Всеволод Стратонов - По волнам жизни. Том 1

Эмиры бухарские собрали, азиатскими приемами управления, громадное состояние. Точная цифра не была известна, но слухи определяли состояние эмира не меньше, как в сто миллионов рублей.

Об его богатстве могли бы дать более точные сведения большевики. Они вторглись в Бухару под предлогом освобождения угнетенных бухарских пролетариев от власти буржуазных эмиров. На самом же деле разграбили всю Бухару и прежде всего сокровища эмира. Но у них награбленные богатства расплывались между пальцами без достаточной регистрации [307].

В ту же пору эмир бухарский Абдул-Ахад-Багадур-хан, очень умный человек и тонкий политик, умело пользовался своим богатством и для сохранения своей государственной полунезависимости, и для увеличения личного своего значения. Он достигал этого щедрым одариванием высокопоставленных и влиятельных лиц. И прежде всего это относилось к туркестанскому генерал-губернатору и его окружению.

Позже эмир учредил свой известный орден «Бухарской звезды» [308]. Орден раздавался горстями. Только немногие пренебрегали бухарским «отличием». Большинство же — и чиновников, и офицеров — были в восторге от возможности украсить свою грудь звездой — хотя бы бухарской, хотя бы серебряной.

Звезды эти были разных степеней: золотые, усыпанные бриллиантами, просто золотые, серебряные позолоченные, просто серебряные… Каждому — по мере его влияния, от особ царской фамилии до стоящих на улице у входа полицейских околодочных надзирателей.

Время от времени эмир ездил в Россию, и его часто сопровождал в таких случаях наш хороший знакомый Д. В. Белов, бывший ту пору адъютантом при туркестанском генерал-губернаторе. Поезд эмира, как рассказывал Белов, на всех линиях и станциях прямо штурмовался охотниками за бухарскими звездами. На какой-нибудь маленькой станции, где поезд стоит минуту, врывается в вагон эмира офицер в парадном мундире, с почетным рапортом:

— Честь имею доложить вашему высочеству, что во вверенной мне конвойной команде все обстоит благополучно!

Эмир презрительно усмехается, но начальник конвойной команды выходит из двинувшегося уже поезда с серебряной звездой.

Подарками эмир добивался и увеличения своих титулов: мы застали его с титулом «ваше степенство», точно купца; потом он стал «вашей светлостью», дошел до «вашего высочества» [309], и получил чин, которым он особенно гордился, генерал-лейтенанта по Терскому казачьему войску.

В нужные моменты Абдул-Ахад-Багадур-хан умел произвести впечатление своим пожертвованием на общегосударственные цели. Во время сбора в России на голодающих он пожертвовал сто тысяч рублей. А в эпоху увлечения сбором на усиление военного флота он предоставил средства на сооружение особого миноносца; так был построен миноносец «Эмир Бухарский» [310].

При генерал-губернаторе бароне Вревском вопрос о приеме подарков от эмира был формально узаконен. Два раза в год, к Пасхе и к Рождеству, эмир присылал в Ташкент посольство поздравлять генерал-губернатора с наступающими праздниками. Посольство приезжало в составе 5–6 бухарских сановников, чаще всего во главе с министром финансов Бухары — диван-беги. Оно задаривало генерал-губернатора подарками: коврами, оружием в драгоценной оправе, шелковыми и бархатными халатами и кусками материи и т. п. Вещи эти, в случае их реализации, стоили бы десятка два тысяч рублей. Кроме того, обдаривалась и женская часть семьи генерал-губернатора: золотом, бриллиантами, тканями, — а также и некоторые из старших должностных лиц при «полуцаре»: управляющий канцелярией его и пр.

Два раза в год посылалось и ответное посольство от генерал-губернатора к эмиру поздравлять его с наступающими мусульманскими праздниками. Во главе делегации ставился адъютант или чиновник особых поручений при генерал-губернаторе и переводчик канцелярии. Они также везли подарки эмиру, но уже приобретаемые на счет казны. На такие подарки ассигновывалось каждый раз по несколько тысяч рублей. Эмиру подносились хотя и ценные, но совершенно ему не нужные вещи. Таким образом у него составился целый музей бесполезных подарков: коллекция граммофонов, серебряных чернильниц, серебряных жбанов для вина, которое мусульмане не пьют, и т. п.

Из-за этих командировок с подарками к эмиру между состоявшими в окружении генерал-губернатора шла ожесточенная борьба и интриги, потому что это было очень выгодным делом. Эмир щедро одаривал посольство, и реализацией его подарков глава посольства более чем удваивал свой годовой бюджет.

Специализовавшийся на возглавлении таких посольство Д. В. Белов нам рассказывал:

— Перед этой командировкой я всегда смертельно боюсь, как бы не заболеть. Из-за какой-нибудь нелепой болезни можно потерять несколько тысяч рублей. Прежде всего я принимаю и слабительное, и закрепляющее…

— Что же вы это делаете?

— Ну, природа там сама разберет, что ей нужно! Авось, что-нибудь да поможет.

— Когда мы приезжаем в Бухару, нам назначается аудиенция у эмира. Приходим в парадной форме, я произношу от имени генерал-губернатора соответственную речь. При выходе от эмира нам подносят от его имени подарки: тюки с халатами, с полдюжины, а то и десяток тюков. В каждом тюке на верху парчовый халат, затем бархатный, шелковый и т. д. до самого простого. Это — полный комплект бухарского обмундирования — на все случаи жизни. Подносят также и ковры, ткани…

Приходим домой; к нам тотчас же является бухарский чиновник или купец, поставляющий во дворец подарки, и откровенно спрашивает: «Не желаете ли, чтобы не возиться, получить, вместо халатов или ковров, их стоимость наличными? Ваши подарки стоят столько-то!»

Мы получаем деньги и возвращаем халаты. На другой день или через день являемся откланяться эмиру. При выходе опять получаем тюки халатов, быть может, те же самые, что мы накануне продали, а дома опять обмениваем их на деньги…

Ковры и дорогие ткани не сбывались на месте, а отвозились в Самарканд или Ташкент, где их с большей выгодой продавали местным купцам или знакомым.

Отказаться от подарков эмира считалось невозможным: это значило бы оскорбить «его высочество». Никто, впрочем, и не отказывался.

То же, но в гораздо более скромных размерах, происходило и в отношении Хивы. Хан хивинский был много беднее, и подарки его были редкими, скромными. Зато и честь хану была скромная…

Барон Александр Борисович Вревский, в мои студенческие годы, был начальником штаба Одесского военного округа. Мне часто приходилось встречаться с офицерами окружного штаба, и они постоянно рассказывали служебные анекдоты о Вревском. Выходило, по рассказам, что он совершенно не справляется с обязанностями, в делах разбирается плохо и кладет анекдотические резолюции.