Пол Трынка - Игги Поп. Вскройся в кровь

Ответа не пришлось долго ждать: запись разослали по разным нью-йоркским фирмам, и буквально через пару недель Ричард Брэнсон, который тогда планировал открыть новое американское отделение своего лейбла Virgin, сам позвонил Игги и предложил ему контракт. Но у Брэнсона появился конкурент, когда записью заинтересовалась Нэнси Джеффрис, работавшая на фирме A&M: «Мне очень понравился этот альбом. Он, в общем, был уже полностью готов и похож на некий альбом Дэвида Боуи, которого не было, но давно хотелось».

Джеффрис, в свое время открывшая Сюзан Вега и ставшая в результате одним из самых уважаемых агентов в Нью-Йорке, была не просто поклонницей Боуи. В 60-е она сама пела в культовой группе The Insect Trust и очень хорошо представляла себе прошлое Игги: однажды в Анн-Арборе они со своей необычной, эклектичной музыкой выступали на разогреве у The Stooges. В новом альбоме Игги раскрылся с неожиданной стороны, и это ее обрадовало: «Для меня – и, наверное, я говорю именно как женщина – было просто чудо, что этот человек может писать такие прекрасные песни, и трогательные, и умные». К тому же Нэнси Джеффрис не сомневалась, что новые песни Игги возьмут на радио. Но приобрести альбом стоило немало – примерно полмиллиона долларов, включая гонорар Боуи за продюсирование, и для этого требовалось одобрение основателя A&M Джерри Мосса. Кончилось тем, что Джим предпочел A&M: хотелось иметь дело с фирмой, у которой уже прочное положение на американском рынке. «Это стоило больших денег, – вспоминает Нэнси Джеффрис, – но участие Дэвида Боуи решило множество проблем. Им было на что опереться, они как будто говорили: вот мы, мы сделали эту вещь, мы круче всех на свете – и вот альбом, который вы сможете продать, и можете использовать наши имена».

Все, что не получилось с Party , в случае с Blah-Blah-Blah прошло как по маслу: Джим легко очаровал сотрудников A&M и выглядел настоящим серьезным профессионалом – не без помощи Сути (которая неизменно его поддерживала и хорошо запоминала имена новых знакомых), а также нового менеджера, толкового и обаятельного Арта Коллинза. Но ключом к успеху альбома стало то, что маркетингом в лондонском офисе A&M занимался преданный поклонник Игги – Джейсон Гай. Гай был из того поколения английских ребят, которые на прослушиваниях играли “Search And Destroy”, и, ознакомившись с готовым к выпуску альбомом, обратил внимание на первую песню, напористую и прямую как шпала “Real Wild Child (Wild One)” – кавер на единственный всемирный хит австралийского рок-н-ролльщика 50-х Джонни О’Кифа; эту песню в свое время записывали американцы Джерри Эллисон и Джерри Ли Льюис. «Я нутром почуял, что “Real Wild Child” – это сингл, будущий хит всех рождественских корпоративов, – говорит Гай. – Все думают, что правильная музыка для вечеринок это поп и R&B, но посмотрите на бухгалтеров повнимательнее: они обожают рок-н-ролл. Именно под такую музыку они напиваются и дрыгаются на танцполе». Того же мнения были коллеги Гая по лондонскому офису: арт-директор Джез Пирс, пресс-агент Крис Пул и Алан Джонс, занимавшийся радиоротацией, – все они тоже были фанатами Игги. «Прессе и радио мы так и заявили: эта песня может оказаться неожиданным хитом. Мы знали, что она может сработать на рождественском рынке как темная лошадка, и не ошиблись. Песня прогремела, и мы сварганили видео, бросили все силы на эту песню и пропихнули ее. Бывают моменты, когда звезды встают как надо».

