Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Не знаю уж почему, но Арноу заявил, что мой голос ему нравится. Он добавил, что я напомнил ему одного молодого актера, с которым "Уорнер бразерс" заключила контракт и который, не помню, как именно, но доставил студии немало хлопот. Я понял, что Арноу, возможно, подумывает о том, чтобы взять меня вместо этого парня с характером, тем более что и голоса у нас были похожи.

Миклджон, судя по всему, оказался неплохим продавцом: ему удалось убедить Арноу отправить меня на кинопробы. Арноу протянул мне отрывок из пьесы "Филадельфийская история", идущей на Бродвее, попросил выучить сцену наизусть и зайти к нему через пару дней.

К вечеру, когда я наконец добрался до Каталины, на меня набросился Чарли Гримм, менеджер команды "Чикаго кэбз", разъяренный тем, что я отсутствовал, не поставив никого в известность.

Признаться, что мысли мои заняты совсем иным, что я с головой увяз в мечтах о будущем, в котором ему, увы, места не было, я так и не смог.

Я вновь отправился в Лос-Анджелес, теперь уже на кинопробы, продлившиеся, правда, лишь несколько минут. Вся сцена свелась к тому, что мы с одной из начинающих актрис студии обменялись парой фраз из предложенного нам сценария. На следующий день Арноу по телефону сообщил Миклджону, что намерен показать кинопробы Джеку Уорнеру, как только у того найдется свободная минута. Джек Уорнер был крупнейшим киномагнатом, заправляющим студией "Уорнер бразерс", как феодал своим хозяйством.

— Через несколько дней вам позвонят в "Билтмор", — сказал мне Миклджон.

— Какая жалость, — сокрушенно ответил я. — Меня там уже не будет. Я уезжаю завтрашним поездом… Дело в том, что мне необходимо вернуться в студию: скоро открытие сезона, а я веду репортажи с игр "Чикаго кэбз".

Когда я отказался отложить свое возвращение в Айову, Арноу и Миклджон не поверили своим ушам. В тот момент в моем отказе остаться еще на несколько дней никакого скрытого смысла не было, теперь же я понимаю, что тактически это оказался очень удачный ход. В Голливуде привыкли к тому, что у дверей студий всегда стоит очередь жаждущих получить хоть какую-то рольку. Слова "извините, но мне нужно спешить домой" были необычны, а следовательно, запоминались надолго.

Что касается меня, то, трясясь в вагоне поезда, уносящего меня домой, я вглядывался в сменяющие друг друга пейзажи за окном и ругал себя. Какой же я все-таки болван!

Не прошло и двух суток после моего возвращения в Де-Мойн, как я получил телеграмму: "Уорнере" предлагает контракт семь лет (тчк) Опцион течение года (тчк) Что ответить (тчк) Миклджон".

Наверное, я побил рекорд в скорости, мчась на машине к зданию "Вестерн юнион", и тут же написал ответ:

"Подписывайте немедленно, пока они не передумали (тчк) Датч Рейган".

Еще целый месяц я вел репортажи с игр "Чикаго кэбз", но сердце мое им уже не принадлежало. После долгих и грустных прощаний с друзьями я собрал вещи, погрузил их в новый автомобиль, который недавно приобрел за шестьсот долларов, и двинулся в Калифорнию.

Это путешествие после долгих и горьких месяцев, прошедших после окончания колледжа, когда всюду меня встречали отказом, казалось мне сказочным. Я ехал через всю страну в новенькой машине с откидным верхом, обдуваемый приятным теплым ветерком и купаясь в лучах солнца. Я ехал в Голливуд.

Остановился я в "Билтморе", и Джордж Уорд, один из ассистентов Миклджона, предупредил меня, что могут пройти месяцы, прежде чем я получу какую-то роль в фильме. Таких, как я, у них хоть пруд пруди, так что мне еще придется постараться, чтобы меня заметили.

Джордж ошибся. Через несколько дней я уже снимался в своем первом фильме. Правда, поначалу мне пришлось участвовать за кулисами студии в драме, которую можно было бы назвать "Второе рождение Датча Рейгана".

Слава Создателю, им нравился хотя бы мой голос, потому что временами мне казалось — это единственное, что их во мне устраивает.

Первый кадр: гримерная.

— Прическу нужно изменить, — первым делом заявил Макс Арноу сотруднице, занимающейся стрижкой. Та окинула меня взглядом, каким палеонтолог оценивает только что найденное и еще не описанное в науке ископаемое, извлеченное из русла какой-то доисторической реки.

— Боже, кто вас стриг? — вздохнула она и тут же добавила: — Можно подумать, что вас стригли "под горшок", причем огромного размера.

Я по-прежнему носил стрижку, "подобранную" для меня Гарольдом Тином: короткие волосы с небольшим пробором.

Потом выявилась другая проблема. Оказалось, что у меня слишком маленькая голова.

— Где вы откопали это пальто? — Арноу почти с возмущением оглядел мое новое спортивного покроя пальто, специально купленное для того, чтобы произвести на него впечатление. — В нем же нельзя нигде появиться! Плечи слишком велики, и голова от этого кажется еще меньше.

Кадр второй: гардеробная.

— Прикиньте, пожалуйста, что можно с этим сделать, — обратился Арноу к художнику по костюмам.

Мое новое пальто было передано портному, который решил проблему, прикончив пальто: он безжалостно выдрал из него плечи и убрал складки и сборки.

Проделанное слегла улучшило положение, но не совсем. Арноу заявил, что, если выпустить меня на экран в том виде, в каком меня задумал Создатель, станет очевидной вся моя непропорциональность.

— Плечи слишком широки, а шея коротковата, — продолжал настаивать на своем Арноу, как мне показалось, довольно бестактно.

Ощущение было такое, словно вокруг меня кружится целая армия костюмеров и гримеров, то приближаясь ко мне, то отходя в сторону, разбирая по косточкам мои внешние данные. Ну хотя бы один из них выступил вперед и сказал: "А мне его голова кажется прекрасной!"

Нет, всем что-то не нравилось, все были чем-то озабочены, обеспокоены. Потом кто-то вспомнил о Джимми Кэгни, одном из ведущих актеров "Уорнер бразерс". Оказалось, что и у Билли те же проблемы, что у меня: коротковатая шея.

Один из студийных экспертов рассказал, что Джимми удалось разрешить эту проблему при помощи портного: тот выкроил особый ворот для его рубашки, который создавал эффект более длинной шеи и крупной головы. Секрет был в том, что воротничок со спины рубашки кроился, как обычно, но постепенно стойка сужалась и уменьшалась в размере. На концах воротника ее уже не было вовсе, так что ворот просто плоско лежал на груди, открывая взору пару недостающих дюймов тела, которые обычный воротничок закрывал.

— Быстро назовите мне имя этого портного, — раздался нетерпеливый голос.

Итак, хотя бы с одной проблемой было покончено полностью: я отправился заказывать себе рубашки с воротничком "под Кэгни". Но что вы думаете? Вернувшись в студию, я услышал в гардеробной, что мои плечи все-таки слишком широки для головы!