Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

Я был уверен, что мой ответ ни на что не повлияет.

– Нууу… очень интересно, – сказал я.

Один инструктор повернулся ко второму и сказал:

– На флоте нет слабаков.

– О, да, сэр, на флоте нет слабаков, – откликнулся тот. – Спускаемся.

В течение следующих 15 минут я сидел тихо, как мышь, так как наш Sea King был окружен долинами и горами, высоковольтными линиями и деревьями. Тени от лопастей, казалось, почти что косили траву на склонах гор.

Наконец-то впереди появился аэропорт Сплита с его прекрасным закатом. Той ночью была вечеринка с участием морпехов – чествовали невероятное мастерство пилотов, которые спасли генерала и, возможно, мирные переговоры тоже.

На следующий день, мучаясь, возможно, худшим похмельем в мире, мы сели на самолет RAF С-130 Hercules, чтобы за четыре с половиной часа добраться до Линхема.

Путешествие на поезде обратно в Лондон выглядело сюрреалистичным. Привычные, нормальные вещи казались сном, торжеством определенности на фоне той адской бездны, которая все еще пузырилась перед глазами каждого из нас. Приближалось Рождество, и это было острым напоминанием о том, что некоторые люди будут проводить его без праздничного ужина и подарков.

Выйдя поздним вечером на платформу в Паддингтоне, я решил прогуляться по прохладному лондонскому воздуху. Я попытался собрать воедино мысли о предыдущих пяти днях. И не смог. Первым, что поразило меня на улице, было огромное количество светофоров. Я сидел на скамейке и смотрел, как огни светофоров сменяют друг друга: красный, зеленый, желтый, и люди постоянно проявляли свое послушание, отказываясь переходить на красный или проезжать на желтый. Пешеходы ожидали зеленого света, даже когда ближайший автомобиль находился на расстоянии нескольких километров. Я сидел там минут 15 и смотрел на зрелище, которое казалось мне очень нелепым. Потом поднял свой рюкзак и поехал на метро в Западный Лондон. Я нашел уголок в каком-то пабе, заказал пинту пива, достал ручку и начал записывать слова.

«Inertia» – это песня о Боснии, вышедшая на следующем альбоме, который я сделал. Это был совершенно другой альбом с совершенно другим настроением, и у меня была тогда совершенно другая стрижка.

Боги массовой информации подбросили мне косточку, предложив работу на «Радио 1», которая заключалась в том, чтобы вести собственное шоу в прямом эфире на крупнейшей «музыкальной» радиостанции в Великобритании.

«Би-Би-Си» всегда много возились с фокусными группами и занимались подковерной политикой, позавидовать которой могли бы сами Борджиа. Весьма вероятно, они и сейчас продолжают этим заниматься. В чью бы несвежую голову ни взбрела идея привести меня на эту вечеринку, я сильно подозреваю, что это было связано с Серебряной премией радио Sony 1994 года, которая висит на стене у меня дома.

Я написал сценарий и представил две документальные программы для «Радио 1», которые – шок и ужас – получили восторженную реакцию со стороны как критиков, так и публики. Могу только предположить, что после того, как я ушел из Maiden, меня стали воспринимать как более нейтрального персонажа. В любом случае я сделал серию прямых эфиров на «Радио 1», транслировавшихся из Лондона, а после из Манчестера.

Это было начало моей 15-летней карьеры на радио, охватывавшей «Радио 1» и «Радио 2», несколько независимых цифровых радиостанций, а также восемь лет работы на ВВС 6 Music, где я был в эфире по шесть часов в неделю.

Я работал со своим независимым продюсером Иэном Каллаханом, чтобы сделать серию полудокументальных программ для «Радио 2», озаглавленных «Мастера рока». Мы главным образом делали что-то вроде «троянского коня», чтобы разложить «Би-Би-Си» изнутри и заставить их признать, что «Радио 2» нуждается в рок-шоу.

Это было увлекательное время, в течение которого я взял интервью у множества интересных людей и поучаствовал в некоторых странных ситуациях. Для 6 Music я придумал шоу под названием «Зона придурков» (Freak Zone). Сначала меня попросили сделать еще одно трехчасовое рок-шоу, но я выразил протест, сказав, что качественной новой музыки не хватит на шесть часов в неделю. Лучше остаться в рамках трех часов и поддерживать интенсивность.

«Зона придурков» стала раем для писателей, эксцентриков, авторов бразильской битнической «музыки ужасов» и необычных гостей, которых едва ли можно было заподозрить в том, что они имеют какой-либо музыкальный вкус. Например, игрок в бильярд Стив Дэвис – большой поклонник французского джаз-рокового коллектива Magma.

Главной проблемой б Music всегда были крошечные бюджеты, и, как и многие другие вещи на «Би-Би-Си», она страдала от недостаточно грамотного управления, поскольку некоторым ведущим сильно переплачивали за их работу на станции, вещавшей только на цифровые приемники, с очень маленькой, но лояльной аудиторией. Фактически, она была не намного больше, чем FM-радиостанция при каком-нибудь колледже, но у больших боссов, распоряжавшихся деньгами налогоплательщиков, развилась мания величия, и они построили роскошные студии, которые обошлись в миллионы. Коммерческая станция смогла бы достичь тех же результатов, вещая из сарая для метел близ мусорной свалки.

Находиться по другую сторону микрофона было поучительно и забавно. Я взял для «Зоны придурков» очень длинное интервью у Питера Грина, легендарного гитариста Fleetwood Mac. У него, как известно, была серьезная проблема с психическим здоровьем, из-за которой он на много лет стал инвалидом. Но тогда он снова начал играть.

Мы целую вечность говорили с ним о перочинных ножах и его обширной коллекции. Я ни разу не коснулся темы музыки, пока он сам ее не упомянул, а затем обрушилась целая лавина историй – в том числе тот факт, что он никогда не хотел играть на гитаре и взялся за нее только потому, что его брат не мог хорошо играть на гитаре, которую ему подарили на Рождество.

Мне удалось пообщаться с Грантом незадолго до его смерти, когда он был уже очень слаб. Он пребывал в рефлексивном настроении, и вовсе не был тем монстром, каким люди изображали его во времена его расцвета в семидесятые. Я всегда сожалел о том, что интервью приходилось делать ограниченными по времени. Я ненавидел это давление. Людям нужно пространство, чтобы выдохнуть и расслабиться. Именно тогда они говорят правду, и вы вдруг обнаруживаете, что перед вами вовсе не тот вырезанный из картона персонаж, которого люди ожидают увидеть.

Однако я имел дело не только с лондонскими студиями. Я начал путешествовать, и это было как превращение егеря в браконьера, когда я приехал в Лос-Анджелес, чтобы сделать историю о выходе нового альбома пожирающего монахинь сына Сатаны, кардинала плотских утех, великого и могущественного Блэки Лоулесса (не обращайте внимание на человека за занавесом).