Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Отец Дженко вручил мне два письма. Одно было копией того, которое он, по просьбе своих тюремщиков, написал папе Иоанну Павлу II. В нем содержались типично шиитские обвинения в адрес Запада, который якобы "эксплуатирует женское тело". В письме он также просит папу помочь мусульманам-шиитам, "беднейшим из бедных", которые, по словам отца Дженко, ютятся в жалких жилищах, не получают медицинской помощи, не имеют возможности дать образование детям, найти достойную работу и лишены права голоса в правительстве.

Другое письмо было адресовано лично мне. В нем говорилось:

"Уважаемый Президент Рейган!

За час до того, как я покинул свое последнее место заключения, руководитель группы, державшей нас заложниками все эти месяцы, передал мне устные послания для Его Святейшества папы Иоанна Павла II, Вас и родственников Терри Андерсона, Дэвида Джекобсена и Томаса Сазерленда. Он также попросил меня передать семье Андерсона их соболезнования по поводу смерти отца и брата Терри, а также соболезнования преподобному Бену Уэйру по поводу трагической кончины его дочери в Каире.

Содержание послания, которое я должен передать лично Вам, строго конфиденциально, и я обязался открыть его только Вам и семьям трех оставшихся американских заложников с условием, что они тоже будут держать его в секрете. Хотелось бы, господин Президент, сообщить Вам радостную весть, но не могу. Вот что мне поручили Вам передать: Терри Андерсон, Дэвид Джекобсен и Томас Сазерленд будут освобождены только в том случае, если Кувейт выпустит из тюрьмы семнадцать заключенных-шиитов. Их судьбы — так же как и судьбы других американцев — непосредственно зависят от скорого выполнения этого условия.

По их мнению, Вам, господин Президент, достаточно позвонить по телефону эмиру Кувейта и сказать ему, чтобы он отпустил на волю этих людей. Боюсь, что это не так просто.

За час до этого последнего разговора другой руководитель шиитов уведомил меня о смерти отца и брата Терри Андерсона и дочери преподобного Бенджамина Уэйра. Он также сказал мне, что они убили Уильяма Бакли, потому что это был дурной человек, глава ливанского отделения ЦРУ на Ближнем Востоке. По моему мнению, мистер Бакли умер естественной смертью, а мои тюремщики хотят внушить другим радикальным группам, что они его казнили.

Оба главаря просили меня извинить их за девятнадцать месяцев плена, и оба привели слова Иисуса Христа: "Отче! Прости им, ибо не знают, что делают". Они также выразили сожаление по поводу похищений. Они знают, что это — грех, но у них нет иного способа заставить мир прислушаться к их жалобам.

Они просят, чтобы Соединенные Штаты вели справедливую политику на Ближнем Востоке. В настоящее время она целиком произраильская. Вовсе не все арабы — нефтяные миллионеры. На Ближнем Востоке живут миллионы бедных арабов, которые лишены своих законных прав.

Напоследок мои тюремщики заявили о своем нежелании, чтобы в переговорах об освобождении остальных трех американцев принимали участие сирийцы.

Я передал Вам содержание моего послания папе Иоанну Павлу II. Я не сказал папе об условии, которое ставят шииты, — освобождение семнадцати заключенных из тюрем Кувейта. Но думаю, что он об этом знает.

Я надеюсь, что не забыл ничего из того, о чем мы говорили, и что я правильно передал их просьбы.

Господин Президент, у меня в плену были такие дни, когда я негодовал на свое правительство, свой орден сервитов и свою церковь. Я просил Бога простить мне эти грешные (мысли), и я также прошу прощения у Вас. Спасибо Вам за Ваши молитвы и за все, что Вы для нас сделали. Если я в будущем когда-нибудь поддамся гневу — не сердитесь на меня.

Пусть Бог Авраама, Исаака, Иакова, Иисуса и Магомета, пусть наш Господь услышит наши молитвы об освобождении наших братьев-американцев, которых все еще где-то держат в заложниках.

Искренне Вам благодарный, отец Лоуренс Мартин Дженко"

В последующие недели нас ожидала новая дурная весть — еще три американца были похищены в Бейруте, но не "Хизбаллах", а другой группой террористов. Были и положительные моменты: Совет национальной безопасности вышел на родственника одного из высокопоставленных иранцев. Этот родственник, еще молодой человек, как будто разделял нашу обеспокоенность по поводу потенциальной угрозы Советского Союза Ирану и хотел улучшения американо-иранских отношений. Его тайно привезли в Соединенные Штаты для переговоров с нами. Я с ним не встречался, но Пойндекстер сказал мне, что высокопоставленный иранец просил своего родственника привезти ему мою фотографию с автографом и разные прочие подарки, включая христианскую Библию. По просьбе Джона я надписал Библию, а также книгу стихов любимого поэта этого иранского деятеля.

Ранней осенью 1986 года у нас буквально не было свободной минуты. Надо было заканчивать работу по реформе налогообложения, вызволять арестованного в Москве американского журналиста Николаса Данилоффа, готовиться ко второй встрече с Михаилом Горбачевым. Было еще множество неотложных дел, включая выборы в конгресс.

В начале ноября мы получили новое подтверждение того, что иранская инициатива приносит плоды в Бейруте, — был освобожден третий американский заложник Дэвид Джекобсен, и его тюремщики обещали освободить остальных в ближайшие двое суток.

При прощании тюремщики сказали Джекобсену какие-то неопределенные слова о том, что он обязан своим освобождением американцам. Я решил, что, если мы хотим добиться освобождения остальных заложников, а также защитить наш новый контакт в Тегеране, нам лучше вообще помалкивать: Соединенные Штаты, дескать, не имели никакого отношения к освобождению Джекобсена. На следующий день, третьего ноября, когда мы с минуты на минуту ждали вести об освобождении Андерсона и Сазерленда, небольшой журнальчик в Бейруте опубликовал статью, в которой утверждалось, что Америка обменивает заложников на оружие, и упоминался в этой связи Макфарлейн и его майская миссия в Тегеран.

Разумеется, в прессе разразилась буря. Через несколько часов каждая газета и телевизионная станция в Америке повторила это несправедливое обвинение — что я не только продавал иранцам оружие в обмен на заложников, но вел дела непосредственно с аятоллой Хомейни.

Запись в дневнике от 7 ноября:

"Обычные встречи и совещания. Обсуждали, как опровергнуть домыслы прессы, которая подхватила исходящий из Бейрута ни на чем не основанный слух, что мы якобы купили свободу Джекобсена ценой продажи Ирану оружия. Я предложил сказать прессе следующее: мы не станем отвечать на подобные вопросы, потому что этим можно навредить тем, кому мы пытаемся помочь".

Я хотел воздержаться от объяснений относительно событий в Иране и Бейруте не потому, что стыдился своей роли в них, — напротив, я был очень горд тем, что вызволил трех заложников, — а потому, что боялся помешать ожидаемому в ближайшее время освобождению остальных, а также поставить под удар сотрудничавших с нами иранцев. Но, к сожалению, молчание не породило ответное молчание.