Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Во время разговора с Колем вице-президент, присутствовавший тут же вместе со всеми нашими, слышал все, что я говорил. Он написал мне записку такого содержания:

"Господин президент, я горжусь занятой Вами позицией. Если я могу помочь разрядить ситуацию, располагайте мной. Это нелегко, но Вы правы!

Джордж".

Затем появились Эли Визель, переживший геноцид, и другие, прибывшие по случаю церемонии начала недели еврейского наследия, где я вручил Эли Золотую медаль конгресса. Я объяснил им ситуацию и кое-чего добился, хотя Эли в заранее приготовленной речи и умолял меня не посещать кладбище. Мы пригласили Эли сопровождать меня в поездке. Он согласился при условии, что на кладбище присутствовать не будет.

20—21 апреля, Кемп-Дэвид

Замечательная погода — два дня купался и в субботу ездил верхом. В воскресенье вернулся рано. Нэнси поехала в Калифорнию на один день — посмотреть дом. Это значит, что пришла пора заботиться о будущем. Мэрми (моя дочь Морин) обедала со мной.

26 апреля

Сенатор Метсенбаум и другие… принята ни к чему не обязывающая резолюция просить Германию освободить меня от посещения кладбища в Битбурге. К несчастью, присоединились и некоторые республиканцы. Я не хочу ничего отменять. Я считаю, что морально я прав.

27 апреля

Читал материалы по подготовке к визиту, пока чуть не ослеп. Пресса все еще носится с посещением Битбурга. Буду только молиться.

28 апреля

Продолжал чтение. Прекрасный день, завтрак на балконе Трумэна. Позвонил Джерри Форду поблагодарить его за то, что он сказал по поводу Битбурга. Беспокоюсь о Нэнси. Она взвинчена из-за настоящей ситуации, и что бы я ни говорил, на нее не действует. Буду молиться и об этом.

29 апреля

День отъезда. Просматриваю черновики четырнадцати речей, которые мне предстоит произнести в Европе. Провели совещание кабинета, еще одно по поводу планов упрощения налоговой системы. Мы добились некоторого успеха. Затем короткая встреча с тремя нашими главными представителями на женевских переговорах, где сейчас перерыв. Сказать особенно нечего…

Надеюсь, что я не проявляю чрезмерный оптимизм, но, кажется, битбургская ситуация начинает меняться…

9.25 вечера. Заявление для прессы перед отлетом в Бонн. Мы испробовали новый способ борьбы с утомлением, вызываемым разницей во времени. Между Бонном и Вашингтоном она составляет 6 часов. Мы вылетели в 10 вечера по вашингтонскому времени, когда в Бонне было уже 4 часа утра. Полет длился 7 часов 25 минут. Поднявшись на борт, мы сразу же легли спать. Не могу сказать, чтобы мы хорошо спали, но отдохнуть с закрытыми глазами мы смогли. Часы мы перевели на боннское время, и получилось так, что мы легли в 4 утра, а прибыть должны были в 11.25 утра. Такой способ оказался удачным. Нас встретили посол Бернс с супругой и министр иностранных дел с супругой. Затем мы отправились на вертолете в замок Гюмниш, обычно предоставляемый правительством в качестве резиденции для гостей. Мы останавливались там во время нашего визита в 1982 году…"

По мере того как приближалось время посещения кладбища, критика в мой адрес становилась все более резкой. Некоторые высказывания имели такой подтекст, что мой отказ отменить посещение доказывал, что я антисемит и симпатизирую нацистам. Моя решимость не отступать от намеченного плана никого так не огорчала, как Нэнси; она называла это упрямством.

Вопреки всем разговорам на этот счет, Нэнси крайне редко пыталась оказывать на меня какое-либо влияние в бытность мою президентом. Но по поводу Битбурга она высказалась недвусмысленно. При наших разногласиях она никогда не спорит и не повышает голос. Чаще всего, например за обедом, она просто высказывает свое мнение и затем в своей спокойной манере замечает: "Тебе не кажется, что было бы неплохо так поступить?" или "На твоем месте я бы этого не сказала…" Когда она так говорит, я знаю, что она по-своему оберегает меня; она не вмешивается в мои дела, она просто хочет уберечь меня от неприятностей.

