Ларри Кинг - А что это я здесь делаю? Путь журналиста

По-моему, такая любовь – это просто сумасшествие. Любовь моей матери к отцу была так сильна, что с момента их знакомства до самой смерти она собирала вырезки из газет и бережно их хранила. У меня остались огромные коробки с этими вырезками. Когда я спросил ее, почему она так делала, она ответила мне: «Это лучший способ дать тебе узнать, кем был твой отец».

Когда я появился на свет, их отношения уже закончились. Я родился 7 ноября 1961 года. Официально они развелись в 1962-м. Через год отец вновь женился.

Когда мать познакомилась с отцом, у нее уже было трое детей. Наверное, ей тяжело было растить четверых одной. Она работала на двух работах: в химчистке и в винном магазине. Я всегда восхищался ею. Меня помогали растить старшие сестры. А мой старший брат был военным, так что я не часто видел его.

Отца я не видел никогда, но, кажется, его имя всегда было у всех на устах. Сегодня его знают во всем мире, но тогда, в конце 1960-х, его называли Мистером Майами. Я был фанатом Dolphins, и в середине дня всегда настраивался на его спортивные передачи. Я слушал его репортажи, сидя с транзистором на стадионе Orange Bowl и глядя через трибуну на него в комментаторской кабинке.

Может быть, это странно, но мне тогда казалось, что нас что-то связывает. Хотелось ли мне тогда оказаться рядом с ним в кабинке комментатора? Хотелось ли поговорить с ним? Конечно. Но, слушая его, я чувствовал, что он и так говорит со мной. Я вбил себе в голову, что он знает, что я на стадионе. Хотя, конечно, он об этом не знал.

Когда мне исполнилось девять, мать снова вышла замуж.

Ее больше нет, и она не может рассказать об этом. Но мне все-таки кажется, что она вышла замуж лишь для того, чтобы в семье был мужчина. Ричард Лав был очень хорошим человеком. Он никогда не пытался лезть не в свое дело. И говорил мне, как и мать, что однажды мой отец обязательно придет ко мне.

А потом жизнь моего отца вырвалась из-под контроля. Miami News вышла с заголовком на первой странице: «Ларри Кинг арестован».

Я был в пятом классе. Родители других ребят в школе много говорили об этом. К этому времени я подрос, и одноклассники стали меня дразнить. Они говорили: «У твоего отца куча денег. Почему же ты вечно без гроша?» Мне хотелось защитить его. Но я не знал, что мне защищать. Я рос, не понимая, почему мы с ним не общаемся, и вдруг теперь я стал ответственен за его проблемы. Много чего я передумал тогда. Я ведь даже не знал, думает ли отец обо мне хоть когда-нибудь.

У меня было свидетельство о рождении. Еще у меня было письмо, которое дала мне мать, сказав, что оно от отца. Оно было напечатано на фирменном бланке радиостанции, на которой он работал. Не знаю, писал ли он его на самом деле. Может быть, его написала моя мать, ведь письмо было напечатано на машинке. Но это письмо помогало мне сохранять присутствие духа, когда я всерьез задумывался над тем, кто же я такой.

В письме было сказано: «Я совершал ошибки в своей жизни. Но ты – не ошибка. Пусть я не с тобой, но ты навсегда останешься моим сыном. Будь добрым со своей матерью». В трудные времена я всегда обращался к этому письму.

После ареста отца меня совсем затравили, и мать просто выбивалась из сил, стараясь защитить меня. Тогда она посоветовала:

«Давай какое-то время ты будешь Ларри Лав. А когда все успокоится, ты снова сможешь говорить, что тебя зовут Ларри Кинг». Мой отец уехал из города, и в течение нескольких лет я действительно говорил всем, что меня зовут Ларри Лав. Сейчас это выглядит глупо, но в то время моя мать поняла, что мой мир рухнул, и дала мне самый лучший в той ситуации совет.

Когда я достиг того возраста, что мог заказать себе личную кредитную карточку, мне отказали из-за плохой кредитной истории моего отца. Мне пришлось прийти в банк вместе с матерью и заявить: «Я – Ларри Кинг-младший, у меня другой номер социального страхования. Проблемы с финансами были не у меня». Я никогда не пытался использовать имя отца, и я не заслуживал, чтобы меня наказывали за его ошибки.

