Роджер Долтри - Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

Рок-группа так не работает. Рок-группа сперва должна переварить музыку, попробовать ее так и этак, и, еще до того, как вы дойдете до этого момента, самое важное, чтобы все знали эту песню. Вы должны знать ее достаточно долго, чтобы не думать о ней. Вы должны срастись с ней, пока голова не отключится, уступив штурвал сердцу. Мы никогда этого не делали, и я подозреваю, что именно поэтому мы всегда мучились в студии. Вот песня об этом и о том. А теперь погнали, парни. Мне это казалось очень-очень тяжело.

С Who’s Next у нас было время отрепетировать материал за пределами студии. За четыре недели мы обкатали его на сцене. Мы дали несколько концертов на севере. Затем мы поехали в Нью-Йорк и сделали несколько записей с Китом Ламбертом. Я остался доволен результатом, но из-за того, что отношения Пита с Китом начали портиться, он просто забраковал весь материал. Мы вернулись в Англию и начали с нуля. К тому времени мы полностью освоились с новыми песнями. И это прекрасно слышно на записи. Тайминг, чувства – все на своем месте. Возьмем «Won’t Get Fooled Again». Это просто блестящая песня с гениальным текстом.

Заварушка во Вьетнаме была в самом разгаре. Всего одно поколение успело появиться со времен войны наших родителей, и вот все повторилось. В этой песне было все, и она заставляла слушателя остановиться и задуматься. Она заставила меня остановиться и задуматься. Мы записали ее в Старгрувс, готическом загородном доме Мика Джаггера в Хэмпшире. Это был большой старый дом с внушительным залом и высокими потолками. Именно там я и записывал вокальную партию. Я слушал демо Пита, и в тот момент, когда вокал возобновлялся после барабанного риффа, он выдал это вялое, джазовое, лощеное «дааа». Да брось, чувак. Я знал эту песню. Я знал, что в ней бушевала ярость. Настоящая дьявольская ярость. Я почувствовал ее, поэтому из меня вырвался этот дикий яростный крик. Он шел от сердца, а не от головы. Все остальные обедали на кухне, когда услышали этот ужасающий вопль. Остальная часть группы, должно быть, подумала, что я умер. Кит просунул голову в дверь, чтобы проверить, все ли у меня в порядке.

Со мной все было в порядке, а запись получилась просто отличная. Мы были в хорошей форме. Затем наш бухгалтер созвал совещание. Он сказал, что у нас выдался фантастический год. Только такие новости и хочешь слышать от своего бухгалтера. Мы отыграли все эти концерты, мы сделали Who’s Next и Live at Leeds и заработали кучу денег. И он был рад сообщить нам, что наши долги составляли «всего лишь» шестьсот тысяч фунтов стерлингов. Если в 1969 году люди думали, что мы были миллионерами, то теперь они, должно быть, предполагали, что мы стали мультимиллионерами. Но мы все равно тратили деньги быстрее, чем могли их заработать. Эти суммы не были нашими расходами на проживание. Джон жил на Поупс-Лейн в Актоне, я до того лета проживал в доме с двумя гостиными и двумя спальнями. Все деньги уходили на гастроли. А еще, как мы узнали через несколько лет, они уходили в карман Киту Ламберту и Киту Муну. «Бесприбыльное процветание» – так описал эту ситуацию Крис Стэмп. Чья бы корова мычала: он-то, безусловно, получал прибыль. Но было очевидно, что чем больше мы гастролировали, тем сильнее увеличивалась сумма долгов. Поэтому мы решили остановиться.

Отпахав черт знает сколько лет с The Who, мы сделали первый перерыв в 1972 году. Шестимесячный творческий отпуск от всего этого рок-н-ролльного цирка. Было даже приятно залечь на дно. Товарищи по группе получили возможность разобраться со своими мыслями. Вы тесно связаны, иначе просто быть не может, но через долгие гастрольные месяцы нервы у всех уже взвинчены до предела. С возрастом, правда, становится легче. Сейчас все проходит очень спокойно: царит дружеская атмосфера, и мне это нравится, но тот перерыв в 1972 году принес огромное облегчение.

Я знаю, о чем вы думаете. Шесть месяцев досуга. Беспечная рок-звезда бездельничает в своей милой старой усадьбе со своей молодой красавицей-женой. Я уже говорил вам, что ненавижу ничего не делать. Какой смысл в жизни, если ты ничего не делаешь?

Первая неделя: зачистка деревянных балок от черных пятен, которыми их покрыли викторианцы.

Вторая неделя: зачистка балок.

Третья и четвертая неделя: зачистка балок.

Пятая неделя: надоело чистить балки, поэтому я построил себе домашнюю студию.

Шестая неделя: я дурачился в студии, когда позвонил Адам Фэйт. Он сказал, что ищет место для записи нового певца по имени Лео Сейер, поэтому я пригласил их к себе. Я всегда доверял Адаму как брату, а значит, он неспроста увидел в Лео что-то необычное. Это был потрясающий певец, абсолютный уникум. Но это ничего не значило, поскольку они не могли добиться для него хорошего контракта.

Соавтором песен Лео был Дэйв Кортни. Я предложил им написать для меня несколько песен. Тогда я бы выпустил сольную пластинку, чтобы привлечь внимание, и это могло бы помочь Лео заключить сделку. Единственное условие – это должно отличаться от песен The Who. Лео согласился и исчез. Честно говоря, я понятия не имел, что из этого получится. На следующей неделе, как раз тогда, когда я собирался с силами, чтобы в очередной раз пойти чистить балки, Лео и Дейв появились у меня с десятью песнями. Вот так, ни с того ни с сего. Мне предстоял выбор между балками и музыкой, поэтому мы сразу же начали записывать. Альбом Daltrey был выпущен весной 1973 года и продавался лучше, чем любой из более ранних синглов The Who. Однажды уровень его продаж достиг сорока тысяч копий в день. Однако с музыкальной точки зрения это была совершенно иная работа, и я осознанно пошел на этот шаг.

Сольные альбомы Джона и Пита были намного ближе к звучанию The Who, но я трезво расставил свои приоритеты. К сожалению, Кит и Крис вместе со звукозаписывающей компанией не разделяли моей позиции. Позже я узнал, что они сознательно сдерживали запуск продаж в Америке. Они волновались, что в случае успеха я оставлю The Who, а в то время The Who были их самым большим проектом. Мне было все равно. Мне постоянно говорили, что я должен уйти в сольную карьеру, но я не хотел быть сольным певцом. Я не хотел становиться вторым Родом Стюартом. Иногда я оглядываюсь назад и думаю, что должен был пуститься в сольное плавание. Но эта мысль никогда не казались мне правильной. Я был частью этой волшебной группы. Хоть это и не была самая популярная группа в мире, но то, что мы делали, казалось важным. Я получал удовлетворение от нашей работы.