Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

В Житомире, главном городе Волынской губернии, мне рассказали, что русский министр полиции послан в Вильну, дабы выяснить причины нападения императора Наполеона на Россию и заявить официальный протест против вторжения французских войск на русскую землю. 644В самом деле, император Александр шел ради сохранения мира на жертвы поистине неисчислимые. Если он и заслужил упреки, то скорее в чересчур буквальном следовании роковым Тильзитским соглашениям; первым их нарушил Наполеон, и Александр имел куда больше оснований сам объявить ему войну. Ведь в то время, когда Россия не давала английским кораблям доступа в свои порты, император Наполеон позволял им ввозить во Францию колониальные товары; пожалуй, можно было бы сказать, не погрешив против истины, что Франция и вся Европа напали на Россию ради того, чтобы торговый дом Бонапарт и К° получил исключительные права на продажу английских товаров; прекрасный повод лишить покоя все народы континента! 645В разговоре с г-ном Балашовым император Наполеон пустился в непостижимые откровенности, в которых мы могли бы увидеть следствие простодушия, если бы не знали, что для вящего устрашения император любит показывать, будто он выше любых расчетов. «Неужели вы думаете, — спросил он у г-на Балашова, — что мне есть дело до этих якобинцев-поляков?» В самом деле, несколько лет назад г-н де Шампаньи письменно известил канцлера Румянцева о том, что Наполеон предлагает вычеркнуть из всех европейских трактатов слова «Польша» и «поляки». 646Какое несчастье для поляков, что император Александр не принял титула польского короля и не позволил всем великодушным существам сочувствовать интересам этой угнетенной нации! 647Император в присутствии министра полиции г-на Балашова осведомился у г-на де Коленкура, 648бывал ли тот в Москве и что представляет собой этот город; Коленкур отвечал, что Москва показалась ему похожей скорее на большую деревню, нежели на столицу. «А сколько в ней церквей?» — продолжал свои расспросы император Наполеон. «Около тысячи шестисот», 649— отвечал г-н де Коленкур. «Непостижимо, — изумился Наполеон, — разве в наши дни кто-то еще верит в Бога?» — «Да, Ваше Величество, — подтвердил г-н Балашов, — в него верят русские и испанцы». Прекрасный ответ, вселявший надежду, что москвичи станут кастильцами Севера. 650

Между тем французская армия стремительно продвигалась в глубь России, и поскольку французы, вовсе не умеющие сопротивляться тирании в своем отечестве, за его пределами обычно одерживают победу за победой, я имела основания опасаться, что столкнусь с ними перед въездом в Москву. Что за странная судьба: бежать от французов, среди которых я родилась, которые воздавали почести моему отцу, и добраться, спасаясь от них, до границ Азии! Впрочем, какую судьбу, в великом ли, в малом ли, не способен круто изменить человек, чье призвание — унижать себе подобных? Я была близка к мысли, что мне придется отправиться в Одессу, город, расцветший под просвещенной властью герцога де Ришелье, 651а оттуда отплыть в Константинополь и Грецию; я утешала себя мыслями о поэме, посвященной Ричарду Львиное Сердце, которую принялась бы сочинять в этом долгом путешествии, даруй мне Господь довольно сил. 652В поэме этой я намеревалась изобразить нравы и природу Востока и увековечить великую эпоху английской истории, когда источником воодушевления вместо крестовых походов сделалась свобода. Однако выразить можно лишь то, что ощутил, а нарисовать — лишь то, что увидел, поэтому мне следовало отправиться по следам Ричарда в Константинополь, в Сирию и на Сицилию. Спутники мои, более справедливо оценивая мои силы, отсоветовали мне пускаться в это странствие и уверили, что если я не стану медлить, то доберусь до Москвы на почтовых лошадях быстрее, чем французская армия. Впрочем, как станет ясно впоследствии, опередила я ее совсем ненамного.

