Пол Трынка - Игги Поп. Вскройся в кровь

Дэвид взял на себя руководство первым сольным альбомом друга. Он нашел рекорд-компанию, RCA, и помог договориться. Организовал ему первый сольный тур и набрал ансамбль – наверно, единственный в мире, который мог переплюнуть The Stooges. Ядром его были два безумных братца, уже встречавшиеся Игги в потерянные лос-анджелесские годы.

Хант и Тони Сэйлс с детства привыкли к компании Фрэнка Синатры и других крутых чуваков. С подросткового возраста работали с Roulette, лейблом Мориса Леви, который был связан с мафией; первый альбом записали с Тоддом Рандгреном, когда барабанщику Ханту было шестнадцать, а басисту Тони – девятнадцать, затем перебрались в Лос-Анджелес. Дэвид был знаком с братьями с Нью-Йорка, с 1972 года, а потом они прислали ему свои демо-записи, и теперь он решил пригласить их. В феврале 1977 года они прилетели в Берлин и приступили к репетициям, готовясь к туру в поддержку «Идиота».

На рубеже 1976 и 1977 годов на Хауптштрассе, по всем отзывам, царили спокойствие, оптимизм и ощущение, что все душевные болезни побеждены. Появление братцев, однако, сопряжено в этих отзывах с учащением эпитетов «безумный» и «маниакальный». С их прибытием в “Schlosshotel Gerhus” на шкале интенсивности включились красные лампочки, да так и остались гореть. Хант Сэйлс вспоминает, что бодрствовали сутками: репетировали до глубокой ночи, возвращались в отель поспать минут двадцать, потом пили и торчали – и сразу опять на репетицию. «Напоминало обложку The Doors Strange Days , где все эти богемные бродяги. Сидишь ночью где-нибудь в “Tribe Bar”, а на стойке карлик пляшет с девицей».

На пианино играл Боуи, на гитаре – невозмутимый профессионал Рикки Гардинер, уже игравший на альбоме Low . Репетировали на гигантской полузаброшенной киностудии UFA, где еще сохранились шкафы, набитые документами времен нацизма, начинали около одиннадцати ночи – и до пяти утра. После смены одним из излюбленных мест был темный клуб под названием “Café Kees”, где вокруг танцпола были отдельные кабинки, снабженные телефонами: в тридцатые годы оттуда, по словам Тони Сэйлса, офицеры СС назначали свидания своим любовницам. Несмотря на еврейское происхождение и дурацкие шуточки насчет абажуров, Тони и Хант разделяли восхищение Боуи насыщенной и суровой атмосферой Берлина, и маленький отряд мгновенно сплотился. Из двух творческих лидеров Боуи казался более общительным и эмоциональным, ему нравилось быть частью семьи. Джим относился ко всему более философски, не стремился к контролю, ему достаточно было участвовать в происходящем, говорит Тони: «Мол, что хотите, то и делайте. Он не особо возражал против импровизаций. Вроде как в джазе».

После всего, что с ним было за эти четыре года, не удивительно, что Джим был равнодушно готов и к провалу, и к успеху. Каждый из предыдущих альбомов зачинался в эйфорическом приступе мании величия – чтобы кануть в забвение с разрушительной для души неизбежностью. И вот сейчас, когда Джим Остерберг обрел хладнокровие, выяснилось, что эти, казалось бы, безвозвратно канувшие альбомы как раз вдохновили новое поколение музыкантов – тех, для кого музыка Игги была такой же иконоборческой, как для ее создателя.

Понемногу последователи The Stooges, рассеиваясь по лицу земли, несли свое слово. В Нью-Йорке Ленни Кей, гитарист и журналист, автор одной из первых положительных рецензий на дебютный альбом The Stooges 1969 года, собрал группу с Патти Смит – они с Патти еще в 1974 году приезжали знакомиться к Игги и Джеймсу в «Коронет», а на следующий год выпустили собственный потрясающий дебют, пластинку Horses . Ramones, почти все, тоже когда-то приобрели первый Stooges и в мае 71-го были на концерте в “Electric Circus”, а теперь под началом Дэнни Филдса записали первый альбом в феврале 76-го. Были верные поклонники в Германии и Париже: Гаральд Инхюльзен, издатель фэнзина Honey That Ain’t No Romance (где часто появлялись снимки его подруги Мехтильд Хоппе, голой, но прикрытой в стратегических местах фотографиями «студжей»), Марк Зермати, хозяин парижского пластиночного магазина “Open Market”, а также фотограф и журналист Филипп Моган, основатель французского фан-клуба Stooges. В Лондоне влияние The Stooges проникло еще глубже. Брайан Джеймс, впервые услышав Fun House в 1971 году, отправился на поиски. В начале 1976 года, встретив вокалиста Дэйва Ваньяна, он писал другу: «Я наконец нашёл своего Игги!» Вместе они собрали The Damned, играли на концертах песню “1970” и в октябре 76-го выпустили первый британский панк-сингл “New Rose”. Летом того же года Мик Джонс, который был на концерте в “King’s Cross” и некоторое время играл с Брайаном Джеймсом в группе London SS, вместе с Джо Страммером, бывшим вокалистом паб-рок-команды The 101ers, основал The Clash. Был в “King’s Cross” и Джон Лайдон. С лета 75-го он стал зависать в модном магазине “Sex” на Кингс-роуд; там заправлял Малкольм Макларен и постоянно звучала пластинка Raw Power . Лайдон присоединился к группе The Swankers, которую раскручивал Макларен; группу преименовали в Sex Pistols, а сам Лайдон стал Джонни Роттеном. “No Fun” станет у них гвоздем концертной программы и второй стороной третьего сингла “Pretty Vacant”.

Впервые Джим узнал о том, что позже назовут панк-движением, в апреле 1976 года в клубе “CBGB” (сам он считает, что термин запустил Ленни Кей, назвавший дебют Stooges «музыкой панков, идущих за бургерами»). Там он впервые почуял: «что-то будет», и ощущение укрепилось от записей Sex Pistols и The Damned.

Но пока на рынок пробивались первые панк-синглы, у Игги вышел альбом, на котором адептам было показано, как это делается. Metallic KO , мучительный последний концерт The Stooges в “Michigan Palace”, увидел свет благодаря Нику Кенту и Марку Зермати. В конце 1974 года Ник забрал запись, сделанную Майклом Типтоном, у Джеймса Уильямсона. Зермати в мае 1973 года открыл свой собственный лейбл Skydog, выпустив мини-альбом Grease группы Flamin’ Groovies; некоторое время спустя он заполучил запись более раннего концерта в “Michigan Palace” и смонтировал из двух пленок один альбом на 39 минут, который и был выпущен в сентябре 1976 года. Для многих он остается панк-альбомом номер один: кривой, как и у многих тогда, жалкий в своей горделивой нечленораздельности (“One, two, fuck you pricks”), но невыразимо величественный, когда группа играет в полную силу – “Raw Power” или “Louie Louie”. Для Питера Хука, басиста манчестерской группы, что позже назовется Joy Division, Metallic KO – и источник влияния, и веха на пути, по которому он стремился. «Они звучат так, как мы сами в начале, – на лезвии ножа. И этим он крут, охрененный альбом, лучшая живая запись в истории, не то что все эти концертники с аплодисментами». Негативный, разрушительный заряд Metallic KO , несомненно, повлиял на зарождающийся британский панк, научил его кидаться бутылками и плеваться; а для самого Джима, по словам Ника Кента, «это мрачный альбом. Я знаю, что Игги от него было не по себе».