Сергей Краснобород - Старый альбом

Клячкин пел свои песни на многочисленных бардовских фестивалях по всей стране, на полуофициальных концертах и просто в компаниях друзей на, как тогда говорили, квартирниках. Пел — а рядом неизменно присутствовал микрофон, подсоединенный к магнитофону. Потом эти записи на магнитной ленте переписывали друг у друга, песни разучивали другие исполнители. Именно так — в обход официальной эстрады — распространялась бардовская песня в 1960—70 годы. Люди просто хотели иногда слушать не ура-патриотические гимны о том, «как хорошо в Стране советов жить», а тихие умные душевные стихи под гитару — иногда грустные, иногда озорные, но всегда обязательно искренние, обязательно правдивые.

Бесконтрольное распространение бардовской песни не всегда устраивало тогдашние власти. Во все времена для любой власти брожения в умах вызывают опасения. Но можно ли запретить нормальному человеку думать?

В середине 1960-х, уже известный своим популяризаторством стихов опального Бродского Клячкин попадает под внимание соответствующих органов. На одном из концертов он со сцены спел песню об эмигрантах. Тогда многие деятели культуры уезжали: Вадим Мулерман, Эмиль Горовец, Гелена Великанова, Нина Бродская… Потом в литературе это назвали «третьей волной» русской эмиграции. Люди годами дожидались разрешения на выезд и уезжали из страны в поисках лучшей жизни. Но обсуждать эту тему в прессе, а тем более петь об этом со сцены считалось чем-то запретным. А Клячкин спел.

И наступил негласный запрет на официальные концерты Евгения Клячкина. Как он вспоминал после в одном из интервью, «на следующий день меня вызвали в отдел кадров. Там сидел человек, типичный такой, с внимательным взглядом. Он что-то мне говорил, неважно что — все уже было решено заранее. А решено было меня не трогать. Я остался работать на своем месте, но концертов мне больше не давали. Конечно, напрямую мне никто ничего не запрещал. Но то в зале перед моим выступлением труба лопалась. То я три часа летел на самолете на свой концерт, а там ключ от зала не могли найти. Словом, я все понял. Спокойненько так все обтяпано, культурненько. И пожаловаться не на что. Изредка попеть все же давали, так, в глуши где-нибудь. Чтобы не делать из меня в глазах народа мученика, чтобы не плодить в стране диссидентские настроения».

Сам Евгений Клячкин эмигрировал в Израиль только в 1990, уже после того как попробовал вкус вольных артистических хлебов. Профессионально выступать с концертами он смог только после Перестройки, в середине 1980-х. Выступал как артист Ленконцерта и Росконцерта. Тогда же в 1987-ом на фирме «Мелодия» вышла первая большая пластинка Клячкина. Он скромно работал в проектировщиком в разных строительных организациях Ленинграда. По специальности работал и в Израиле после эмиграции.

С первой женой Люсей развелся. Осталась дочь Марина. Вскоре женился во второй раз. Родилась дочка, но оказалось, что она неизлечимо больна. Клячикну довелось самое страшное — похоронить дочь. А потом, родив дочку Анечку, умерла и жена Виолетта. После этого рано начавший седеть Женя побелел совсем…

В марте 1994-го года на своё 60-летие Евгений Исаакович Клячкин приехал в Россию и дал несколько юбилейных концертов в Москве, Санкт-Петербурге и Туле. А всего через три месяца его не стало. Евгений Клячкин погиб во время купания в Средиземном море 30 июля 1994-го года. Приехал в гости к другу на побережье, решил искупаться, и уже в море у него остановилось сердце.

Всего песенное наследие Е. Клячкина включает более 300 произведений. Около 70 из них написаны на чужие стихи. Вышло три диска-гиганта на фирме «Мелодия»: в 1987 году — песни на его стихи, в 1990-ом — на стихи Иосифа Бродского, в 1995-ом, уже посмертно, вышел концертный диск. Есть еще книга песен, изданная в 1994-ом году и множество аудиозаписей, которые до сих пор слушают.

Когда-то Евгений Клячкин так сформулировал свое кредо: «Эстрадные песни работают четко на то дело, для которого предназначены. Верить им не обязательно. С нашей песней — все наоборот. Она претендует на доверие, она обязана его вызывать. И если что-то не сработало, то это брак не только в нашей работе, но и внутри самого человека… Искренность — великий критерий. Можно где-то коряво сказать, неудачно, но если правду — все равно услышится. Это главное, на чем зиждется авторская песня. И еще — держится она на слушателе, на людях, для которых как живой глоток — думать».

Вадим Козин (1903—1994)

«На советской довоенной эстраде рядом с Вадимом Козиным трудно представить исполнителя, равного ему по славе и популярности. Его пластинки расходились бы такими огромными тиражами. Его необычайной красоты цыганский голос сводил с ума всех, кто хоть однажды слышал его. Но Козин… сослан в Магадан на вечное поселение», — так писали про Вадима Козина американцы в аннотации к пластинке «Последний концерт», выпущенной в США в начале 1950-х годов.

Вадим Алексеевич Козин родился 21 марта 1903 года в Санкт-Петербурге, в семье петербургского купца первой гильдии Алексея Козина и цыганки из хоровой династии Ильинских-Санкиных Веры Ильинской. А двоюродная бабушка его была блистательная певица Варя Панина. Гостями дома были Анастасия Вяльцева — подруга матери, Надежда Плевицкая, Юрий Морфесси — знаменитейшие певцы начала 20 века. Нетрудно догадаться, в какой атмосфере рос единственный в семье мальчик, которого окружали семь сестер, все — младшие. Кроме гимназии, Козин нигде не учился, никаких музыкальных заведений он не заканчивал. К тому же отец его умер рано, поэтому Вадим был вынужден прервать обучение, чтобы помогать матери и сёстрам.

После революции юношу исключают из Военно-морского училища как сына купца. Через Биржу труда он устраивается в порту грузчиком, расклеивает по городу концертные афиши. Артистическую карьеру начал тапёром, озвучивая немые кинофильмы. Наконец, выходит на сцену рабочего клуба. Под рояль, под гитару он поет цыганские и бытовые романсы. Его приглашают лучшие кинотеатры Ленинграда — «Капитолий», «Гигант», «Колосс» — петь перед вечерними сеансами. Успех, слава оказались стремительными и прочными.

В 1937-ом году Вадим Козин принимает решение выехать в Москву. В первый же день по приезде в столицу он выступает в зеленом театре и — колоссальный успех! Его танго «Осень» напевали буквально в каждом доме.

Популярность Козина в крупных городах России, а особенно в Ленинграде, в 1930-х годах была фантастической. По воспоминаниям современников, за грампластинками Козина выстраивались огромные очереди. Козин пел под фортепианный аккомпанемент Давида Ашкенази, под джаз-ансамбль В. Сидорова, под гавайский ансамбль Б. Крупышева. Позже певец вспоминал, что в каждом концерте исполнял без микрофона и усилительной техники до сорока песен — так велико было его вдохновение.