Брюс Дикинсон - Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden

Было решено, что 2002 станет годом отдыха и восстановления сил для группы. Iron Maiden прошли огонь и воду, но на этот раз без каких-либо существенных последствий. Я же, как обычно, решил использовать отдых, чтобы присоединиться к парочке проектов.

Сейчас, спустя много лет, я уже и не вспомню, кто первым высказал идею о метал-версии проекта «три тенора», но это была интересная задумка. Музыкальные менеджеры – в особенности агенты – истекали слюной, представляя перспективы продаж аншлаговых концертов с моим участием при поддержке еще двоих легендарных вокалистов. Да, идея была хороша, но дьявол, как всегда, прятался в деталях.

Я хотел, чтобы ко мне присоединились Ронни Джеймс Дио из Black Sabbath и Роб Хэлфорд из Judas Priest – и думаю, все фанаты метала в мире тоже хотели бы этого. Однако Род Смоллвуд был категорически против кандидатуры Дио (думаю, потому что он никогда не общался лично с Венди, менеджером Ронни и по совместительству его женой). В любом случае, Род предложил дополнить триумвират Джеффом Тейтом из Queensryche.

Я отправился в Лос-Анджелес, чтобы работать над альбомом вместе с Роем Зи. Даже с Джеффом Тейтом в команде проект получался довольно сложным. Я хотел, чтобы все три голоса звучали в полную силу в каждой из песен, но при этом использовать еще и необычные ходы. Это была высокая планка, и добиться поставленной цели нужно было в сжатые сроки.

Песня, которую придумали мы с Роем, называлась «Tyranny of Souls», и в ней были заимствования из эпизодов с тремя ведьмами в «Макбете». Каждой из ведьм соответствовал один из наших голосов, и я написал мелодию, фразировку и текст так, что они наилучшим образом отражали индивидуальность моих собратьев-теноров от мира метала. В демозаписи я даже подражал их стилям, чтобы дать им лучшее представление о сути проекта.

Но «Tyranny of Souls» была единственной. Раз уж я собирался создать альбом, отражавший суть сразу троих вокалистов, мне нужно было написать еще несколько песен. Я представлял, как будет выглядеть шоу, и оно совпадало с посылом имевшейся у меня демозаписи, но для того, чтобы развлекать публику со сцены в течение двух часов, требуется гораздо больше творческих усилий. Чтобы создать Сикстинскую капеллу, недостаточно просто объединить три голоса.

Однако давление со стороны менеджмента заставило меня думать, что реализация идеи окажется намного дольше и тяжелее, чем казалось сначала. Я посчитал, что раз у нас нет времени сделать все надлежащим образом, лучше не делать это вовсе.

Встреча с Джеффом Тейтом окончательно определила судьбу проекта. Мы не общались с глазу на глаз почти ни по каким вопросам, да и сам я не желал видеть его в ведущей роли. Моим идеальным выбором оставался Ронни Джеймс Дио.

Поэтому «Tyranny of Souls» была в конечном счете переработана в первую песню для моего нового сольного альбома, остальная часть которого пока еще не существовала в природе. Какое-то время мне и вовсе было не до него – меня как раз наняли в новую авиакомпанию, рожденную из обломков British World Airlines.

В середине февраля я перевозил мебель в принадлежавшее Ричарду Брэнсону старое офисное здание, в котором этот эксцентричный миллиардер планировал свои приключения на воздушном шаре. Столы и стулья, в том числе и очень хороший стол для совещаний, были из набора, который British Airways признала не соответствующим стандартам. Новую компанию назвали Astraeus, и она в буквальном смысле восстала из пепла British World Airlines и остатков ее дочерней компании Go. Это было началом моего лучшего опыта, связанного с авиаперевозками.

Сторонним наблюдателям казалось, что мир Maiden впал в спячку, но на самом деле мы вели бурную деятельность. Даже на холостом ходу группе было чем заняться, и мы начали помогать Клайву Барру в борьбе с рассеянным склерозом. В марте 2002 года мы отыграли первую серию благотворительных концертов в поддержку Барра в Брикстонской академии. Клайв, несмотря на свое состояние, старался держаться молодцом. В одни из дней он мог ходить, в другие же передвигался в инвалидной коляске. Течение этой болезни непредсказуемо, но одно про нее можно сказать точно: при сегодняшнем уровне развития медицины она неизлечима. Клайв был большим поклонником истории Второй мировой войны, и мы поболтали о самолетах и о предстоявшем мне обучении пилотированию «Боинга 737».

В мае я был уже в Гатвике, корпя над компьютерной обучающей программой, которая вполне могла быть пиратской копией программного обеспечения «Люфтганзы». На это намекали скверные шуточки, которые эта программа отпускала через каждые сорок минут: «Итак, теперь ты знаешь все о системе кондиционирования воздуха «Боинга 737». Это значит, что ты очень крутой парень!»

Этапы подготовки были такими же, что и в British Airways. После наземного обучения, симулятора и прохождения базовых курсов, я приступил к практическому обучению, которое было ускоренным, так как я уже имел опыт работы в качестве второго помощника на 757. И уже в первый день со мной произошел весьма примечательный случай.

Это был рейс из Гатвика в Фару, полноценный полет со 148 пассажирами на борту на очень старом и потрепанном 737–300. Astraeus унаследовала два куска этой рухляди от обанкротившейся British World. День был прекрасным, к тому же, когда мы находились на расстоянии 150 миль, Фару предоставил радарный вектор для визуальной посадки, выводя нас на заключительную траекторию длиною в 12 миль. По сути, небо было нашим. Я начал снижаться, повернул направо к взлетно-посадочной полосе и уменьшил скорость. Я уже видел начало полосы.

– Визуальная посадка, отключение автопилота.

Звуковой сигнал о прекращении работы автопилота был отключен повторным нажатием кнопки. Я смотрел в окно и ждал окончания посадки.

– Закрылки на один, – скомандовал я.

Рука капитана-инструктора перевела рычаг управления закрылками в соответствующую позицию.

– Уменьшить скорость до 190 миль.

Капитан повернул ручку скорости на отметку в 190.

– Закрылки на пять. Замедлиться до 180 миль.

Я посмотрел на датчик. Скорость не торопилась уменьшаться. Вот дерьмо…

– Отключение систем. Закрылки на 15. Скорость 50 миль.

Механический гул в воздушном потоке звучал успокаивающе – но мы находились в 1200 футах над землей, а скорость так и не снизилась.

– Я помогу, – сказал капитан. Он взялся за рычаг экстренного торможения и вытянул его до упора. Скоростное торможение осуществляется при помощи специальных дверок, по две на каждом крыле, которые распахиваются в воздушный поток, уменьшая подъемную силу самолета и увеличивая сопротивление. Мы слегка замедлились – но не насколько нужно.

На высоте 800 футов самолет тряхнуло, а штурвал резко задрожал – активировалась система тряски. Мы приблизились к точке, где вот-вот могли рухнуть, и Мистер Боинг сообщал нам об этом. Он запустил специальную систему, которая должна была действовать нам на нервы, чтобы мы ни на секунду не расслаблялись. Именно так действует вибросигнализатор штурвала.