Идо Нетаньяху - Последний бой Йони

После всех дел у Йони осталось для сна всего несколько часов. Он понимал, что поспать перед операцией необходимо. Приехав домой, он пошел в душ. Когда Брурия зашла в ванную, ей показалось, что Йони заснул в душе: он стоял, прислонившись спиной к стене, вода лилась на голову, глаза закрыты. Они поставили будильник на ранний час, чтобы успеть поговорить о письме, которое Йони оставил ей прошлой ночью. Сейчас, среди ночи, было уже не до мыслей и размышлений. Все, чего Йони хотел, — это спать. Он забрался под одеяло и тут же заснул.

Рассказы других добавляются к моим собственным воспоминаниям. Они выстраиваются в моей памяти в непрерывную череду, ведущую к гибели Йони в Энтеббе.

Шестнадцать лет прошло с войны Судного дня, и мой товарищ по службе в части на миг затрудняется определить точное место боя. Мы едем чуть к северу от Нефаха в направлении перекрестка Вест. Шоссе идет вверх и вниз, и каждый раз при спуске исчезают из поля зрения окружающие нас насыпи из камней. Во время одного из подъемов, перед тем как достичь вершины холма, он говорит: это здесь. Выходим из машины.

«Сирийские коммандос были рассыпаны здесь, слева от шоссе, — рассказывает он. — Вертолеты, которые их доставили, уже летели назад, на восток». Посадку вертолетов заметил один из отрядов Йони, расположенный у Нефаха для круговой обороны. Получив это известие, Йони немедля, чтобы не дать сирийцам сорганизоваться, приказал сесть на бронетранспортеры. Через несколько минут все, кто успел занять места — человек сорок, — уехали. Двигаясь в направлении высадки, миновали отряд Голани, уже пострадавший в перестрелке с сирийцами. Йони не смог получить у них сведений о расположении сирийских войск и продолжал продвигаться дальше. Остановил колонну в той самой точке, где мы сейчас остановились, и бойцы части вышли из бронемашин. «Когда мы были еще поблизости от бронетранспортеров, началась вдруг довольно серьезная стрельба, — рассказывает Шай, в то время — один из молодых офицеров части [61] 1. Описания боя с сирийскими коммандос, сделанные Шаем и Муки Бецером, взяты из «Специальной передачи..». . Мы, к счастью, успели пригнуться, и снаряды пролетели над нами. Но один из офицеров был ранен и позже умер».

Здесь, на шоссе, отметил я про себя, был ранен Гидони, только начав прочесывать местность. «Мы оттащили его назад, в это углубление на обочине, справа, и начали им заниматься, — рассказывает мне мой друг и добавляет: — При этом учти, что сирийцы уже стреляли вон с того, соседнего укрепления. — Я смотрю в том направлении и вижу в нескольких метрах слева длинную террасу, сооруженную параллельно шоссе. — Сирийцы располагались позади террасы».

Эту террасу после первого удара атаковал Шай вместе с другими бойцами. «Сирийцы начали сражаться, — продолжал Шай описывать бой. — Они поймали нас в самой удобной для них позиции в момент, когда сами были в укрытии, а мы — на виду. Исход боя мог быть весьма мрачным. Я увидел, как погиб офицер, в считанных метрах от меня… Стрельба притихла, и было чувство, похожее на ожидание, вот сейчас кто-то что-то сделает. Лично я помню, что меня охватил страх. Сильный страх. И то, что я потом увидел, буду помнить всю жизнь: Йони вдруг поднялся совершенно спокойно, словно ничего особенного тут не происходит. Помню, он был в зеленой, не маскировочной каске. Жестами показывает людям, чтобы поднялись вместе с ним, и начинает продвигаться вперед, словно на учении. Идет выпрямившись, стреляет и отдает команды налево и направо с обычным своим, всегда отличавшим его хладнокровием. Помню, что я, как его подчиненный, как боец, подумал: если он, черт возьми, может такое, то и я не уступлю, — поднялся и вступил в бой».

Теперь мы двигаемся в глубь территории, среди разбросанных камней и полуразрушенных насыпей. «Во время боя я к нему приблизился, — рассказывает Шай. — Я был весь в пылу битвы. Он меня успокоил и спросил, как у меня с патронами. Я ответил, что не слишком много, тогда он сказал: „Убивай их поодиночке, как я учил тебя. Так гораздо точнее, очередями не надо. Ну, действуй“».

«Он двигался не бегом, атакуя спокойно, очень обдуманно. Так мы продвигались, прочесывали местность и одолели врага». За одной из террас погиб Барух, когда атаковал рядом с Йони. Сейчас мы ищем противотанковую траншею, где засело тогда человек десять сирийцев. Трудно определить ее расположение, наконец находим ее — неглубокую, ставшую совсем плоской от временных напластований. На минуту я вглядываюсь в окружающую местность. Наверное, это оттуда, сверху, Муки прикрывал наступление. «Добравшись до вершины, я заметил в земле какую-то впадину и увидел там стрелявших солдат, — рассказывает Муки. — Я крикнул Йони, чтобы он прикрыл, что я атакую это место… Я успел только крикнуть, что там есть люди, и Йони тут же бросился в атаку со своими бойцами. Мне оставалось только прикрывать их. Картина, запечатленная в моей памяти: Йони атакует первый с восемью бойцами против десяти сирийских коммандос и уничтожает всех. Эта картина постоянно стоит у меня перед глазами: как Йони атакует, стреляет и ведет людей в бой».

Мы отошли за несколько сот метров от шоссе. Возвращаемся назад через низкорослый кустарник. Бой продолжался тогда около полутора часов, еще раз прочесали местность, обнаруживая оставшихся позади сирийских солдат. Я захожу в машину, все еще переваривая в голове ход боя и его результаты. В части — двое убитых [62] Гидеон Авидав и Барух Цукерман. и раненый: сирийский отряд, также насчитывавший сорок человек, уничтожен полностью. «Выйти с таким результатом после того, как мы были захвачены врасплох, после стычки на короткой дистанции, сорганизовать разбросанный отряд — благодаря Йони это кончилось так, как кончилось», — говорит Шани.

«Йони вел здесь такой бой, о каком я даже в книгах не читал», — расскажет позже Муки. Йони подытожил результаты этого боя в кратком отчете, написанном после войны, добавив при этом: «Еще раз доказано, что наши войска, сражаясь по всем простым правилам — побеждают… Необходимо в каждом случае, перед каждым движением на местности, позаботиться о серьезных прикрытиях… Ясно, что решающая стадия достигнута, если противник морально подавлен. Перелом наступает, когда противника охватывает страх смерти. Страх этот совершенно парализует людей… Пока этот результат не достигнут, противник способен взвешивать свои действия и остается опасным врагом».

Йони никогда не рассказывал мне о подробностях того боя, и я никогда его об этом не спрашивал. Только однажды он как бы между прочим заметил: «Бедняги сирийцы. Этакое невезение — наткнуться на самую лучшую в мире часть». И я подумал, не сказав ему об этом, что им не повезло еще и в том, что наткнулись они именно на него.