Ларри Кинг - А что это я здесь делаю? Путь журналиста

Но после убийства мы услышали о другом О. Джее. Пошли слухи о наркотиках, о его буйном характере, о приступах ревности. Когда называлось имя кого-то из его друзей, становилось понятно, в чем была причина этой ревности. Говорили, что Николь нередко звонила в Службу 911, жалуясь на насилие, которое совершалось у них в доме.

Мне несложно понять, как такие противоположные характеристики могут быть применимы к одному и тому же человеку. Слободан Милошевич был известен как Балканский мясник. Он умер во время процесса по обвинению его в преступлениях против человечества. Я однажды брал у него интервью. Через несколько лет этот человек, который стал символом убийств и этнических чисток, специально попросил одного дипслужащего отклониться от маршрута его визита, чтобы пожелать мне всего доброго и поинтересоваться благополучием моей семьи. Всякий неординарный человек неоднозначен, и «обычные» черты редко доминируют среди характеристик такой личности. Увы, но большинство не понимает этих сложностей и не желает видеть в окружающих глубины. Они воспринимают все исключительно в черно-белой гамме. Именно так и обстояло дело с обвинением О. Дж. Симпсона.

Мы знали, что что-то произойдет в тот день, когда О. Джей обещал явиться в полицейский участок, но не сделал этого. Вместо этого он оставил предсмертную записку, которую зачитал вслух на телевидении его близкий друг Роберт Кардашян [103] Адвокат Симпсона. . От слов «Я не могу так больше…» меня пробрала дрожь.

В тот момент я встречался с Синди Гарви. Синди когда-то была замужем за Стивом Гарви, который играл за Dodgers. Она была подругой Николь. Она ненавидела О. Джея и считала, что это он совершил убийство. В тот вечер я в эфире и разговаривал с ней и представителем NAACP. С самого начала эта история была больше чем просто история об убийстве. Сами понимаете, что бы там на самом деле ни произошло, она в любом случае разыгрывалась в черно-белых терминах.

В предыдущие четыре года в Лос-Анджелесе сложилась обстановка, предуготовившая сцену для всего этого. Вначале избили Родни Кинга. Это было в 1991-м. Кинг был черным, превысил скорость, и его после автомобильной погони остановили белые полицейские. Чернокожие неоднократно жаловались на жестокость полицейских. На этот раз, однако, все смогли убедиться в этом, поскольку сцена была заснята скрытой камерой. Разгорелся крупный скандал. Самые большие скандалы всегда получаются из-за одного-единственного человека. Трудно полностью осознать ужас такого события, как, например, ураган «Катрина». Но картинка с мальчиком, обнимающим кота на крыше дома, уже залитого водой, доходит до сердца каждого. Видео с Родни Кингом было жутким. Человек лежал на земле, а его в потемках были ногами и дубинками еще долго после того, как он потерял всякую возможность сопротивляться. Этот видеосюжет навсегда изменил представление о журналистике. С этого момента репортером мог быть каждый. Каждый мог заснять какое-либо событие и транслировать его на весь мир.

Но без этой пленки кто бы смог доказать, что избиение имело место? Общественность была возмущена, и полицейских призвали к ответу. Но было решено, что в Лос-Анджелесе после такого резонанса в СМИ судебное разбирательство не может быть объективным, поэтому суд перенесли в Сими-Вэлли. Среди присяжных было десять белых, один азиат и один латиноамериканец, и офицеры полиции были оправданы. Вот это была насмешка! В Лос-Анджелесе вспыхнул бунт. Сожгли более семи тысяч объектов. Погибло более пятидесяти человек. Больше двух тысяч получили ранения. Только в одном ЛосАнджелесе ущерб оценивался в миллиард долларов, но беспорядки захватили и другие города. Эти цифры говорят о многом. И образ, который снова дошел до всех, – белый водитель грузовика, которого группа чернокожих вытащила из кабины и избивала молотком и обломком бетонного столба. Этого парня звали Реджинальд Денни. Позже я брал у него интервью. Его избиение было заснято с вертолета.

