Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

Из-под маски он выкрикивал команды. Его голос был грубым, и его было довольно трудно понять. Он поднимал маску и смотрел на меня сквозь толстые линзы очков в проволочной оправе: «Выпад Парри четыре, я сказал!».

– А, ну да, – отвечал я.

В Лос-Анджелесе был еще один фехтовальный клуб, управлял которым бывший олимпийский чемпион по фехтованию из Японии Хейзабуро Окава, который был также был чемпионом по кен-до и неплохо играл в гольф. Хорошая координация рук и глаз у него была, правда?

В компании фехтовальщиков я чувствовал себя как дома, поскольку они почти всегда были эксцентричными, умными и любили пиво. Моей главной проблемой в попытке улучшить свое мастерство было отсутствие постоянства в тренировках и обучении. Вы просто не можете чего-то добиться без серьезного вклада со стороны грамотного тренера. Мы все ненадолго вернулись в Джерси, чтобы соорудить следующий альбом, но с тренерами по фехтованию на острове было туговато, так что я строил планы пригласить туда моего приятеля Джастина, чтобы мне было с кем спарринговать.

Хранившиеся у ученых-ядерщиков Часы Судного Дня показывали две минуты до полуночи [16] Часы Судного дня (англ. Doomsday Clock ) – проект журнала Чикагского университета «Бюллетень ученых-атомщиков», начатый в 1947 году создателями первой американской атомной бомбы. Периодически на обложке журнала публикуется изображение часов, с часовой и минутной стрелкой, показывающих без нескольких минут полночь. Время, оставшееся до полуночи, символизирует напряженность международной обстановки и прогресс в развитии ядерного вооружения. Сама полночь символизирует момент ядерного катаклизма. . Это звучало как название песни. Рональд Рейган рассказывал об «империи зла» в Советском Союзе, а Стив, просто хохмы ради, быстренько накатал эпическую песню, пересказывающую мотивы поэмы Сэмюэла Колриджа «Сказание о старом мореходе».

Песню «Powerslave» я написал, отчасти руководствуясь иронией, она была как частичная аллегория на жизнь рок-звездного фараона, забирающего с собой всех своих помощников, когда он умирает. В конце концов, это всего лишь пустая гробница, так какой же в этом смысл? В моем сердце возникло чувство мрачного великолепия, и начало постепенно становиться тем, что я почувствую под конец тура: «Раб силы смерти…».

Песня зародилась как небольшой гитарный рифф в египетском стиле, а также мне всегда нравился образ, навеянный фразой «подчиненный гитарный усилитель». Немного фантазий и глядения в окно в дождливый день сделали все остальное. Эта же песня дала нам и название для альбома.

Что действительно дал нам «Powerslave», так это Эдди в образе фараона и великолепие сценических декораций привязанного к альбому тура. Мир увидел мумию нашего Эдди, а также гигантскую мумию, которая поднималась с задника сцены в потрясающем финале. Театральность была сенсационной. Для «Rime of the Ancient Mariner» мы переоборудовали ту же самую сцену в старинный галеон. Это были фоны и декорации, созданные в стиле старой школы, в духе сверхнатурализма. Это был, скорее, уже полноценный театр, а не просто вкрапления театральных трюков в рок-концерте. Это был театр разума.

Когда мы решили, что будем снимать клип на песню «2 Minutes to Midnight», режиссер захотел продемонстрировать нам, насколько кинематографична его раскадровка, поэтому он встретился с нами, чтобы показать полароидные снимки локаций.

Одной из них был Гринвичский пешеходный тоннель. Это заставило меня вспомнить о том, как я учился в колледже и шел под рекой, чтобы добраться до паба «Зеленый человек» в Пламстеде. Затем режиссер создал серию рисунков, изображающих логово наемников.

– Мы нашли просто фантастическое место, – сказал он. – Оно поистине отвратительно выглядит, там полно крыс и мочи.

– А ведь я там жил когда-то, – пробормотал я. Это действительно были те самые апартаменты, которые я арендовал в студенческие времена. Все-таки Земля круглая.

Возвращение на Багамы для записи «Powerslave» было для нас как возвращение домой. Конечно, у всех у нас были собственные дома, но никто из нас не провел там сколько-нибудь значительного времени в течение более чем двух лет. Никто из нас не мог по-настоящему понять, что пройдет еще два года, прежде чем в наших жизнях начнут появляться какие-либо признаки обычного человеческого существования – но даже и тогда совсем ненадолго.

Мы сводили альбом в городе, который никогда не спит, который так хорош, что его называют дважды: Нью-Йорк, Нью-Йорк.

Я люблю Нью-Йорк, и за долгие годы город не раз платил мне добром за это. Это фантастический город кинематографических масштабов, и это раскрывается даже в мельчайших деталях. Разговаривающие скороговорками полицейские, суета и дерзкая пошлость, которые в любом другом городе мира казались бы грубыми… но в Нью-Йорке все это граничит с вдохновением. Ранним утром зимнего дня из твоего картонного стаканчика с кофе поднимается пар, а по выбоинам тротуаров скрипят мусоросборочные тележки, и ты чувствуешь себя так, словно находишься внутри фильма «Французский связной», и его главный герой, Попай Дойл, вот-вот выйдет из расположенного напротив офисного здания. А может, и не выйдет…

Я нашел фехтовальный зал (так по-английски называется клуб), управлял которым мастер мирового класса, перебежчик из Украины. Стэн был спортивным героем Советского Союза и тренером сборной Украины. Он нелегально приехал в США и смог добраться до Нью-Йорка. Он был эксцентричным и трудолюбивым человеком, и, помимо управления фехтовальной школой, у него был также бизнес по производству фехтовальной формы и импорту ее во все страны мира.

Я тренировался часами, каждую неделю. Около 11 утра я запрыгивал в поезд метро на 23-й улице вместе со своей тренировочной сумкой, приезжал в зал, разминался и брал урок один на один, продолжавшийся 45 минут. Потом, обессилевший и пропотевший, я шел в местный гастроном, покупал себе что-нибудь поесть и возвращался обратно, чтобы наблюдать, как он дает уроки следующей партии современных мушкетеров. Пара часов спарринга, и я был заряжен энергией на весь остаток дня.

Студия Electric Ladyland, в которой сводилась пластинка, располагалась в подвале в Гринвич-Виллидж, добраться до которого можно было, проехав всего пару остановок или просто пройдясь по улице, наслаждаясь окружающей обстановкой. Нужно было внимательно все прослушать, сделать выводы и позволить ребятам покончить с этим. Стиву понравился процесс микширования, а я предпочел оставить все на усмотрение саунд-инженеров и внести лишь небольшие коррективы. Музыкант слишком плотно срастается со своей музыкой, чтобы иметь способность вынести объективное суждение.