Юрий Кобаладзе - Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

В Бьюли учились и мои старые друзья-испанцы из Брикендонбери, которым наконец представилась возможность немного поработать. После первого же разговора с ними они прозвали меня «el comisario politico» [35] «Политический комиссар» (исп.). . По всей вероятности, это были те самые испанцы, которых мой старый коллега Питер Кемп встречал на берегу озера Лох-Морар, близ Арисейга. В своей поучительной книге «Без знамен и знаков отличия» Кемп писал о них: «Мерзкая шайка убийц; и мы не пытались с ними общаться» [36] Мое мнение об Испании и испанцах, естественно, отличается от мнения Питера Кемпа, который во время гражданской войны воевал на стороне генерала Франко. Однако я полностью согласен с описанием того потрясения, какое Кемп испытал при первой встрече с начальником испанского сектора УСО Хью Кеннеллом. (примечательный случай интуитивного суждения). Лично я считаю, что после того, как ими чуть ли не целый год помыкало британское правительство, они вправе были убить любого человека в форме английского офицера. Однако они проявляли сдержанность.

С чувством печали вспоминается ipynna голландцев, которые прошли в школе первый курс. После провала одной операции многих из них вскоре послали на верную смерть. Бывший офицер абвера Гискес написал о том, как в Голландии немцы захватили радиста УСО и заставили поддерживать связь с Англией. В результате голландцев группу за группой сбрасывали в руки немцев. При последующем расследовании, кажется, установили, что захваченный радист успел передать Центру сигнал о том, что он находится в руках немцев, но, видимо, его сообщение то ли неправильно поняли, то ли просто оставили без внимания.

Вскоре после открытия школы Альберто Тарчиани и его друзья прислали туда партию итальянцев-антифашистов, завербованных в лагерях для итальянских военнопленных в Индии. Им не повезло с английским офицером, которому их поручили. Он отлично владел итальянским языком, но принадлежал к тем солдафонам, что любят покрикивать на подчиненных. Я без особого сочувствия к нему частенько думал, когда же он получит стилет под ребра. Учились в Бьюли также два француза. Их готовили для какого-то специального задания, которое они тщательно скрывали. Один из них принадлежал к правым, другой — к левым, но оба питали острую ненависть к Виши. Они оказались моими лучшими учениками и через две недели выпускали превосходные листовки. Я упоминаю об этом потому, что французы были чуть ли не единственными слушателями, кто проявлял какой-то интерес к политике и политической пропаганде. Другие являлись, видимо, более подходящим материалом для УСО: храбрые, поддающиеся обработке, готовые выполнить все, что им прикажут, не думая о будущем Европы.

Лично я тоже представлял для УСО плохой материал, поскольку меня прежде всего волновала именно судьба Европы. Военная обстановка становилась все хуже и хуже. Греческая армия в результате боев с итальянскими войсками в Албании к весне почти утратила боеспособность. За апрельской югославской революцией, которую УСО ставило себе в какой-то степени в заслугу (наши люди там были, но post hoc, ergo propter hoc [37] «После того» не значит «вследствие того» (лат.). ), сразу же последовали вторжение в Югославию и оккупация Греции. Затем случилось самое худшее — потеря Крита, для обороны которого Англии следовало бы выделить достаточные средства. Удержание залива Суда явилось бы существенной компенсацией за потерю Балкан. Однако такие вопросы трудно было обсуждать в той среде, где действительное положение вещей прикрывалось стремлением сохранять присутствие духа. Тем временем назревали более значительные события.

Однажды утром мой ординарец принес мне чашку чая и разбудил меня словами: «Он пошел на Россию, сэр». Прочитав две довольно поверхностные лекции о методах пропаганды, я вместе с другими преподавателями пошел в столовую выпить перед обедом. Всех терзали сомнения в этой запутанной ситуации. На чью сторону встать, когда Сатана пошел войной на Люцифера? «Боюсь, русским придет конец», — задумчиво сказал Манн. С ним все согласились, а вернее, одобрительно отнеслись к его высказыванию. Дух добровольцев, собиравшихся воевать на стороне Финляндии, был еще жив. Дебаты, однако, вскоре прекратились, так как объявили, что вечером выступит Черчилль с обращением к народу. Самое разумное было подождать, пока выскажется премьер-министр.

Черчилль, как всегда, решил проблему. Когда он кончил речь, Советский Союз уже стал союзником Англии, сотрудники школы отнеслись к этому с одобрением и все встало на свои места. Однако через несколько дней беспокойство вновь охватило людей, так как из Лондона просачивались компетентные оценки способности Красной Армии противостоять Германии. Русский сектор разведывательного управления Военного министерства, предсказывая продолжительность русской кампании Гитлера, колебался между тремя и шестью неделями. Специалисты УСО и СИС придерживались примерно такого же мнения. Наиболее оптимистичный прогноз, который я слышал в те дни, приписывали бригадиру Скейфу, работавшему тогда, по-моему, в Управлении политической войны. Он сказал, что русские продержатся «по меньшей мере три месяца, а может быть, и гораздо дольше». Как написал однажды Ивлин Во, «он попал прямо в точку».

Теперь, как никода, мне необходимо было вырваться из Бьюли с его рододендронами и как можно скорее найти подходящее место. Вскоре представилась многообещающая возможность. Во время редких поездок в Лондон я обычно навещал Томми Харриса в Честерфилд-гарденз, да он жил, окруженный сокровищами искусства, в атмосфере haute cuisine et grand vin [38] Изысканной кухни и дорогих вин (фр.). . Харрис придерживался мнения, что хороший стол не портят пятна от вина. Я уже говорил, что после расформирования училища в Брикен-донбери Харрис поступи)! в МИ-5. Как-то, по-моему, в июле, он спросил; не интересует ли меня работа, для которой требуется хорошее знание франкистской Испании. Он объяснил, что работа будет не в МИ-5, а в СИС.

Для полного понимания того, что предложил мне Харрис, необходимо коротко изложить вопросы, которые подробно будут рассмотрены в последующих главах. СИС ведала всей секретной разведывательной работой на иностранных территориях — как шпионажем, так и контрразведкой. МИ-5 занималась вопросами контрразведки и государственной безопасности в Англии и на всех английских заморских территориях. Контрразведывательный отдел СИС, известный как сектор V, и МИ-5 составляли фактически две стороны одной медали. Главной задачей сектора V было заблаговременно добывать информацию о готовящихся за рубежом шпионских операциях против Англии. Само собой разумеется, что достоверное заблаговременное предупреждение, получаемое от сектора V, могло существенно помочь МИ-5 обеспечивать безопасность страны.