Джули Кавана - Рудольф Нуреев. Жизнь [litres]

Гиббс вспоминает «одну безумную ночь в Шине» с Талитой и Хирамом. Они познакомились в Риме на съемках «Сатирикона» (Феллини дал Хираму только одно указание: «Ты порочный и все выставляешь напоказ»), и у них начался роман. После ужина с большим количеством водки у всех проснулось амурное настроение. «Рудольфу, по-моему, понравилась мысль отбить Хирама у Талиты, но вместо этого он начал флиртовать со мной». Дело окончилось в резной дубовой кровати под балдахином эпохи короля Иакова. Какие воспоминания сохранились о той ночи? «Игривый, дикий и романтичный… серьезный и искрометный… сам акт довольно пылкий и театральный. Мы повторяли это еще несколько раз».

Посреди одного более официального вечера в столовую вошла экономка Рудольфа и сообщила, что у входной двери его спрашивают двое юношей: «Симпатичные. Говорят, что у них назначена встреча с мистером Рудольфом». Рудольф побежал выяснить, в чем дело. Через несколько минут все услышали, что он ведет вновь пришедших наверх. Гостей он бросил за столом. Среди них были Марго и Тито в инвалидной коляске, Гослинги, Джоан Тринг и Шандор Горлински со своей женой Эдит – Рудольф называл ее «охотницей за бриллиантами» («Всякий раз, как я отправляюсь на гастроли, она покупает себе очередной бриллиант».) Вдруг Джоан, не в силах больше сдерживаться, расхохоталась. «Вот, он такой, – сказала она, хлопнув в ладоши и перевернув руки ладонями вверх. – Жарит их, как блинчики!» Все вежливо заулыбались. Потом захлопнулась входная дверь, Рудольф вернулся за стол, еще возбужденный после своей приятной «закуски». «Хорошо было?» – с милой улыбкой осведомилась Марго.

И даже в периоды сексуального воздержания в гостеприимстве Рудольфа всегда присутствовало нечто разнузданное. Пышные ужины, которые начинались в полночь, подавали в полутемной столовой, обитой кордовской кожей; на стене висели два бронзовых подсвечника в форме рук в натуральную величину – воспоминание о «Красавице и чудовище» Кокто. «Двенадцать перемен блюд на серебряной посуде», – вспоминал Ричард Бакл. «Трон, достойный Гаргантюа, кресла черного дерева, огромные кубки с вином», – вторит ему Сесил Битон, который один раз был приглашен на ужин с Ванессой Редгрейв (позже Рудольф жаловался, что актриса испортила вечер, потому что оказалась «занудой совершенно без чувства юмора»). В тот раз Битон сохранил такие же язвительные воспоминания о Рудольфе: «Невнимательный хозяин, не знающий, что такое хорошие манеры или ответственность, все оставляет на Джоан Тринг… представляю, как ей достается».

В самом деле, за все развлечения Рудольфа отвечала Джоан. Она действительно «делала все», пока не нашла Алису, миниатюрную эксцентричную экономку-малайку, которая носила светлый парик и туфли на шпильках. Она не изображала из себя кухарку, но, по крайней мере, могла приготовить завтрак (в первое утро она напугала Рудольфа, когда пришла будить его без каблуков, парика и зубов). Алиса обладала довольно своеобразным чувством юмора – Рудольф, которого она с удовольствием пародировала, не всегда испытывал от этого удовольствие. Руди ван Данциг вспоминает, как экономка расхаживала по дому в вышитом халате, обмотав голову полотенцем на манер тюрбана. Рудольф «холодно игнорировал ее игру, пока она визгливо кричала, показывала пальцами и подмигивала». Он не одобрял и ее привычки после ночи на танцах в «Хаммерсмит-Пале» украдкой приводить домой кого-то из своих партнеров. «Ну, а ты сам кого притаскиваешь в дом?» – парировала Джоан, когда Рудольф ей пожаловался.