Я всегда дорожил ее мнением и, откровенно говоря, я не уверен, что можно быть хорошим президентом, не имея жены, всегда готовой высказать свое мнение с прямотой, являющейся плодом надежного союза. В счастливом браке муж и жена — лучшие друзья; если не доверять своей жене, кому же тогда можно вообще доверять? Она скажет тебе то, чего не скажет никто другой, иногда то, что неприятно слышать, но ведь так и быть должно. Я бы не хотел иметь жену, которая, сидя напротив меня за обедом, мысленно расходилась бы со мной во взглядах, но боялась выразить вслух свое мнение. Нэнси — мой лучший друг, и я желал знать ее мнение.

Она утверждала, что мое посещение кладбища в Битбурге нанесет оскорбление евреям и будет выглядеть как проявление равнодушия к жертвам нацизма. Я сказал ей, что раз уже принял приглашение, то не могу поставить Гельмута Коля в неловкое положение, отменив посещение. Но это была не единственная причина, почему я отказался его отменить.

Мне казалось несправедливым продолжать наказывать немцев, в том числе поколение, еще не родившееся во времена Гитлера, за массовые убийства. Не думаю, что всех немцев следует заклеймить за его преступления. Как я уже говорил, в последние дни войны я видел документальный фильм, где были потрясающие эпизоды, когда жителям немецких деревень показывали находившиеся рядом с их домами лагеря смерти. Они впервые увидели тогда, что творил Гитлер. Это было заметно по выражению недоверия и отвращения на их лицах. Многие немцы не знали о происходящем до самого конца войны. Послевоенное правительство Германии попыталось бороться с ужасами чудовищных гитлеровских преступлений постоянным напоминанием о них. Оно превратило бывшие концентрационные лагеря в музеи смерти, содержащие самые ужасающие свидетельства, какие можно было бы себе представить, и поощряло школьников посещать эти музеи и осматривать их экспонаты.

Приведу еще несколько отрывков из моего дневника за ту весну, начиная с нашего приезда в Германию перед экономическим совещанием:

"2 мая

День начался рабочим завтраком со всей нашей делегацией. Затем в 9.35 к нам присоединилась Нэнси. Мы отправились на вертолете в Бонн, а оттуда на машине — на виллу Хар-мершмидт, резиденцию президента (Рихарда) фон Вайцзеккера. Нас встречали президент с женой, сотрудники нашего посольства и официальные лица с германской стороны. Это была официальная церемония (функции германского президента в основном представительские). Мы с ним обошли строй почетного караула и т. п. После этого Нэнси покинула нас, чтобы отправиться в Рим, где ее ожидает аудиенция у папы и программа, которая займет ее время до 4 мая.

Президент и я вместе с представителями обеих сторон провели получасовую встречу, а затем мы отправились в ведомство федерального канцлера на встречу с канцлером Гельмутом Колем. 45 минут мы беседовали один на один. Я заверил его, что меня не расстроила шумиха, поднятая прессой по поводу возложения венка на Битбургском военном кладбище. Он сказал, что своей твердой позицией по этому вопросу я завоевал сердца немцев. Следующая встреча была с президентом Франции Миттераном. Он по-прежнему настаивает на конференции для обсуждения валютных курсов и пр. В течение двух лет после совещания в Вильямсбурге наши министры и специальные уполномоченные занимались обсуждением и изучением финансовых вопросов. В июне они должны представить свой доклад. Я предложил подождать до июня и затем посмотреть, что еще потребуется. Миттеран не удовлетворен таким планом и хочет привязать совещание по финансовым проблемам к торговым переговорам на любом уровне. Я также вкратце рассказал ему о нашей стратегической оборонной инициативе и почувствовал с его стороны желание участвовать в этом в какой-либо степени. Затем я вернулся в Гюмниш, где встретился с нашим верным союзником Маргарет Тэтчер. Мы провели полчаса, обсуждая главным образом предстоящую встречу в верхах. Затем на вертолете — в замок Аугустберг на встречу с Гельмутом и прием, где было много народу. (Позднее) на машине с эскортом — в замок Фалькенбуст на обед с участниками экономического совещания. За обедом я рассказал им об успешной встрече Нэнси с семнадцатью другими первыми леди, посвященной борьбе с наркотиками. Они заинтересовались этим, и мы решили заняться выработкой программы сотрудничества в решении проблемы наркотиков.