Юрий Кобаладзе - Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Что же до системы и организации, то их фактически не было. Когда под влиянием страхов, навеянных «пятой колонной» в Испании, понимание потенциального значения тайных операций начало проникать и в так называемую «британскую военную мысль», результатом явилась лишь жалкая импровизация. Скептически настроенной СИС был придан сектор «Д», в чью задачу входило планировать шумные акты отчаянной храбрости, в то время как проблема «черной пропаганды» [28] Подпольная, или подрывная, пропаганда. стала игрушкой в руках ряда смежных государственных организаций, которые метались в потемках, мешая друг другу. Не удивительно поэтому, что в первые годы войны результаты были минимальными. Дабы не подумали, что я преувеличиваю, приведу выдержку из книги полковника Бикэма Суит-Эскота, одного из самых способных и дальновидных офицеров УСО, прослужившего в этой организации всю войну: «Перечень наших достижений (летом 1940 г.) был маловпечатляющим. На нашем счету было несколько успешных операций, но безусловно немного. Была у нас даже некоторая, с позволения сказать, организация на Балканах, но даже там нам не удалось достичь чего-либо выдающегося… Попытки подрывных действий на Балканах вызывали лишь раздражение у нашего Министерства иностранных дел. Что касается Западной Европы, то в силу ряда объективных причин наши успехи там были просто плачевными, так как между Балканами и Ла-Маншем у нас не было ни одного агента. Странно, но факт».

Таков был фон, на котором происходили перемены, описанные в предыдущей главе. Впрочем, это была лишь малая частица обширной программы реформ. В июле 1940 года Черчилль предложил министру экономической войны доктору Дальтону взять на себя ответственность за все тайные операции против врага. Реализуя это поручение, Дальтон создал организацию, которую назвал Управлением специальных операций. Первоначально оно было разделено на три отдела: СО-1 — для «черной пропаганды», СО-2 — для саботажа и диверсий и СО-3 — для планирования. СО-1 впоследствии переименовали в Управление политической войны, а СО-2 получил название, принадлежавшее первоначально всей организации, то есть УСО. Для краткости я буду называть их в дальнейшем УПВ и УСО, хотя некоторые описываемые события происходили до изменения наименований. СО-3 можно больше не упоминать, поскольку эта организация очень скоро потонула в бумагах собственного производства и бесславно закончила свое существование.

Я уже начал было удивляться, сколько же можно получать деньги не работая, как вдруг меня вызвал к себе Колин Габбинс. Наряду с другими обязанностями ему поручили подготовить учебную программу, и он, видимо, слышал мою фамилию в связи с неудавшимся опытом в Брикендонбери. Габбинсу к концу войны суждено было стать весьма известной личностью, и мне приятно думать, что на той первой беседе я распознал в нем человека с будущим. Все в его кабинете свидетельствовало об энергии хозяина. Говорил Габбинс, по счастью, кратко и благожелательно. Один мой друг прозвал его Вилли Вихрь — по имени героя популярного комикса того времени. Говорили, что для своих приятельниц он находил время только за завтраком. И, тем не менее, будучи настоящим мужчиной, удерживал их при себе.

Габбинс начал с того, что спросил, разбираюсь ли я в политической пропаганде. Догадываясь, что Габбинс любит односложные ответы, я ответил: «Да». Затем он сообщил, что намечается создать новое учебное заведение большого масштаба. Там будут организованы курсы для подрывников, радистов и т. д. Кроме того, Габбинс собирался создать центральные курсы для обучения общим методам саботажа и подрывной деятельности. Одним из таких методов являлась подрывная пропаганда, и Габбинс подыскивал подходящего преподавателя. Он предложил мне подготовить проект программы по этому предмету. Проводив меня до двери, сказал: «Сделайте ее покороче».

Приступив к составлению программы, я понял, что мои познания в области подрывной пропаганды оставляют желать много лучшего. У меня не было непосредственного опыта работы в современной рекламе, и я не знал ее методов, которые широко применяются в пропаганде. За несколько лет журналистской деятельности я научился лишь сообщать о происходящем, а это нередко роковая ошибка в работе пропагандиста, задача которого — убеждать. Я пытался утешить себя мыслью, что мир видел немало хороших пропагандистов, которые ровно ничего не смыслили в методах рекламы, скажем, таких товаров, как мыло. Однако это было неубедительно, и для верности я взял на себя труд проконсультироваться с некоторыми моими друзьями из мира рекламы. Вскоре я набрался достаточно знаний об основных принципах рекламы, так что мог бы прочитать об этом несколько лекций. Я установил, что на работников рекламы можно полагаться в двух случаях: во-первых, когда они предостерегают вас от этого занятия, и, во-вторых, когда они самым подробным образом распространяются о грязных методах своей работы.

Через несколько дней у меня в руках оказалось достаточно материала, чтобы приступить к составлению проекта программы, нужной Габбинсу. Для большей убедительности я решил привести примеры из области европейской политики, и в особенности политики фашизма. Я сжал проект до полутора страниц обыкновенной писчей бумаги и сообщил Габбинсу по телефону, что документ готов. Через пять минут он позвонил мне сам и сказал, что в тот же вечер созывает совещание в кабинете у Чарльза Хэмбро [29] Во время войны Черчилль назначил своих друзей из Сити на высокие посты в УСО и СИС, в том числе он не забыл и своего банкира Чарльза Хэмбро, который возглавлял УСО в 1942–1943 годах. для обсуждения проекта. Это было моим первым реальным делом в английской разведке после падения Франции.

Габбинс привел на совещание нескольких сотрудников своего аппарата. Хэмбро приветствовал нас со свойственным ему дружелюбием и расположением, так что мы почувствовали себя как дома. Он взял составленную мной бумагу и зачитал ее вслух, медленно и вдумчиво. Закончив, заметил, что это разумный документ. Сотрудники Габбинса, как по команде, с серьезным видом закивали в знак согласия — типичные военные, привыкшие к беспрекословному повиновению. К моему удивлению, Габбинс радостно улыбнулся.

— Именно то, что я хотел, — сказал он, подчеркивая слова. — Именно то… Что скажете, Чарльз?

Хэмбро ничего конкретного не ответил. Возможно, он думал совсем о другом.

— Доведите дело до конца и составьте программу, — сказал мне Габбинс.

На этом совещание закончилось.

Теперь у меня были конкретные обязанности, что давало мне право на рабочее место в учреждении Габбинса. Я стал работать не в доме № 64, а выше по Бейкер-стрит, ближе к Риджентс-парку. Я приступил к составлению программы, расширяя свои черновые наброски до объема полных лекций. И все же я не был счастлив. Новую школу предполагалось разместить в Бьюли, в Хэмпшире, далеко от Лондона. Такое расстояние очень мешало бы реализации других моих целей. Порой хотелось бросить это дело, но меня останавливали два соображения. Во-первых, необходимо было удержать ногу в щели двери, приоткрывшейся мне в секретный мир. Глупо было бы увольняться, пока не появилось перспективы другой работы в этом мире. Во-вторых, лишние знания никогда не помешают и я ничего не потеряю, если узнаю, что делается в широко разветвленной сети учебных заведений Управления специальных операций. Я решил остаться, пока не подвернется что-нибудь более стоящее.