В рок-н-ролле есть такая традиция – смелые новаторы из Америки вроде Джими Хендрикса и Nirvana сначала добиваются коммерческого успеха на британском музыкальном рынке благодаря его незарегламентированности и духу нонконформизма. Но все-таки очень смешно, что панк и отщепенец Игги Поп впервые добрался до 10-го места в британских чартах благодаря пьяным бухгалтерам и прочим офисным рабам, которые перед Рождеством напиваются до чертиков и наслаждаются своим суррогатом свободы. И это еще не все: вышеупомянутый Алан Джонс устроил для Игги телеэфир – в детской передаче No. 73 , которую показывали утром по субботам. Игги забавно прыгал и скакал перед аудиторией из детей предподросткового возраста. Его номер завершал программу, и под заключительные титры он схватил огромного плюшевого мишку и вступил с ним в интимную связь. «Пошли титры, ведущий, как положено, тоже пританцовывает, и тут он давай трахать этого мишку – у всех на лицах ужас, и при этом они продолжают улыбаться и пытаются хлопать», – с удовольствием вспоминает Джейсон Гай. Долго еще на рождественских вечеринках в офисе A&M любили включать эту видеозапись с Игги и плюшевым мишкой.

Если в Великобритании синглом выбрали “Real Wild Child”, то в нью-йоркском офисе все влюбились в “Cry For Love”. Нэнси Джеффрис комментирует: «Я часто такое вижу – лейбл игнорирует очевидный сингл, потому что всем ужасно нравится другая песня, в которой больше души, но ее потом не берут на радио». “Cry For Love” очень мало звучала в эфире, и потому сингл покупали слабо. Бестселлером Blah-Blah-Blah не стал, но все же продавался вполне прилично: 43-е место в Великобритании, 74-е в США, а в некоторых европейских странах, где Игги постоянно гастролировал и заработал хорошую фан-базу, альбом попал в топ-20. «Продавалось неплохо, но не блестяще», – таков был вердикт Джеффа Голда, вице-президента творческого отделения нью-йоркского офиса A&M. И все же благодаря обаянию и терпеливости Игги на бесконечных встречах и пресс-конференциях A&M были рады с ним сотрудничать.

В поддержку нового альбома Игги опять отправился в тур. Кевин Армстронг получил задание собрать группу из английских музыкантов; он выбрал клавишника/гитариста Шеймуса Биэна, одно время игравшего в Madness, барабанщика Гэвина Харрисона и басиста Фила Бутчера. Начиная с октября, им предстояло играть почти десять месяцев подряд, не считая короткого перерыва на Рождество. По меркам Игги концерты продолжались небывало долго – часа по полтора каждый вечер, а ведь было еще дополнительное бремя бесконечных встреч с людьми, которые продвигали альбом на местах, и с прессой. Впервые в жизни он выступал день за днем без помощи наркотиков и алкоголя. «Причем легко – как будто всегда так и делал, – говорит Кевин Армстронг. – Я ни разу не заметил, чтобы он делал над собой усилие или что ему тяжело, он неизменно излучал какую-то хорошую энергию». Играть трезвым было в новинку не только Джиму, но и Шеймусу Биэну. «Сперва страшно, а потом втягиваешься: осознаешь все, что происходит, при этом у тебя появляется куда больше времени».

Передвигаясь по Северной Америке, Джим берег силы. В гастрольном автобусе он отдыхал, все мысли направляя на предстоящий концерт, но после выступления всегда был готов поболтать с поклонниками и знаменитостями: например, в Детройте на концерт пришел писатель Элмор Леонард. Первая часть тура по Северной Америке и Европе длилась два месяца, а с января 1987 года началась вторая – три месяца стадионных концертов на разогреве у The Pretenders. Чуть ли не каждый раз Крисси Хайнд целовала сцену, на которой только что выступал Игги («всю в плевках и прочих телесных выделениях», – добавляет Армстронг), – дескать, она недостойна выступать вслед за своим кумиром. Постепенно в программу включали все больше песен The Stooges, день ото дня музыка становилась все энергичнее, и в апреле на концерте без The Pretenders в клубе “Fender Ballroom” (Лонг-Бич) уже был полный бедлам: клуб трещал по швам, еле вмещая толпу (почти все под «ангельской пылью» или еще чем похуже), и в конце концов половина порталов рухнула. Тогда Армстронг впервые увидел, как Игги наслаждается хаосом и буквально купается в нем: «Ему все очень нравилось. Это был такой краткий флэшбэк, и я подумал: Господи, ну и демон же в нем».