Я помню, нередко мне говорили, что я веду себя так, словно я старше, чем на самом деле. Теперь я понимаю, что, вероятно, так и было. Мне рано пришлось повзрослеть. Моя мать была достаточно сурова со мной, по крайней мере больше, чем другие матери со своими детьми. Не думаю, что я смог бы достичь успеха в бизнесе, если бы не воспитание моей матери. Она заложила в меня необходимый фундамент.

Моим первым местом работы стал McDonald’s. Я делал соусы. Филе-о-фиш. Потом меня повысили: я стал готовить картошку фри. Затем – главный по грилю. А потом вырос до кассира. В конце концов я стал помощником менеджера ресторана. Это было круто! Я должен был ходить на работу в галстуке. Мать обязательно приходила в наш ресторан по воскресеньям. Она могла часами сидеть и наблюдать, как я работаю. Она смотрела на меня и сияла от гордости. Ведь это ее сын был помощником менеджера.

Потом в McDonald’s запустили рекламную кампанию. В рекламе сняли гендиректора компании, который говорил: «Моим первым местом работы был McDonald’s». Я был классическим примером истинности этой рекламы. И сейчас я могу зайти в любой ресторан McDonald’s и, услышав определенный сигнал, понять, что у них заканчиваются биг-маки.

В 1979-м я собрался поступать в колледж. Я хотел учиться в Университете Майами. И всегда мечтал играть в Hurricane [107] Футбольная команда Университета Майами. . Я разговаривал с матерью, и она сказала: «У меня нет столько денег, чтобы отправить тебя в университет. Но если ты начнешь учиться в Общественном колледже Дейда и у тебя будут хорошие оценки, то сможешь получить стипендию, а уж я помогу всем, чем смогу». Я только потом узнал, что она перезаложила наш дом, чтобы помочь мне попасть в Университет Майами.

К этому времени мой отец вернулся в Майами. Помню, как в канун Нового года я пошел на свидание. Мы пошли в ресторан, танцевали. А когда ехали домой, я включил радио и услышал, как мой отец говорит: «Я еще четыре часа буду в Dupont и продолжу свой репортаж отсюда». Я проводил девушку, развернулся и поехал в Dupont. И весь остаток вечера я просидел там, глядя на него. Я не подходил к нему. Просто сидел и смотрел.

Где-то в глубине души мне хотелось подойти к нему в перерыве и представиться. Но я очень уважал свою мать. А она всегда говорила, что он будет рядом со мной, когда придет время. «Я еще к этому не готов, – думал я. – И он тоже не готов». Мне просто хотелось быть к нему поближе. То же самое я чувствовал, когда ходил в Orange Bowl, слушал его репортаж об игре по приемнику и смотрел на него. Я испытывал почти такое же чувство успокоения. Посмотреть вживую эфир из Dupont Plaza – это максимум, что я мог себе позволить на тот момент.

Когда я стал учиться в колледже Дейда, многие говорили: «Почему ты не хочешь попытаться поработать на радио?» Я был таким же общительным и открытым, как отец. И однажды я действительно прошел пробы и получил место диджея на WMDS. Мне сказали: «Парень, у тебя есть то же, что и у твоего отца». Но я никогда не задумывался о подобной карьере. Наверное, так я просто чувствовал себя ближе к отцу. Но вместе с тем это все время вызывало вопросы. Я теперь постоянно слышал: «Почему твой отец никогда о тебе не упоминает?» После двух лет учебы в колледже Дейда я получил возможность поступить в Университет Майами. Я комментировал футбольные игры на студенческой радиостанции. А после стажировки получил работу на местной станции WNWS. Мама всегда слушала мой эфир и делала записи для себя. Она говорила, что поступала точно так же, слушая передачи отца. Она посоветовала мне перестать вставлять в речь «Ух-х-х-х», следить за тем, как я делаю паузы, и еще кое-что. Некоторые из работников станции знали моего отца. Я чувствовал, что рано или поздно мы должны с ним столкнуться. Потом я стал вести ночное шоу. И в то же самое время отец вел свою программу на Mutual. И мы были конкурентами примерно месяца три.