Бенджамин Франклин - Время – деньги. Автобиография [litres]

В 1736 году умер, заразившись оспой, один из моих сыновей, крепкий четырехлетний мальчуган. Я горько и долго раскаивался и до сих пор раскаиваюсь в том, что не сделал ему прививки. Упоминаю об этом для сведения тех родителей, которые уклоняются от прививки оспы детям под тем предлогом, что не простили бы себе, если бы ребенок умер от прививки. Мой пример показывает, что напрасных сожалений не избежать и в том и в другом случае, а раз так, нужно выбирать более безопасный путь.

Наш клуб «Хунта» оказался столь полезным и все мы столь высоко его ценили, что иные пожелали ввести в его состав своих друзей, но это значило бы превысить число членов, которое мы сочли наилучшим, то есть двенадцать. С самого начала мы взяли за правило держать свой клуб в тайне и в общем это правило соблюдали; целью нашей при этом было избежать просьб о приеме в члены со стороны неподходящих людей, иным из которых, возможно, было бы нелегко отказать. Я тоже был против увеличения числа членов, но вместо этого составил в письменном виде план, чтобы каждый из членов попытался основать клуб, ответвленный от нашего, с такими же правилами касательно обсуждения разных вопросов и т. п. и не сообщая членам этого нового клуба о его связи с «Хунтой». Это сулило следующие преимущества: воспитание участием в этих кружках еще многих и многих молодых граждан; возможность лучше узнавать настроения жителей города касательно любых событий (члены «Хунты» могли бы подсказывать, какие вопросы мы считаем желательным ставить на обсуждение) и докладывать «Хунте» о том, как прошли эти обсуждения в том или ином клубе; содействие нашим интересам в деловой жизни и усиление нашего влияния в общественных делах, а также возможность делать добро, распространяя взгляды «Хунты» во всех этих новых клубах.

План мой был одобрен, и все члены взялись основать по клубу, но не всем это удалось. Было учреждено всего пять или шесть новых кружков, получивших такие названия, как «Лоза», «Союз», «Отряд» и др. Каждый из них оказался полезен для своих членов, а нам доставил множество развлечений, обогатил нас множеством сведений и в большой мере содействовал нашему намерению влиять на общественное мнение в определенных случаях, примеры чего будут приведены по ходу моего повествования.

Моим первым успехом на служебном поприще было избрание меня в 1736 году на должность секретаря Законодательной Ассамблеи. В том году избрание прошло без малейшего противодействия, но в следующем, когда меня снова выдвинули (секретаря, как и членов Ассамблеи, переизбирали ежегодно), один из новых членов разразился длинной речью против меня, в пользу какого-то другого кандидата. И все-таки выбран оказался я, что было мне тем более приятно, так как эта должность, не говоря уже о жалованье, обеспечивала мне больше внимания со стороны членов Ассамблеи и мне поручали печатать отчеты о заседаниях, законы, бумажные деньги и проч., а работа эта обычно бывала очень выгодной.

Поэтому мне пришлось весьма не по душе противодействие этого нового члена, господина богатого и образованного, к тому же наделенного талантами, благодаря которым он мог со временем забрать большую силу в Ассамблее, что и произошло. Но я не намерен был перед ним лебезить, домогаясь его благосклонности, а пошел по другому пути. Прослышав, что в библиотеке его имеется одна очень редкая и любопытная книга, я написал ему письмо, в котором выражал желание прочесть эту книгу и просил дать ее мне на несколько дней. Он тотчас прислал ее мне, а я через неделю ее возвратил, с новым письмом, на сей раз благодарственным. Когда мы после этого встретились в Ассамблее, он заговорил со мной (чего раньше не бывало), причем весьма учтиво; и еще раз выразил готовность выручать меня по мере сил, так что мы стали друзьями и дружба наша продолжалась до самой его смерти. Это еще одно подтверждение старой истины, которую я уже давно усвоил, а именно: «Тот, кто один раз оказал тебе услугу, скорее окажет тебе и другую, нежели тот, кому ты сам услужил». И это показывает, насколько выгоднее оставить враждебный выпад против тебя без внимания, нежели обидеться, затаить зло и платить той же монетой.

В 1737 году полковник Спотсвуд, бывший губернатор Виргинии, а затем начальник почтового ведомства, будучи недоволен работой своего подчиненного в Филадельфии, чьи отчеты поступали нерегулярно и страдали неточностью, отстранил его от должности и предложил ее мне. Я охотно согласился и не пожалел об этом, ибо хотя жалованье было невелико, мне стало легче вести переписку, что пошло на пользу моей газете, увеличило число подписчиков и помещаемых на ее страницах объявлений, и газета стала приносить мне изрядный доход. Одновременно с этим газета моего соперника стала чахнуть, и я был удовлетворен, хотя сам и не отплатил ему за то, что он, когда был почтмейстером, не разрешил, чтобы мою почту возил конный рассыльный. Он от этого сильно пострадал, запустив свою отчетность, и я упоминаю об этом в назидание молодым людям, выполняющим порученные им дела: писать отчеты и пересылать деньги должно с неукоснительной аккуратностью и точностью. Такое поведение – лучшая рекомендация для получения новых должностей и продвижения по службе.

Я стал подумывать об участии в общественных делах, но начал с малого. Прежде всего я счел нужным внести порядок в службу охраны города. Осуществляли ее по очереди констебли городских кварталов; каждый констебль назначал себе в помощь на данную ночь некоторое число домовладельцев. Те из них, которые желали раз и навсегда избавиться от этой службы, платили ему 6 шиллингов в год, и считалось, что на эти деньги он нанимает им замену; на самом же деле столько денег для этого не требовалось, так что пост констебля был весьма прибыльным. За выпивку констебль часто набирал в охрану таких проходимцев, что почтенные домовладельцы не хотели и близко к ним подходить. К тому же эти бродяги, вместо того чтобы ходить дозором, часто проводили всю ночь за бутылкой. Я сочинил и представил на обсуждение «Хунты» документ, в котором отмечал эти неполадки, но особенный упор делал на том, что констебль взимает со всех одинаковый налог в 6 шиллингов, так что неимущая вдова-домовладелица, у которой и добра-то, требующего охраны, найдется всего на какие-нибудь пятьдесят фунтов, платит столько же, сколько самый богатый купец, у которого склады ломятся от товаров, стоящих тысячи фунтов.

В общем, я предложил для более действенной охраны нанимать на постоянную работу надежных людей; а для более справедливого способа добывать на это деньги взимать с каждого домовладельца налог сообразно его собственности. «Хунта» мой план одобрила, его сообщили другим клубам так, будто он от них и исходил; и хотя новый порядок не сразу привился, все же наш план подготовил почву для перемен, а через несколько лет, когда члены наших клубов стали влиятельнее, был проведен в жизнь законодательным путем.