Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер: пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

По сравнению с работами Поллока полотна Билла казались относительно маленькими. Они были какими-то приглушенными. Эти картины будто населяли мрачный мир зернистых фотографий полицейских сводок или открывали недоступные простому обывателю секреты засвеченных негативов. В сущности, именно эта неуловимость, таинственная сдержанность интриговали больше всего. Работы Поллока были взрывом, который просто не мог не привлечь внимания. Картины Билла шептали, но эффект их был не менее сильным. Не успели устроители развесить полотна, как де Кунинга признали тем блестящим художником, каким он был по убеждению друзей-абстракционистов. Том Гесс назвал его выставку «выходом из художественного андеграунда» [1186] Hess, Willem de Kooning (1968), 72. . Джейн Фрейлихер рассказывала: «О нем говорили все» [1187] Stevens and Swan, De Kooning , 251–253; Anfam, Abstract Expressionism , 131. . В свои почти 44 года он наконец добился признания. Официального мероприятия по случаю открытия выставки в галерее Игана не организовывали за неимением денег. Но компания из «Уолдорфа» в тот вечер закатила в честь Билла вечеринку [1188] Gruen, The Party’s Over Now , 214–215; Schloss, «The Loft Generation», Edith Schloss Burckhardt Papers, Columbia, 44; Elaine de Kooning, interview by Antonina Zara, 10; Stevens and Swan , De Kooning , 252. Чарли был истощен не меньше, чем художники, чьи работы составили экспозицию; он даже спал в своей галерее. . «Свершилось, — сказал Павия. — Мы чувствовали, что де Кунингу удалось серьезно углубить визуальный опыт» [1189] Edgar, Club Without Walls , 69. .

Выставку Поллока с восторгом приняли его коллеги-художники, но не критики. Картинами же де Кунинга восхищались и те и другие. Рене Арб из ArtNews расписывала и восхваляла творчество Билла с таким энтузиазмом, что Том спросил у нее, не крутит ли она с художником романа. А девушка к тому времени стала подругой Элен: почти все молодые женщины, познакомившись с миссис де Кунинг, быстро и сильно к ней привязывались. Клем в The Nation объявил Билла «одним из четырех или пяти самых важных художников Америки» [1190] William Corbett, «But Here’s a Funny Story», 49; Stevens and Swan, De Kooning , 252; Clement Greenberg, «Art», The Nation , April 24, 1948, 448. . Казалось, Элен все эти похвалы доставляли гораздо большее удовольствие, чем самому Биллу. Это, в общем, понятно, ибо художники обычно не любят восхвалений и не слишком им доверяют. Не зря Джеймс Лорд написал о Джакометти, что «удовлетворенность — враг художника» [1191] James Lord, Giacometti , 287. . Кроме того, опять же, как и Джакометти, Билл нуждался в деньгах, а не в комплиментах. Однако на выставке в галерее Игана не продалось ни одной его работы, хоть Чарли и не закрывал ее гораздо дольше, чем изначально планировалось. Экспозиция работала до тех пор, пока не стало совсем уж неловко, так как, по словам Элен, «ситуация казалась все более безнадежной» [1192] Elaine de Kooning, «De Kooning Memories», 352; Stevens and Swan, De Kooning , 251. . Элен, конечно, могла брать еще больше заказов на рецензии. Так, однажды она написала за месяц 38 обзоров. Но они так много задолжали друзьям, не говоря уже о необходимости ежемесячно оплачивать две аренды, что даже 76 долларов в месяц было недостаточно для покрытия всех расходов [1193] Elaine de Kooning, interview by Amei Wallach, 5. . Истинным спасением для Элен и Билла в тот период стали получаемые время от времени приглашения на обед. И одно такое поступило вскоре после выставки Билла из весьма неожиданного источника: от Ли.

Той весной Ли и Поллок встретились с Элен и Биллом в квартире Клема в Вест-Виллидж. Друг Гринберга Лео Кастелли недавно вернулся с войны, и тот устроил вечеринку, чтобы познакомить его с местными художниками. Первое профессиональное предприятие Кастелли на ниве искусства — художественная галерея в Париже — прекратило свое существование с началом войны в Европе [1194] Elaine de Kooning and Slivka, Elaine de Kooning , 215; Elaine de Kooning, «A Stroke of Genius», 37; Coppet and Jones, The Art Dealers , 82–83. . В Нью-Йорке Лео работал на трикотажной фабрике своего тестя, но ему не терпелось вернуться в мир искусства. «Я всегда был склонен к поклонению героям, — признавался он. — Для меня великие художники и писатели относятся к той же категории, что и прославленные воины и государственные деятели» [1195] Coppet and Jones, The Art Dealers , 84; Marquis, The Art Biz , 218. . В 1948 г. Кастелли считал себя «коллекционером» и посредником при продажах европейских произведений искусства американцам. Через Клема, Мазервелла и чилийского сюрреалиста Матту Кастелли познакомился с другими нью-йоркскими художниками. В 1947 г. Клем привел Лео в мастерскую Билла. Тот визит окончательно подтвердил давно зародившееся у Лео подозрение в том, что Пикассо и Брак уже «дохлый номер» [1196] Leo Castelli, interview by Dodie Kazanjian, AAA-SI 4, 6; oral history interview with Leo Castelli, July 1969, AAA-SI; Coppet and Jones, The Art Dealers , 83–84; Marquis, The Art Biz , 219. . Вышеупомянутая вечеринка у Гринберга свела де Кунингов с Поллоками в необычайно праздничной и радостной обстановке. В конце вечера Ли — в знак ли признания таланта Билла, или, может, заискивая перед Элен как критиком — пригласила де Кунингов в Спрингс. Эта поездка стала первым посещением Элен Ист-Хэмптона, который они с Биллом однажды назовут своим домом [1197] Elaine de Kooning, interview by John Gruen, AAA-SI, 6; Harrison and Denne, Hamptons Bohemia , 79. .

Впрочем, если де Кунинги и надеялись отдохнуть и расслабиться, то их ожидало большое разочарование. Ведь атмосфера, в которой они оказались по прибытии на Файерплейс-роуд, была накалена до предела. Пегги прекратила платить ежемесячную стипендию, и та зима выдалась для Поллока и Ли особенно трудной [1198] Solomon, Jackson Pollock , 184. . Несмотря на громкий успех выставки Джексона, становилось все очевиднее: жить за счет продажи его картин у них вряд ли получится. Той весной у Ли осталась одна последняя надежда: на Джеймса Джонсона Суини из Музея современного искусства. Он поддерживал творчество Джексона с тех пор, как увидел его работы в 1943 г. в галерее Пегги. Джеймс входил в совет Питтсбургского фонда Эбена Демареста, предоставлявшего гранты перспективным художникам. К нему Ли и обратилась за помощью. И это сработало. В июне Поллок выиграл грант в размере 1500 долларов. При этом сумма выдавалась по частям раз в квартал [1199] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 560. . Но эти денежные вливания были лишь временной мерой. Краснер необходимо было предпринять что-то, дабы обеспечить их семью постоянным доходом. Ей нужно было сделать так, чтобы Джексон Поллок стал значимой фигурой в мире искусства. Но именно в этот период ее муж окончательно вышел из-под контроля.

В феврале того года художники праздновали открытие выставки Горки в ресторане на Восьмой улице. И туда ворвался Поллок. На вечеринке были Билл и Элен, но жена Горки Мугуч не приехала [1200] Lieber, Reflections in the Studio , 30, 122n; Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 558–559; Herrera, Arshile Gorky , 388–389; Matossian, Black Angel , 373. . Аршил к тому моменту уже совсем расклеился — и из-за отсутствия жены, и потому, что его жизнь, казалось, разваливалась на куски. То пожар в мастерской, то рак кишечника, то страх, что молодая жена собирается его бросить. И Поллок выбрал тот вечер скорбного празднования для того, чтобы затеять стычку с Горки. Этель Базиотис, которая хорошо знала Ли и Джексона, рассказывала о происшедшем так. Когда Поллок «ворвался, он явно был не в себе и представлял угрозу. Джексон с порога начал на всех нападать. Что бы кто ни говорил, он был всем недоволен. Поллок оскорблял своих друзей так, что это вообще не укладывалось в рамки моего понимания. Все побледнели от страха» [1201] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 558–559. .