем его сюжеты, а захватывает и волнует. Какой это вздор, что он «невольно разоблачает»! Его сила не в разоблачении, а в утверждении азов духовности, совестливости, человеческой подлинности. А они одни и те же для всех меридианов и широт. А какое искусство рассказа!

23 декабря 1971

…Дочитал Вулфа [7] Речь идет о романе «Взгляни на дом свой, ангел». (Прим. ред.) . Хорошо, а местами великолепно. Какие бы книги писал этот человек, проживи он дольше. Может быть, он самый «настоящий» из всех писателей своего поколения.

27 января 1972

С интересом прочитал в «Новом мире» и повесть [8] Речь идет о повести В. Быкова «Обелиск». (Прим. ред.) Быкова и воспоминания М. Шагинян… Шагинян, конечно, уникальный человек. Какая свежесть ума, острая память, точность письма. Очень смешно, что она пишет о поцелуях прежней молодежи и нынешней, и о собственном опыте…

Сейчас начал читать «Воспоминания» А. Цветаевой. При всей нежности к сестре, в книге очень сложный подтекст психологический. А все-таки удивительно, что, при всей бурности и трагичности судеб Цветаевых, они оставили подробные и почти исчерпывающие описания своих жизней. А Ахматова всю жизнь жила в трех квартирах в одном городе, и ее автобиографическое наследие ничтожно. Дело не в «возможностях» и «обстоятельствах», а в силе инстинкта запечатлевать, сохранять, то есть продлить жизнь.

Сестры многое оценивают по-разному. Например, автор «Воспоминаний» совсем иначе пишет об Анатолии Виноградове, то есть дружески, а М. Ц. резко отрицательно.

30 октября 1972

Вдруг, ни с того ни с сего стал читать воспоминания С. Т. Аксакова о Гоголе. Как это хорошо! Ум, тонкость и умилительное простодушие. Это, бесспорно, из числа лучших русских мемуаров.

11 декабря 1972

За эти дни прочитал Соловьева от Алексея Михайловича до Екатерины II. Он замечательный историк, хотя у него есть длинноты в описаниях разных дипломатических событий. Часто внешняя история России излагается более подробно, чем история внутренняя. Но такого многостороннего рассказа о России после него уже не было. По сравнению с ним Ключевский конспективен. Кажется, в отличие от Ключевского, и Платонова, и других, Соловьев писал свою историю, в то время как другие издавали записанные учениками лекции.

30 января 1973

…Перечитал «Тени в раю» Ремарка, вышедшие отдельным изданием. В целом книга хорошая, но явно не завершенная: отдельные главы просто конспективны. Но все же она умно завершает гигантскую романную фреску, созданную Ремарком.

11 июня 1974

В последние дни прочитал посмертную книгу рассказов В. Козина «Привязанный к седлу». Книга талантливая. В предвоенные годы я увлекался его рассказами о Туркмении. Потом он печатался мало и был как-то в стороне от литературной жизни. Но он крупнее и оригинальнее многих, о которых писали и говорили. У него есть вещи на уровне лучшего в нашей новеллистике.

20 октября 1974

Как-то так случилось, что я не прочитал работу Гранина «Эта странная жизнь», напечатанную в двух первых номерах «Авроры» за этот год. То есть отложил, чтобы прочесть, и забыл. И только теперь прочел. Замечательно! Не все мне у Гранина (и в Гранине) нравилось, но это эссе (как же иначе назвать?) превосходно. Молодец Гранин, что выволок судьбу Любищева из-под спуда! Есть тонкие, острые мысли. Самые острые он высказывает как бы мимоходом…

1 ноября 1974

Читаю блестящий роман Айрис Мердок «Черный принц», напечатанный в четырех номерах «Иностранной литературы». Это похоже немного на И. Во (трагикомедия) и, может быть, на Г. Грина. Умно, занимательно, отлично написано… Это один из лучших переводных романов последних лет.

7 ноября, 9 ноября 1974

Перечитываю «Бесы», преодолевая раздраженье за беллетристические трюки и парадоксальные заострения (вроде пощечины Шатова). Фальшиво все в Ставрогине. Замечателен Степан Трофимович и неплох Петр Верховенский. Но все же слишком много литературной липы. Как этого не замечают поклонники. Вся история брака Ставрогина и Лебядкиной — плохое сочинение, и все, что вокруг. Монологи Шатова — вздор. Это читать даже как-то неловко. Неровная книга.

…Дочитал «Бесы». Многое забыл и читал с удивлением. Сколько нагромождено эффектов. Лиза написана совсем слабо. Не мотивировано, зачем ей нужно было смотреть зарезанных. Только чтобы попасть в самосуд. Степан Трофимович хорош везде. Кармазинов — жалкий шарж. И так все. Как много болтает перед смертью Кириллов!

3 декабря 1974

Перечитал роман А. Доде «Бессмертный». Случайно попался на глаза, открыл, стал читать и читал, пока не кончил. Вот искусство — искусство романа, которое утрачено почти. Неужели создание и нарастание интереса — это нечто старомодное и уже ненужное? Но сколько всего у Доде и помимо человеческих драм и комедий: история Академии, Париж в какие-то годы. Историчность соседствует с памфлетом, и все в меру, всего как раз. Такие романы теперь почти не пишутся. Почему? Да уж не потому, что от них отвернулся читатель. Из снобизма критики, которой чужды читательские интересы и которая устанавливает новую табель о рангах независимо от них. А писатели этому подчиняются из боязни «отстать».