Лоуренс Сутин - Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

Фил и Грания решили закатить вечеринку для участников конвента. Она была вполне успешной, если не считать пробравшихся на тусовку кошек. Там был прямо из Нью-Йорка редактор Ace Терри Карр, который работал на Дона Уоллхейма, и его жена Кэрол, в которую Фил немедленно влюбился. Вообще-то на этих конвенциях флиртовали все; Филу нравилось флиртовать, и ему это удавалось: ярко-синие глаза, черный юмор, дар восторженного слушателя. Но он не так уж часто влюблялся по уши, а с Кэрол – мягкой, привлекательной, веселой женщиной – был как раз тот самый случай. Фил не преследовал цели завести с ней интрижку (как и Кэрол, которой нравилось внимание со стороны Фила, но которая была счастлива в замужестве). Фил полюбил ее.

Любовь Филу была крайне необходима: он любил пылко и шумно. В то время он жил с Гранией, но пригласил Энн (для еще одной краткой попытки примирения) посетить конвент вместе с ним следующим вечером. А на вечеринке Фил, как истинный куртуазный любовник, игнорировал все помехи и напропалую безумно флиртовал с Кэрол.

Это лишь благодаря терпению покойного ныне Терри Карра и комическим талантам Фила флирт проходил вполне гладко. Терри и Кэрол провели в доме Фила в Восточном Гэквилле свою первую ночь в городе. На следующее утро, как вспоминает Кэрол: «Фил встает и звонит в службу «Молитва по телефону» одного округа, ему не нравится, он вешает трубку и вызывает «Молитву по телефону» другого округа». На протяжении всего того дня, по словам Терри, Фил «все предлагал и предлагал купить или обменять что-то для Кэрол. Наконец я сказал, просто чтобы избавиться от него: «Уйди, Фил, проваливай, я начинаю ревновать». В четыре часа утра он и Кэрол были разбужены телефонным звонком от Фила, который начал критиковать Терри (своего редактора в Ace!) за неуместную ревность. Позднее в тот же день Фил извинился, но вечером снова вернулся к своим поползновениям, заперев Терри на его собственной вечеринке.

Дик Эллингтон, хорошо подкованный фэн, впервые познакомился с Филом на конвенте и теперь вспоминает:

«Мое мировоззрение в некий момент времени» – вот чем оперировал Фил. Он часто менял свои идеи, но ничего с этим не делал, даже не беспокоился. «О да, я был сильно увлечен этим некоторое время». Как наркотой. Он баловался наркотой, но я никогда не видел его одурманенным. Иногда он разговаривал о некоторых видах «кислоты», но я никогда не видел его «под кайфом». Иногда он признавал, что он принял немного таких и немного сяких таблеток, но они, казалось, не действовали на него. Об был одним из самых что ни на есть нормальных людей, с которым можно было поговорить, – эрудированный, интеллигентный, остроумный, обаятельный человек. Но очень заурядный. В Филе не было ничего такого, что психиатр мог бы описать как неадекватное поведение.

Много народу забавлялось «веществами» на конвенте 1964 года. Эллингтон устроил вечеринку, на которую один из приглашенных привел с собой дружелюбного полицейского из Беркли, который был не «при исполнении»:

Фил появился в костюме-тройке с жилетом со множеством карманов, а тот коп крутился неподалеку. И, клянусь Богом, у Фила в этих карманах было достаточно иностранных и экзотических «субстанций», чтобы затарить крупную аптеку, и еще кое-что осталось бы для лавки вуду. А Фил действительно знал толк в разных лекарствах, в их непосредственных эффектах и их происхождении. Наконец, коп ушел – я предположил было, что кто-то сказал Филу, но никто этого не сделал! Потом кто-то сказал: «Слава богу, этот коп свалил». И Фил пошел: «Иисусе!» Я сказал ему, что это было клево. «А мне наплевать!» Он реально разозлился на парня, который привел копа с собой.

Терри и Кэрол вернулись в Нью-Йорк после конвента, и это создало идеальный контекст для необычных любовных писем Фила. В конце 1964-го и в начале 1965 года Фил отправил целый шквал посланий – смесь признаний, идущих от сердца, и чистой игры слов. Это истории об острых приступах депрессии у Фила и его визитах к психиатру, о сотрудничестве с Рэем Нельсоном и глубокой платонической любви к жене Рэя, Кирстен, о ночных посиделках за разговорами и писанием с приятелем Джеком Ньюкомом, который целился из револьвера 38-го калибра в «существо», угрожавшее жизни друга. Что касается духовного утешения, то Фил терялся в сомнениях и к тому же был в ярости:

Когда я принимал причастие в последний раз, я отказался произнести общее место в исповеди: «Мы искренне раскаиваемся, и от всей души сожалеем об этих наших недостойных поступках; воспоминание о них печально для нас; бремя их невыносимо. Смилуйся над нами, помилуй нас, милосердный Отче». Я сомневаюсь. Non Credo .

Накануне Хеллоуина Грания съехала и сняла новое жилье в Беркли, в доме писательницы Мэрион Зиммер Брэдли. Это было ударом для Фила, который ненавидел жить в одиночестве и прозрачно намекал Грании на то, что брак с ним будет замечательным. Грания вспоминает: «Фил верил в серийную моногамию. По его идее, если ты влюблен, то тебе следует жениться». Она не хотела вовсе оставить Фила и не видеть его, но она устала от перепадов его настроения.

В декабре, чтобы заполнить пустоту, Джек Ньюком и его жена Марго переехали к Филу. Эта неловкая жизненная ситуация продлилась примерно месяц. В конце концов Фил попросил Джека покинуть его, после того как Марго уехала по собственному желанию. Но их дружба «братьев по крови» продолжалась. После всего Фил дал Джеку рукопись «Высокого замка» как «страховой полис» (на основании верного предположения, что когда-нибудь она станет ценным предметом для коллекционеров), и Джек поклялся, что будет хранить ее, пока Фил жив, что он и сделал. И пока они были соседями по дому, они предавались забавам вроде гудения в рожок с калькуттского такси, который Фил поставил на своем «Бьюике» 1956 года, когда они мчались мимо нового жилища Грании. Был ли это Фил, кто украл оставленную на крыльце службой доставки упаковку пеленок, что взбесило Мэрион Зиммер Брэдли? Уличные проказы двух парней в городе. Ньюком говорит, что он дал Филу его первую дозу «кислоты» где-то в 1964 году.

Филу никогда особо не нравился ЛСД. Он принимал его всего лишь несколько раз, несмотря на дикие слухи, что он часто писал под «кислотой», – слухи, которыми Фил возмущался, но сам способствовал тому, что они появились. В 1964 году он принял «кислоту», по крайней мере, в двух случаях – с Ньюкомом и с Рэем Нельсоном. Нельсон вспоминал, что во время «трипа» Фил сильно потел, чувствовал себя одиноким, как бы вновь проживал жизнь римского гладиатора, говорил на латыни и пережил опыт ранения копьем. В июльском письме 1974 года Фил подтверждает, что роман «Лабиринт смерти» (издан в 1970 г.) включает в себя «мои собственные видения под действием ЛСД в 1964 году, которые изображены с абсолютной точностью». Вот цитата из отредактированной Филом версии в этом письме: