Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

Поручение Шелленберга, которое должен был передать Ритген Зорге, — «сообщать нашей разведке время от времени информацию» не только о Японии и Китае, но и о Советском Союзе — абсурдно в части последнего задания. По определению у Зорге не могло быть информации о СССР, ведь общался он не с советскими дипломатами и с советскими представителями, приезжавшими в Токио, а с представителями Германии в Японии, а информацию о Советском Союзе, которой располагали японцы, они напрямую передавали Берлину через военных атташе.

Невозможно представить себе, чтобы Шелленберг и Гейдрих, даже располагая только уликами против Зорге при отсутствии «точных доказательств его сотрудничества с Советами», могли допустить продолжение деятельности советского разведчика в недрах германского посольства, даже не удосужившись предупредить об этом Ойгена Отта.

И, наконец, о представителе гестапо Мейзингере, который должен был отвечать за вопросы безопасности в немецкой колонии в Токио и поддерживать связи с представителями полиции и контрразведывательными органами Японии. Он по определению должен был следить за Зорге, как и за остальными членами германской колонии. И тот факт, что Мейзингер появился в Токио спустя восемь-девять месяцев после «поступления» доноса — в конце апреля 1941 г. — говорит о надуманности ситуации, связанной с гестаповцем в части того, что Шелленберг «поневоле поручил Майзингеру установить за Зорге наблюдение и регулярно сообщать» ему о его результатах по телефону [231]. Якобы регулярные сообщения Мейзингера руководителю отдела контрразведки гестапо РСХА о «Посте» — «кличка», которая была выбрана для Зорге, — содержавшие положительные отзывы о нем, не более, чем не совсем удачная фантазия автора мемуаров.

Поэтому легализация Зорге в Японии под собственным именем и по своей профессии журналиста, по сути, была единственно возможной. И более того, как показало время, — успешной.

Из вышесказанного следует совершенно определённо, что Зорге вплоть до своего ареста не проходил никаких проверок в германских органах государственной безопасности. Более того, потребовался ни один, и ни два месяца, чтобы установить его истинное лицо. А это означает также, что Зорге не имел никакого отношения к германским спецслужбам, ни к абверу, ни к политической разведке. Это означает также, что его легализация под своим собственным именем и в качестве журналиста была совершенно оправдана и не имела никакой альтернативы. Более того, он настолько правильно выстраивал свое поведение, организовывал свой образ жизни, что всё его окружение и в Токио, и в Берлине вело игру по его правилам, не допуская мысли о том, что оказывает содействие советскому разведчику.

К приезду Рихарда Зорге в Шанхай (10 января 1930 г.) в составе Шанхайской резидентуры числился японец Кито Гинити, «Джордж» («Жорж»). Последний, судя по всему, являлся членом японской секции американской компартии. В Северо-Американских Соединённых Штатах он и был привлечён к сотрудничеству с IV Управлением. В Шанхай Кито прибыл в августе 1929 г. Полной ясности по части его использования у Центра на тот момент не было. Первоначально предполагалось направить его в Корею с заданием «найти интересующие нас военные связи». Одновременно ему ставилась задача выяснить «возможность своего переезда в Японию для ведения нашей работы в будущем». Уже в сентябре Центр отказался от своих планов и решил вернуть японца в Шанхай, где ему предстояло легализоваться и вести работу в японской колонии. В конечном итоге «Джордж» устроился работать служащим японской транспортной конторы, где «благодаря хорошему знанию английского языка и общей интеллигентности» быстро продвигался по службе. Нелегальный резидент в Шанхае Улановский всячески оберегал его, рассчитывая использовать в перспективе, по мере занятия им определённых позиций на службе.

От Кито ожидали, что он будет работать в шанхайской резидентуре в качестве вербовщика-осведомителя. Но таковым он не стал. Кито не удалось никого завербовать, и от него не поступило никаких документов, представлявших интерес для разведки. О нём в переписке содержались лишь скупые упоминания отрицательного свойства, если не считать надежд, которые возлагал на него нелегальный резидент Улановский.

«На Яп[онца] приходилось нажимать — очень инертный» [232], — давал оценку Кито Зорге [233]. «Рамзай» был о нём невысокого мнения, и, видимо, заслуженно. Однако Зорге ничего не предпринял, чтобы изменить отношение японского агента к разведывательной деятельности, не попытался даже оценить возможности «Джорджа», исходя из должности, которую тот занимал в японской транспортной компании. Более того, Зорге был не в курсе о продолжавшихся контактах Кито с представителями компартии Японии, что, в конечном итоге, послужило причиной провала японского агента. За двухлетнее пребывание Кито в составе шанхайской резидентуры Центр ни разу не попытался отреагировать на столь очевидно неудовлетворительные результаты работы агента, которого сам подыскал и направил в Китай.

В своих «Тюремных записках», давая «пояснения относительно Кито», Зорге категорически от него отмежевался. «Он не был членом моей группы и не работал со мной — это я твердо заявляю. Я несколько раз слышал о нём от Смедли и Одзаки, но между нами совершенно не было личных отношений. Хотя я помню о других членах группы, о нём совершенно не помню» [234]. И здесь же: «Кроме того, мне было запрещено Москвой брать в партнеры известных людей, вроде Кито». Подобная позиция может быть объяснена только одним: Зорге хотел отвести от Кито подозрения.

17 сентября 1931 г. Зорге сообщил в Москву: «Наш японский сотрудник по фамилии Кито со времен Шерифа арестован. Возвращаясь в августе из Японии на пароходе, встретился со знакомым старым партработником японцем, ехавшим сюда на работу. В связи с арестом японца взят и наш. Здесь Кито ничего не видел, вывезен в Японию для дальнейшего следствия. Опасно, что может отозваться на старой тройке. Считаем нужным прислать нового мастера. Если история окажется без последствий, то можно его использовать взамен Макса. В связи с этой и старыми историями, как и двухгодичным пребыванием в Китае Рамзая, просим заранее подготовить смену». Под старой тройкой Рамзай имел в виду себя и радистов, Манеса и Клаузена.

В связи с арестом Кито Зорге писал: «До сих пор он как будто держится молодцом. Надолго ли, трудно сказать. Если он не выдержит, то его показания составят для нас, т. е. Ра. и Се. (Зеппель — М.А .) такую тяжесть, которую вряд ли кто может выдержать без разрушения здоровья. Тут необходимо принять во внимание все большие и малые свинства последних недель и прошедших 1 ½ лет. Мы не хотим вас обеспокоить, но нам всем тут по горло достаточно, и мы охотно бы уехали домой. Мы ведь тут уже 2 года, что очень много при теперешнем положении в стране».