Я всегда стараюсь показать зрителям ситуацию под разными углами. Реджинальд Денни не выдвигал обвинений против тех людей, что избили его. Он обнимал мать одного из них после вынесения приговора. Денни обвинял власти Лос-Анджелеса в том, что никто не отреагировал на его неоднократные звонки в Службу спасения. Он подал иск в суд, и его интересы представлял известный чернокожий адвокат Джонни Кокрэн. Джонни много лет проработал помощником прокурора и прекрасно знал о проблемах, существующих в полиции. Итак, у меня в программе был белый человек, не испытывающий злобы по отношению к черным, которые его избили, и нанявший черного юриста для защиты своих интересов, возбудив дело против городских властей. Для журналистики очень важно показывать ситуацию на таком уровне. Без этого в памяти людей остается лишь воспоминание о сюжете с избиением, который сотню раз прокрутили по телевидению.

Процесс О. Джея должен был в любом случае получиться громким. Но он оказался еще громче, потому что еще были свежи воспоминания о делах Родни Кинга и Реджинальда Денни.

К концу моей программы с участием Синди Гарви и человека из NAACP мониторы стали показывать в прямой трансляции погоню за белым автомобилем Bronco. Камера с вертолета показывала вереницу преследовавших его полицейских машин. Вначале я даже не знал, что в Bronco находится О. Джей. Это было для меня чем-то странным. Я никогда не вел подобных программ. Я не контролировал ход программы, поскольку никак не мог повлиять на события, разворачивающиеся перед моими глазами. Это было дико. Когда программа начиналась, я надеялся, что О. Джей не решится покончить с собой. Через 50 минут единственное, о чем я мечтал знать: каким путем он собирается попасть на трассу I-5. Мы оставались в эфире. Продюсер принесла мне карту дорог, так что я мог сказать, где разворачиваются события, которые я комментировал. Мы получили сообщение о том, что за рулем машины находится Эл Каулингс, друг О. Джея, а сам О. Джей сидит на заднем сиденье. По обочинам дороги выстроились люди с плакатами: «Вперед, О. Джей, вперед!» Они не хотели отказываться от образа О. Джея из рекламы Hertz. Наконец Bronco доехал до дома О. Джея, и тот сдался полиции. В этот вечер мы были в эфире три часа без перерывов.

События меняют человеческие жизни. Но это конкретное событие изменило мою личную жизнь так, как я и не мог себе представить: оно привело меня в Лос-Анджелес освещать процесс. До дела О. Джея я бывал в Лос-Анджелесе, но не слишком хорошо знал этот город. Я знал ресторанчик Nate ‘n Al Deli в Беверли-Хиллз, в котором впервые побывал еще в 1985 году. Лосось, солонина и копченая говядина лежали в стеклянной витрине слева – точно так же, как и сегодня. Рядом с кассой стояла ваза с халвой. Сид Ялловиц сидел во второй кабинке – тот же самый Сид, чья фотография баскетбольной команды всех звезд до сих пор красуется в стеклянной витрине на первом этаже в Еврейском общественном центре Бенсонхерста. Я сел на стул напротив него и сказал: «Здорово, Ялловиц!» Мы как будто снова оказались в кондитерской у Мальца. Сид дружил с Эшером Дэном, наверное, еще с детского сада. Я помнил Эшера по Бруклину. Но понятия не имел о том, что Эшер женился на Айрис Зигель, той самой девочке, которая отказалась выйти со мной из школы, когда мы учились в Лафайете. Теперь Эшер торговал недвижимостью в Лос-Анджелесе и завтракал в Nate ‘n Al Deli. Я сел с Сидом и Эшером и сказал себе: « Можно снова вернуться домой». В Nate ‘n Al Deli были не только воспоминания о Бруклине. Официантка Кэй Коулмен становилась твоим другом на всю жизнь с первого же момента знакомства. Что это был за характер! Она могла бы стать мэром Беверли-Хиллз. Это была добрейшая женщина на свете. Но не дай бог оставить ей маленькие чаевые! Однажды у меня на глазах она швырнула мужчине доллар обратно со словами: «Знаешь, приятель, тебе он нужен больше, чем мне!» Затрудняюсь сказать, в какой именно момент это произошло, но еще во время процесса О. Джея, что-то сказало мне о том, что я, кажется, прижился в этом городе, который Dodgers тоже считали теперь своим домом.