Узнав от Алисы, что Джоан попросила составить список всех, кто бывал в доме, Рудольф сказал Гослингам: теперь он убежден, что Джоан работает на ЦРУ. Считая ее слишком властной, он начал искать поводы ее дискредитировать, что было нелегко, учитывая условия ее работы. Шофер, кухарка, секретарша, неофициальный менеджер и бухгалтер в одном лице, Джоан иногда даже – чтобы угодить Рудольфу – сопровождала его в сомнительные бары, знакомилась и «была милой» со всеми, кто привлек его внимание. Она стала для него настолько незаменимой, что одна безумная поклонница, подозревая, что у них роман, отомстила, звоня Джоан всю ночь и осыпая ее оскорблениями; кроме того, она опорожнила мусорное ведро у ее порога. Хотя рабочие отношения Рудольфа и Джоан всегда были бурными – «Во время ссор, когда я угрожала уйти, я действительно уходила», – Рудольфа все больше напрягала зависимость от Джоан. Однажды он категорически решил положить всему конец. Мод вспоминает:

«Он попросил ее сделать что-то, что она считала неправильным, как оно, скорее всего, и было, и она сказала: «Ты мне надоел: я ухожу», а он ответил: «Ну и уходи». У нее оставался ключ от дома на Файф-Роуд, и на следующий вечер она пришла со словами: «Я вернулась». Он посмотрел на нее и ответил: «Ничего подобного. Ты же сказала, что уходишь». Вначале все решили, что Рудольф ни за что не справится без нее, ведь она делала для него все. Но он справился».

Справляться ему помогала француженка Клер, экономка и кухарка, которую он привез в Лондон из своего дома в Ла-Тюрби. Раньше она жила в Лос-Анджелесе и работала на друзей Жана и Мэгги Луис. Рудольф уговорил ее переехать с ним во Францию. Пухлая, по-матерински добрая и очень респектабельная, она обожала «патрона» и на званых ужинах всегда обслуживала его первым, хотя ей и говорили, что это не совсем комильфо. «Она была настоящей крестьянкой, поэтому они с Рудольфом хорошо понимали друг друга», – говорит Уоллес Поттс. «Она взяла все в свои руки, и Рудольф мирился с такими чертами Клер, какие не потерпел бы ни от кого другого, – соглашается Мод Гослинг. – Она была очень строгой, но Рудольф ее уважал, а она готова была ради него на все. Она была очень милой. Она даже пришивала резинки к его балеткам». Кроме того, Клер готовила блюда французской сельской кухни – жаркое в горшочке, сладкую телятину, воздушное пирожное «плавающий остров». Ей удавалось уговорить Рудольфа попробовать более изысканные блюда, чем его обычный бифштекс с кровью. И хотя она, когда приехала в Англию, говорила только на «зачаточном английском», она замечательно заказывала все нужные ей продукты по телефону (до магазинов на главной улице Шина нужно было идти пешком больше пятнадцати минут).

Когда в конце 1969 г. к нему приехал Руди ван Данциг, он был поражен, что Рудольф выбрал такое уединенное место. Он пожаловался Клер, что по ночам лондонские таксисты не хотят везти его сюда. «Вот потому-то он никого не может найти, чтобы вести дом, – ответила она. – Каждый день приходится совершать кругосветное путешествие». Рудольф пригласил свое «новое открытие», как называл ван Данцига Аштон, пожить на Файф-Роуд два месяца, пока тот создавал первую постановку для «Королевского балета». На тот случай, если Руди понадобятся совет и помощь, Рудольф познакомил его с Гослингами, его «родителями на Западе», у которых Руди часто ночевал, если возвращаться на Файф-Роуд было уже поздно. В их доме в Кенсингтоне имелась квартира с отдельным входом, которой всегда мог воспользоваться Рудольф; она была завалена его антикварными вещами, пластинками и книгами. По предложению Мод и Найджела Руди поселился там. Вскоре к нему приехал Тур, который устроил в одной из комнат студию, где создавал декорации для нового балета.