Итак, решившись продолжать свой путь по российским землям, я въехала на землю Украины, столица которой именуется Киевом; 653некогда этот город был столицей всей России: поначалу центр Российской империи располагался на юге. В ту пору русские поддерживали постоянные сношения с константинопольскими греками и вообще со всеми народами Востока, у которых переняли они многие обыкновения. Украина — край весьма плодородный, но вовсе лишенный приятности; вокруг вас простираются бескрайние хлебные поля, возделываемые, кажется, невидимыми руками, настолько редки здесь деревни и деревенские жители. Не следует думать, что окрестности Киева или любого другого поселения из числа тех, какие именуются городами в России, хоть чем- то похожи на предместья западных городов; дороги здесь ничуть не более гладки, деревенские дома вовсе не предвещают наличия поблизости большого скопления народа. При въезде в Киев взор мой прежде всего поразило кладбище; это обиталище мертвых подсказало мне, что поблизости обитают живые. Дома в Киеве по большей части подобны палаткам, так что издали город имеет вид военного лагеря; тотчас приходит на мысль, что эти деревянные дома (впрочем, должно быть, не слишком прочные) выстроены по образцу жилищ кочевников-татар. На постройку таких домов много времени не требуется; частые пожары уничтожают их, после чего владельцы посылают слуг в лес за новым домом, как в других краях посылают на рынок за провизией на зиму Впрочем, среди этих хижин возвышаются дворцы, а главное, церкви, чьи купола, зеленые с позолотой, приковывают к себе взор. Когда вечером солнечные лучи освещают эти блестящие своды, кажется, будто видишь не долговечное здание, но праздничную иллюминацию.

Русские не минуют ни одной церкви, не осенив себя крестным знамением, 654а длинные бороды придают их лицам выражение еще более благочестивое. Носят они в большинстве своем длинное синее платье, перепоясанное красным кушаком; в нарядах женщин тоже есть нечто азиатское; в них заметно пристрастие к ярким цветам, характерное для жарких краев, жители которых охотно любуются сверканием блестящих предметов в ослепительных лучах солнца. Я тотчас полюбила эти восточные одеяния так сильно, что огорчалась, видя русских в европейском платье; я опасалась, что они вот-вот покорятся деспотической власти Наполеона, по милости которого все народы наслаждаются одними и теми же благодеяниями: вначале им преподносят всеобщую воинскую повинность, затем военные налоги, а под конец кодекс Наполеона, позволяющий навязать самым разным нациям одинаковый порядок.

Киев стоит на реке Днепр, которую древние именовали Борисфеном; 655местная легенда гласит, что некогда лодочник, плывший по Днепру, нашел воды этой реки столь чистыми, что захотел основать город на ее берегах. В самом деле, русские реки дивно прекрасны. Ручьи здесь очень редки, ибо почвы сплошь песчаные. Среди деревьев большого разнообразия не наблюдается: малоизобретательная природа насадила повсюду в этих краях одну лишь печальную березу. Здесь тоскуешь даже по камням, ибо кругом нет ни холмов, ни долин, и сколько ни всматривайся вдаль, ни одного нового предмета взору не представится. Реки же дают роздых воображению. Не случайно священники в здешних краях благословляют воду. Император, императрица и весь двор в разгар зимы присутствуют на церемонии водосвятия. 656Говорят, что в XI столетии Владимир объявил воды Днепра святыми и заверил свой народ, что всякий, кто в них омоется, сделается христианином. Поскольку у православных крещение совершается посредством погружения в купель, тысячи людей отправились на берег Днепра, дабы отречься от идолопоклонничества. 657Тот же самый Владимир отправил своих людей в Константинополь, дабы узнать, какая из вер, исповедуемых жителями этого города, более всего подходит русским; за торжественность обрядов он избрал православие. 658Возможно, впрочем, что им двигали соображения более значительные; в самом деле, греческая религия, не подчиняющаяся папе римскому, наделяет русского государя властью разом и духовной, и светской.