Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

С «Piece of Mind» мы словно бы бросали вызов Америке. Даже при том, что у нас был популярный радиотрек «Flight of Icarus», мы понимали, что не сможем оставаться любимчиками американских СМИ слишком долго, просто потому, что мы не были американцами. Нам не нравились лимузины, и нас с большей вероятностью можно было увидеть играющими в дартс, а не курящими крэк.

Мы презирали моду, ненавидели культ знаменитостей и думали, что концепция ресторанов со шведским столом, где можно было нажираться до отвала, столь же отвратительна, как и жирдяи, что там пируют. Напротив, Канада казалась нам намного более вменяемой, и хоккей на льду, на наш взгляд, был намного более осмысленной деятельностью, чем американский футбол – по крайней мере, в то время.

Мы исколесили США, Британию и Европу, затем расширили границы своего европейского влияния и закончили тур на телевизионном фестивале в дортмундском Вестфаленхаллене. Это была финальная точка двух лет, проведенных в дороге. Я пережил грыжи межпозвоночных дисков, паралич конечностей, ларингит, бактериальный бронхит и ускоренный курс культурной ассимиляции.

Афиша фестиваля в Вестфаленхаллене читалась как справочник метал-музыки восьмидесятых: Оззи Осборн, Scorpions,

Whitesnake… все были там. На каждом краю огромного стадиона стояло по сцене, а в центре была возведена башня, где размещалась звуковая аппаратура.

Я помню, что был очень уставшим, но тут включился адреналин, и шоу получилось хорошим – ну, насколько вообще «хороши» могут быть телевизионные шоу. А они редко бывают по-настоящему классными. Телевидение убивает живую музыку. Камеры – враг, а живые люди – ваши настоящие друзья.

После концерта я напился и стал агрессивным. Я вел себя ужасно. Я всосал бутылку шампанского и поднялся на башню, к микшерному пульту. Очень серьезный журналист спросил меня, что я думаю о саунде площадки. Я ответил тем, что принялся мочиться на пульт. Меня попросили уйти.

Оставшись без присмотра и желая как следует оторваться, я вторгся на фотосессию Quiet Riot и сунул член в ухо их вокалиста, став, таким образом, новым участником группы.

Меня вывели из здания и посадили в машину. Водителю дали инструкции проводить меня до постели. К сожалению, я был на переднем сидении, что было плохо для него, так как я настаивал, чтобы он включил задний ход, когда он стоял на светофоре. После того, как я попытался открыть дверь на высокой скорости, меня пересадили назад, где были замки, защищающие от детей.

Кто сказал, что мы забыли, как вести себя по-детски?

«Peace of Mind» придал нам новую уверенность в себе и желание выбиться за пределы «злобного панк-метала из Ист-Энда», которым нас упорно величала пресса и которым мы никогда не были. Злобные – да. Панки? Никогда. Что же насчет Ист-Энда? Ну, вот это было почти правдой.

Я снова стал активно заниматься фехтованием и начал брать уроки у тренера британской национальной сборной Брайана Питмана. Его сын Джастин был моим другом, и он занимал четвертое место в рейтинге лучших фехтовальщиков мира в возрасте до 20 лет, среди будущих чемпионов мира. Мы с Джастином стали спарринг-партнерами – а также иногда собутыльниками.

Фехтование – парадоксальный спорт. У него есть отблеск аристократического прошлого, который пытается нацепить на себя богатая элита. Это очень удобный и ленивый образ мыслей, но скажите, разве ленивые журналисты когда-нибудь пытались называть вещи своими именами, избегая придумывания клише?

Парадокс фехтования заключается в конфликте между доступностью и возможностью. Его следовало бы преподавать в самых агрессивных городских школах, а не распылять на тех, кто просто может себе это позволить. Это не значит, что оно должно стать всеобъемлющим. Просто сеть должна стать шире, чем она есть сейчас. Во многих отношениях фехтование похоже на теннис, особенно в плане самоотдачи и индивидуальной тренировки.

Это, конечно же, и боевой спорт. В прежние времена целью фехтовального поединка было убийство оппонента, и со спортом это занятие имело очень мало общего. У меня есть коллекция старых книг по фехтованию, а также книги о дуэльном фехтовании. Нет более смертоносного способа избавиться от человека – кроме огнестрельного оружия, конечно, – чем пронзить его мечом.

Я брал свой фехтовальный набор с собой на гастроли и в каждом городе, где мы играли, старался по возможности тренироваться и сражаться в местном клубе. Это помогало отвлечься от атмосферы рок-н-ролльного гетто гастрольного автобуса. Я просто приходил и сражался, а потом мы с ребятами из клуба шли попить пивка и говорили в основном о фехтовании и очень мало о музыке, поскольку тем парням не было до музыки особого дела.

Я принимал участие в соревнованиях, когда только удавалось выкроить время, свободное от гастролей. У меня до сих пор хранятся несколько странноватых наград, которые я выиграл в США. Однажды я фехтовал на открытом воздухе во время традиционного американского ренессанс-фестиваля в окружении остроконечных шляп и тучных джентльменов в нарядах викторианской эпохи, кричавших «Давай!» с гнусавым калифорнийским акцентом, на стоградусной жаре. После того, как я вычистил из своего фехтовального набора коровий навоз, мне вручили розетку, на которой было написано: «За доблесть». Эррол Флинн, я круче, чем ты.

На самом деле я действительно брал уроки у мастера фехтования, который тренировал Эррола Флинна и был его дублером в нескольких фильмах. Кажется, этот человек – звали его Ральф Фолкнер – также преподавал фехтование Бэзилу Рэтбоуну и Стюарту Грейнджеру… ну и почти всем остальным в Голливуде. У него была собственная студия Faulkner Studios, расположенная в Восточном Голливуде, в том районе, где сейчас можно задешево арендовать жилье. Думаю, ему было за восемьдесят – и он все еще продолжал тренировать.

У игры на барабанах и фехтования много общего. И то и другое требует темпа, но боевой элемент требует еще и своевременности, которая не зависит от темпа. Своевременность – это способность нанести удар в самое подходящее время. Как, знаете, секрет хорошей шутки заключается в том, чтобы… погодите-ка… в том, чтобы сказать ее вовремя.

В промежутке между намерениями людей, или в промежутке между их последовательными действиями существует время для нанесения удара. Это все равно, что наблюдать за тем, как великий боксер без усилий пробивает себе путь к победе, словно бы читая все намерения своего противника и будучи на два шага впереди. Ральф был не очень подвижен, но скорость и точность его рук были необычайны. Его рука двигалась так, будто в воздухе перед ней была заранее прочерчена невидимая канавка, и я старался изо всех сил, чтобы достичь необходимой точности, вращая острие своей рапиры вокруг потертой алюминиевой гарды и пытаясь попасть в его потрепанный кожаный пластрон.