Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

Для церемонии, призванной восстановить духовенство в правах, Бонапарт избрал храм Богоматери, 257а произнести подобающую речь поручил тому самому архиепископу, который читал проповедь во время коронации Людовика XVI. Архиепископ этот, г-н де Буажелен, прибыл из Англии, где провел в изгнании десять лет. 258То был человек незаурядного ума, однако сразу по возвращении на родную землю он, подобно многим своим собратьям, поспешил издать пастырские послания, призывавшие к войне против Англии — страны, которая в годы испытаний дала приют всем этим изгнанникам. Поведение свое все эти священнослужители объясняли любовью к отечеству. Ибо во Франции, к несчастью, для всего находится объяснение, и мало у кого из тех, кто приносит совесть в жертву корысти, хватает целомудрия промолчать. Первый консул остановил свой выбор на архиепископе из Экса исключительно потому, что священника, некогда короновавшего Людовика XVI, участие в новой церемонии унижало больше, чем любого другого. Воспоминания о прежнем торжестве составляли разительный контраст с нынешним поведением г-на де Буажелена. Ему исполнилось семьдесят лет, и голос его звучал так слабо, что присутствовавшие в церкви едва могли расслышать изысканные комплименты, которые он отпускал первому консулу Возраст и здоровье не сулили ему долгой жизни, и в самом деле, через три года его не стало. Тем не менее он пожертвовал своей безупречной репутацией ради того, чтобы на закате жизни его бледное лицо озарили лучи Бонапартовой милости. Как образцовый царедворец вел себя в то время и другой священник, столетний архиепископ Парижский. 259Согбенный под тяжестью целого столетия, он, однако же, не пропускал ни одного собрания у консулов, у министров, у префектов, а позже и у прочих придворных, так что в конце концов погиб от избытка реверансов. Вот под каким знаком происходило во Франции возрождение религии.

Бонапарт явился в церковь с торжественностью, подобающей лишь королю. Возвратившись к себе во дворец Тюильри, он осведомился у генералов: «Ну что, разве нынче все было не так, как прежде?» — «Да, — отвечал генерал Берна- дот, — за вычетом тех двух миллионов, что отдали жизнь за свободу». 260Великолепный ответ, который Наполеон простил этому генералу, как и многие другие проявления независимости. Убеждения и отвага, которые выказывал Бернадот, грозили ему большими опасностями, однако каким-то чудом он уцелел. Как раз в эту пору я имела честь постоянно видеться с ним. Генерал-гражданин понимал, что если теперь не положить конец все возрастающей тирании Бонапарта, завтра будет уже поздно, и желал, чтобы товарищи по оружию, в первые дни Революции вставшие на ее защиту и искренне любящие свободу, поддержали его в этой борьбе.

По случаю разнообразных мирных договоров парижские власти решили воздвигнуть в городе памятник Бонапарту, однако ему требовалось нечто более основательное, чем эти пустые почести, и он, исчерпав весь свой запас скромности, отклонил этот дар, а под рукой сообщил Сенату, что нуждается в залогах более существенных. Он был избран консулом на десятилетний срок. Сенат в особом адресе предложил ему продлить этот срок еще на десять лет. Это его не удовлетворило. Он ответил елейной тирадой, суть которой сводилась к тому, что он готов посвятить всю свою жизнь счастью Франции и даже пойти ради этого на смерть, а потому, прежде чем принять предложение Сената, должен узнать мнение французского народа; вышло, однако, так, что по какой-то оплошности Государственный совет поинтересовался мнением народа вовсе не насчет продления срока консульства еще на десять лет, за которое Наполеон поблагодарил Сенат, а насчет консульства пожизненного. 261

С тех пор как был отправлен на казнь Людовик XVI, Франция не знала ничего более жалкого и лживого, чем обращения от имени народа и народные голосования. Назначенные правительством чиновники собирают голоса точно так же, как собирают и тратят налоги в своем департаменте; в результате нация обычно ни в коей мере не разделяет то мнение, какое вкладывают в ее уста. На сей раз дело обстояло много хуже. Всех тех, кто не выставил в книге записей «нет», посчитали сказавшими «да». Горстка людей, у которых достало мужества высказаться письменно против пожизненного консульства, была слишком мала в сравнении с миллионами людей, которые числились в поименных списках и, не голосовавши вовсе, были причислены к подавшим свой голос «за». Впрочем, и настоящих «да» оказалось гораздо больше, чем «нет», поскольку все кандидаты на государственные должности, а их во Франции немало, охотно выказали тем самым свою добрую волю. Среди тех, кто вписал в книгу записей свое «нет», был генерал Лафайет — человек, который никогда не изменял нравственности и свободе. К этому времени он уже успел отказаться от места сенатора и должности посла, предложенных ему первым консулом, а затем, живя в деревне, неизменно показывал благородный пример верности своим убеждениям.

Один человек, наделенный большим талантом, выпустил в ту пору брошюру, память о которой жива еще и поныне; в ней, одобрив идею пожизненного консульства, он горячо воспротивился введению титула «император галлов». 262Истинных французов возмущали толки о возможном переименовании прекрасной Франции в Галлию. Однажды в письме к швейцарскому правительству Бонапарт назвал себя первым из галльских магистратов, однако то была минутная прихоть, которой он сам придавал очень мало значения. Слух о том, что он хочет провозгласить себя императором, Бонапарт распространил ради того, чтобы французы подали свои голоса за пожизненное консульство. 263Когда же он в самом деле взошел на престол, то принялся пугать народ другими опасностями, дабы люди сочли ту участь, которой они боялись вчера, меньшим злом сравнительно с той, которая может грозить им завтра. Применительно к большинству нации такая тактика приносит успех, однако воздвигнуть преграду на пути этого человека было возможно: следовало лишь противиться каждому его действию и не вступать с ним ни в какие сделки; ведь сам он так жаждет власти, что, сражаясь за нее, не идет на попятный никогда.

В ту пору вокруг генерала Бернадота собралась целая группа генералов и сенаторов, которые хотели узнать у него, что следует предпринять, дабы спасти страну от близящейся узурпации. 264Бернадот предложил несколько способов, причем способов законных, ибо все прочие ему претили. Однако для того, чтобы действовать в согласии с законом, требовалось получить мнение хотя бы нескольких членов Сената, а ни один из них не дерзнул бы поставить подпись под документом такого рода. Все то время, пока шли эти в высшей степени опасные переговоры, я часто виделась с генералом Бернадотом и его друзьями; сделайся их планы известны властям, этих свиданий оказалось бы более чем достаточно для того, чтобы погубить меня. Бонапарт и без того уже говорил, что люди, посещающие меня, преданы ему гораздо меньше, нежели те, которые не переступают порога моего дома; одним словом, он был готов считать меня единственной виновницей всех зол, 265хотя люди, окружавшие меня, провинились куда больше; однако в них он нуждался и потому их берёг.