Пол Трынка - Игги Поп. Вскройся в кровь

Пришлось искать замену. Гитаристом в туре стал Гэри Валентайн, бывший басист Blondie и автор их хита “(I’m Always Touched By Your) Presence Dear”. Кроме того, к команде присоединился клавишник Ричард Сол из группы Патти Смит (продержался до 3 сентября). Для Валентайна, как и для его предшественников, тур с Игги превратился в одно «мутное пятно» – бесконечный ряд концертов, зачастую в каких-то «крысиных норах», держались только на алкоголе и на вдохновении от того, как выкладывается Игги: он был все еще гибок, как Нижинский, и даже в нынешнем далеко не звездном положении оставался, говорит Валентайн, «определенно одним из лучших концертных артистов, которых мне довелось видеть. Не помню, чтобы я хоть раз после концерта чувствовал, что он не дотянул, сплоховал. Мы вот пару раз сыграли слабовато – и он нам устраивал разборки».

Даже Карлос Аломар, вместе с барабанщиком Blondie Клемом Бёрком присоединившийся к гастролям в октябре, счел, что у Игги «все под контролем», – хотя, конечно, все это было очень непохоже на рафинированную атмосферу туров с Боуи. Карлос научился одеваться в черную кожу – она неплохо защищала от пива, которым публика постоянно плескала в музыкантов. Особенно запомнилось ему выступление в Новом Орлеане, на кораблике: когда отчалили, бежать уже было некуда. «Игги появился в коротенькой маечке и чулках в сетку, а хозяйство-то у него конское: к середине первой песни там уже такой стояк, что издалека видно, и при этом поет как в последний раз. В какой-то момент он, по-моему, просрался прямо за порталами. Мы такие – что за вонь? Черт-те что творилось». Вообще Карлосу этот опыт понравился, да и Клем Бёрк позже признался новым товарищам, что те три месяца были лучшим туром в его жизни. «Уж точно самым диким», – говорит он теперь, а Гэри Валентайн вспоминает «отчаянных клиенток», которые после концертов набивались в гримерку и становились в очередь. «Вообще говоря, ни кожи ни рожи. Может быть, они хорошо умели удовлетворить его запросы, не знаю. Помню, одна говорит [Игги]: “Your cock never tasted as good until it was in my cunt”. Или что-то типа того. В выражениях вообще не стеснялись. Однажды затесалась новенькая, непривычная, и такая: “Боже мой!” Она в жизни ничего подобного не слышала».

Положение и у Джима Остерберга, и у Игги было незавидное: без гастрольных заработков не оплатишь счета, отношения с лейблом испорчены, одна опора – бутылка (стандартный вопрос перед концертом: «Где у нас мистер Дэниелс?»), – но при этом оба они производили впечатление обнадеживающе крепкое. Вне сцены Джим прятался за толстыми очками, под спутанной челкой. Но Игги не потерял хватку – как во времена Kill City , когда один из очевидцев сравнил его с генералом Роммелем, расставляющим войска перед атакой. Валентайн отмечает, как ловко Игги управлялся с закулисной тусовкой, с промоутерами и хипстерами, которые тащили ему всякие вещества и другие подарочки. «Он все сметал. Все, что приносили, немедленно употреблял, а за это уделял им минуты по три разговора. И все, они стоят с пустыми руками: так, а что это было?»

А это их иггнули.

По большей части, никакого вреда никому не было, но Игги все больше скатывался в какой-то детский эгоизм и не задумывался о последствиях своих действий. Поэтому, как предполагает Дейна Луиза, он интуитивно искал людей, которые терпели бы его выходки. «Теперь я понимаю, что взрослая женщина легко разглядела бы, что это маниакально-депрессивное состояние, и сказала бы: чувак, тебе надо подлечиться. А эти дети, девчонки, были совершенно ослеплены и влюблены в него, и им было все равно».

