Уильям Грейвс - Американская интервенция в Сибири. 1918–1920 [Воспоминания командующего экспедиционным корпусом] [litres]

Один русский генерал оставил место на Забайкальской железной дороге, которое приносило ему 3 тысячи рублей в месяц, объясняя это тем, что он с семьей не в состоянии прожить на эти деньги. Приехав во Владивосток, он занял в областном управлении место, не предполагавшее вообще никакого официального заработка.

Когда я был в Иркутске, второй помощник мистера Стивенса полковник Лэнтри рассказывал мне, что в Иркутске скопилось 13,5 тысячи тонн товаров, предназначенных для отправки в различные города Сибири, а в Сретенске их скопилось 27 тысяч тонн. Значительную часть этих товаров составляла соленая рыба в бочках, являющаяся основной пищей бедного русского населения. Областное управление не разрешило ему отправить ни килограмма этой рыбы. Позже полковник Лэнтри известил меня, что практически вся рыба испортилась и была выброшена в реку.

В то же время консервированный амурский лосось, производимый фирмой «Сейл & Фрейзер», имеющей бизнес в Токио, поставлялся в эти города без всяких проблем. Консервированный лосось был гораздо дороже и меньше любим бедными людьми. Причина, по которой областные управления в Иркутске и Сретенске не позволяли мистеру Лэнтри отправить рыбу, безусловно, заключалась в том, что кто-то давал им за это взятки. Членов этих областных управлений, являвшихся военными представителями Колчака, совершенно не интересовали нужды простых людей.

По моему мнению, президент Соединенных Штатов никогда не стал бы вступать в Межсоюзническое железнодорожное соглашение, если бы не верил, что это соглашение облегчит положение русских людей независимо от их политических предпочтений. Но в Сибири добиться этого было невозможно. Все представители союзников и представители Государственного департамента Соединенных Штатов поддерживали исключительно Колчака, и чем безнадежнее становилось положение Колчака, тем ожесточеннее его сторонники относились к тем, кто ему не помогал.

Ради победы Колчака Соединенные Штаты, Англия, Франция и Япония вложили в Сибирь достаточно денег, чтобы поддерживать железные дороги в работоспособном состоянии, и отправили достаточно солдат для их охраны. Но после тех ужасающих зверств, которые совершили его сторонники и те, кто называл себя его сторонниками, никакая сила на земле не могла заставить народ поддерживать его.

Еще одна большая несправедливость в отношении тех, кто работал на железной дороге, произошла из-за падения курса рубля с десяти центов в сентябре 1918 года почти до нуля, поскольку количество рублей, которое они получали за свою работу, никак не увеличилось. Я примерно посчитал зарплату железнодорожников в период правления Колчака, и, если говорить о кондукторах, инженерах и машинистах, у меня получилось три доллара семьдесят пять центов в месяц. Такой была средняя зарплата, кто-то получал чуть больше, кто-то чуть меньше. И это было лучше, чем ничего. Если бы они ушли с железной дороги, то не смогли бы найти себе другой работы. Однажды люди устроили забастовку, требуя повышения зарплаты, тогда колчаковские управляющие назвали их большевиками и казнили нескольких зачинщиков.

Я сомневаюсь, что за последние пятьдесят лет в мире можно найти другую страну, где бы убийства совершались с такой легкостью и без малейшей угрозы наказания, как в Сибири во время правления адмирала Колчака. В качестве примера приведу типичный случай зверства и беззакония, произошедший 22 декабря 1918 года в Омске, где находилась штаб-квартира Колчака, всего через месяц и четыре дня после того, как Колчак провозгласил себя Верховным правителем. В этот день произошло восстание рабочих против правительства Колчака. Революционеры добились определенного успеха. Они захватили тюрьму и выпустили две сотни заключенных.

Среди них сто тридцать четыре человека составляли политзаключенные, в том числе несколько членов Учредительного собрания. В день, когда это случилось, военный комендант Омска издал приказ, призывая всех, кого освободили, вернуться в тюрьму, и постановил, что в случае если они не вернутся в течение двадцати четырех часов, то будут застрелены без предупреждения. Все члены Учредительного собрания и несколько других политзаключенных вернулись в тюрьму. Ночью приехали офицеры Колчака и забрали из тюрьмы членов Учредительного собрания, утверждая, что везут их в суд, где будут рассматриваться их предполагаемые преступления. Всех этих людей расстреляли, и в отношении офицеров, совершивших это зверское убийство, не было принято никаких мер. В Сибири сложилось такое положение, что подобные жестокости с легкостью скрывались от внешнего мира.

Представителям иностранной прессы постоянно говорилось, что все эти зверства совершались большевиками. Пропаганда велась так широко, что никто не мог поверить, что они совершались против большевиков.

Полковник Морроу, командовавший американскими войсками в Забайкалье, сообщил о самом жестоком, безжалостном и почти невероятном случае, когда Семенов расстрелял целую деревню. Когда его войска подошли к деревне, жители, очевидно, решили убежать. Они покинули свои дома, но солдаты Семенова принялись стрелять по всем без разбора. Они расстреливали мужчин, женщин и детей так, словно охотились на кроликов, а потом бросили тела лежать на месте расстрела. Они расстреляли не одного, а всех жителей деревни.

Полковник Морроу призвал японцев и французов поехать с офицером американской армии, чтобы расследовать это массовое убийство, и все, о чем я только что упомянул, содержалось в докладе, подписанном американцем, французом и японцем. В дополнение эти офицеры сообщили о том, что они обнаружили тела четырех женщин и пяти мужчин, которые, очевидно, были сожжены заживо.

Естественно, люди задавались вопросом, какова цель таких чудовищных злодеяний. Эта цель схожа с той, которую преследует тюремная охрана, стараясь удержать заключенных от попыток сбежать, для чего использует собак и другие методы устрашения. Жители Сибири, становившиеся жертвами этих преступлений, не были заключенными, но те, кто устраивал этот террор, были убеждены, что каждый русский обязан всем сердцем поддерживать или вести себя так, словно поддерживает дело Колчака. Иногда подобные меры приносили определенный успех, заставляя людей скрывать свои истинные настроения.

Мы с послом Моррисом вернулись во Владивосток вечером 6 сентября 1919 года, и вскоре состоялась моя первая встреча с новой японской марионеткой в образе генерала Розанова, присланного Колчаком из Красноярска во Владивосток командовать русскими войсками на Дальнем Востоке.

У меня на столе лежало донесение о том, что 2 сентября в Имани, находящейся в 400 километрах от Владивостока, в присутствии японских военных русские арестовали американских капитана и капрала. В качестве причины сообщалось, что у этих людей не было паспортов. Учитывая, что на обоих была форма американской армии, что в Сибири не существовало никакой международно признанной власти и ни у кого из иностранных военных представителей не требовали паспортов, названная причина ареста этих американцев выглядела почти таким же оскорблением, как сам арест.