Эдуард Иванян - Рональд Рейган - хроника жизни и времени

Биографы 40-го президента США постоянно обращают внимание на то, что слова и поступки Рейгана на всем протяжении его политической карьеры часто полностью или в каких-то отдельных деталях ассоциировались с высказываниями и действиями его экранных персонажей, причем случалось и так, что эпизоды или ситуации из кинофильмов выдавались им за якобы имевшие место в действительности. При этом вовсе было не обязательным, чтобы сам Рейган, как актер, был в прошлом участником подобных эпизодов или ситуаций. Ему было вполне достаточно самому увидеть этот фильм или, на худой конец, хотя бы услышать о каком-то впечатляющем эпизоде из него, как в его сознании это переплеталось с действительностью в такой степени, что становилось для него такой же реальностью, как и то, что действительно происходило на его глазах. Известно немало случаев, когда в текст политических речей и заявлений губернатора Калифорнии, а позднее президента США оказывались вставленными без каких-либо изменений фразы из кинофильмов, причем не обязательно из тех, в которых он играл. "Я плачу за этот микрофон", — заявил Рейган своим политическим конкурентам в ходе дебатов 1980 г., взяв эту фразу из старого фильма "Положение страны". "Где же мы находим таких людей?" — воскликнул он на церемонии, посвященной памяти американцев, погибших при высадке американских войск в Нормандии в 1944 г. Эта фраза, как выяснилось, была заимствована из фильма "Мосты у Токори". Ни в том, ни в другом фильме Рейган не снимался.

Одним из получивших широкое хождение в американской прессе и биографической литературе о Рейгане примеров смешения в его сознании реального и фантазии была история с частым повторением им эпизода из одного из голливудских фильмов периода второй мировой войны. Рейган рассказывал о подвиге пилота американского бомбардировщика Б-17, подбитого зенитной артиллерией противника после выполнения им боевого задания. События, согласно Рейгану, развивались следующим образом: приказав экипажу выброситься с парашютами из горящего самолета, первый пилот готовится к прыжку и сам, но видит, что один из членов экипажа — молодой башенный стрелок тяжело ранен и не может покинуть гибнущий самолет. Прижав голову рыдающего стрелка к своей груди, пилот успокаивает его, приговаривая: "Крепись, мой мальчик, мы вместе с тобой долетим до земли". История эта рассказывалась Рейганом, как правило, с нотками надрыва в голосе, особенно при цитировании последних слов пилота. Один из корреспондентов, услышавший эту историю из уст Рейгана впервые в ходе предвыборной кампании 1980 г., пересказал ее в чикагской газете "Сан-таймс", дав повод другому журналисту ехидно поинтересоваться, каким образом стали известны последние слова пилота, если и он, и башенный стрелок погибли. Показательно не столько то, что Рейган рассказывал эту известную по старому фильму историю, выдавая ее за действительно имевший место факт, сколько то, что, несмотря на появившиеся в печати разоблачения ее явной надуманности, он продолжал рассказывать эту трогательную легенду, не меняя в ней ни единого слова и с тем же надрывом в голосе. (У К. С. Станиславского: "Как известно, текст роли скоро забалтывается от частого повторения. Что же касается зрительных образов, то они, напротив, сильнее укрепляются и расширяются от многократного повторения".) 15

"Политические деятели имеют в своем распоряжении широкий набор риторических приемов, в той или иной степени ассоциирующих их с тем, что масса избирателей может считать "душой" Америки, — пишет П. Эриксон. — Один из таких методов сводится попросту к тому, чтобы взывать к святым именам прошлого, настаивать на прямом идеологическом и духовном происхождении от "отцов-основателей" и их многочисленных последователей — будь то Вашингтон, Джефферсон, Линкольн, Франклин Рузвельт или все чаще упоминаемый сегодня Джон Ф. Кеннеди. Рейган так и делает, но гораздо более интересны и эффективны те более утонченные приемы, с помощью которых он создает дух Америки… Рейган извлекает свои наиболее действенные риторические символы из кажущихся менее возвышенными источников нашей повседневной жизни, из таких разнообразных форм нашего современного фольклора, как кино, телевидение и тому подобное" 16.

Когда-то, вспоминая о сценических способностях Рейгана, один из его школьных преподавателей, занимавшихся с учениками постановкой любительских спектаклей, говорил: "Рейган был хорош. Он никогда не забывал своего текста или того, что ему нужно было делать на сцене. Когда он выходил на сцену, он превращался в играемый им персонаж" 1 7. Эти же качества Рейгана, как известно, вызывали одобрение и у голливудских режиссеров, которым доводилось с ним работать. Но интересно, что эти же качества оказались необходимыми и для политических деятелей радиотелевизионного века. Мировая политическая история содержит достаточно свидетельств того, что широкие массы сплошь и рядом предпочитали политических деятелей, обладающих артистическими, ораторскими способностями и располагающей к себе внешностью, отказывая в такой поддержке (правда, следует признать, при прочих равных условиях) тем, кто этими качествами не обладал. "Знаете ли вы таких актеров, которым стоит только появиться на сцене, и зрители их уже любят? — писал К. С. Станиславский. — За что? За красоту? Но очень часто ее нет. За голос? И он нередко отсутствует. За талант? Он не всегда заслуживает восхищения. За что же? За то неуловимое свойство, которое мы называем обаянием. Это необъяснимая привлекательность всего существа актера, у которого даже недостатки превращаются в достоинства, которые копируются его поклонниками и подражателями. Таким актерам позволяется все, даже плохая игра" 1 8. Но в том-то и дело, что в Рейгане имелось счастливое и редкое сочетание тех качеств, о которых писал К. С. Станиславский, — привлекательная внешность, красивый голос и хотя и не талант, но все же определенный уровень профессионального мастерства актера, отвечавшие основным требованиям, предъявлявшимся политическим деятелям США начиная с 60-х годов текущего столетия. При всей нескрываемой иронии весьма серьезного американского журналиста Ричарда Страута, бывшего на протяжении десятилетий автором еженедельных колонок в журнале "Нью рипаблик", в его риторическом вопросе, заданном за год с лишним до въезда Рейгана в Белый дом, содержалось немало вполне обоснованных и серьезных доводов в пользу избрания актера на высший государственный пост в стране: "А почему бы актеру не баллотироваться в президенты? Сам процесс выборов театрален: это спектакль, нуждающийся в зрителях. Почему бы не узаконить этот спектакль, выдвинув в президенты настоящего актера — человека, заучившего наизусть свои реплики, помнящего свою роль, вовремя выходящего на сцену? Рональд Рейган излучает искренность" 19.