Осенью 81-го Игги взял Дейну, теперь шестнадцатилетнюю, с собой в Хьюстон, но после ссоры бросил ее в отеле, оставив на полке пару сотен долларов на дорогу домой. Дейна вернулась к родителям в Новый Орлеан, решив все-таки закончить школу. Позже Игги ее разыскал, слал цветы, умолял о прощении и наконец, как ни странно, поселился в их доме; правда, мать завалила его домашними делами, и он сбежал в отель. Поначалу все было романтично: каждый день после уроков Дейна шла к нему, и они гуляли по Французскому кварталу, но скоро Игги подпал под чары местных вуду-ведьмочек, а также сдружился с парой дилеров, поставлявших дилаудид и героин. Начался разлад, причем мать Дейны считала, что виноваты ведьмы, а сама Дейна винила дилеров. «Стремная была компания, черт-те чем занимались, – говорит Дейна. – Я и сама кое-что пробовала, но у него, думаю, все было всерьез: он стал очень злым и агрессивным. Однажды я пришла после школы к нему в номер, а у него в постели какая-то баба. Я говорю: “Что за херня?” А он: “Вот так, детка, твое место занято”. Пока он ее трахал, я собрала вещи и ушла. Больше я его не видела». Потом Игги, очевидно, раскаялся и пытался звонить Дейне, но ее мать, уже успевшая насмотреться на отношение артиста к дочке, посоветовала ему держаться подальше: «Ты ее обидел, cheri [25] «Дорогой» – фр . . Так что все».

Вспоминая Игги, Дейна называет его «талантливым… но с большими проблемами», а также «первобытным человеком». Подумав, она заключает, что он вел себя «как вампир. Как суккуб». Ему уже было далеко за тридцать, но он, похоже, не собирался прекращать такое же, как в юности, деструктивное поведение: не знал, как остановиться. И хотя он продолжал играть великолепные концерты, прошлые унижения напоминали о себе. Взять хотя бы случай, когда по настоянию Кита Ричардса The Rolling Stones пригласили его на разогрев: два вечера в детройтском зале “Pontiac Silverdome” на 80 000 человек. Первый концерт был 30 ноября, а на следующий день Игги вышел на сцену в балетной пачке, с полуэрекцией под кремово-коричневыми колготками. В ту же секунду в него полетели бутылки, зажигалки, ботинки. На этот раз Игги сказал группе, что это чисто детройтский радушный прием, а когда они отыграли, промоутер Билл Грэм вместо биса зачитал список пущенных на сцену предметов. В своих воспоминаниях Грэм замечает, что из всех, с кем ему доводилось работать, в Игги швырялись больше всех. Так трагедия превратилась в фарс.

Летом 1981 года было уже очевидно, что дальнейшее сотрудничество Игги с «Аристой» под большим вопросом. Чарльз Левисон, который его всегда поддерживал, пал жертвой закулисных интриг (которые продолжались целый год) и перешел в WEA; тогда же Джиму официально сообщили, что Arista не будет продлевать с ним контракт. Вскоре, однако, оказалось, что гитарист и один из основателей Blondie Крис Стайн затеял собственный лейбл под названием Animal и готов дать денег на альбом. В начале 1982 года Игги начал готовить новый материал с Робом Дюпреем – чаще всего собирались в домашней студии Роба на 6-й авеню. Джим тогда жил в новой квартире в бруклинском районе Бенсонхёрст – эту местность он заприметил еще в фильме «Лихорадка субботнего вечера» с Джоном Траволтой. Получилось вполне уютное гнездышко: мать Эрика, Полетт Бенсон, решила, что ему надо бы проводить больше времени с отцом, и стала регулярно отправлять двенадцатилетнего сына к Джиму и Эстер. Те старались вести себя ответственно и честно прятали траву и кокаин, хотя Эрик, выросший в Калифорнии, наверняка понимал, что к чему. Джеймс-старший и Луэлла тоже любили проводить время с внуком, в восторге от своей новой роли.