Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

Но мы её не отпускаем и сидим за бутылкой втроём. Подошли по очереди её соседки: Вера, Надя, Лия. Они в нашу беседу не встревали и испарились, как призраки.

В 22 часа мы зашли к Ярковичам, взяли остатки торта и пошли в нашу общагу. В комнате Влада оказались Валя и Татьяна Перова, пребывавшая в невменяемом состоянии: верещала без умолку, лезла целоваться и обниматься с Владом. Он еле уворачивался и неприлично отмахивался от неё…

Зашёл Лёня и попытался обсудить с Владом план работ. Между тем, все расхватывают куски торта. За стеной гремит музыка, рёв, — сущий бедлам. Танька переключается на меня. Я её обнимаю и ставлю в тазик с водой, «чтобы остыла», но она — в сапогах на платформе, и ей «море по колено»…

Когда Лёня уходил, за ним пытался уйти и Киса, но встать не смог. Таня вышла за дверь и у неё случилась истерика. Мы слушаем магнитофон, смотрим с Валей и Соней поздравительные открытки.

В 23 часа расходимся. Влад провожает Соню, а я сопровождаю Валю в клуб МК-50. Здесь должен был играть ансамбль, но танцевали под магнитофон. В окно было видно, как Соня и Влад убегают в диспетчерскую: ей надо ехать в Ленду, Степанову — тоже (у него там какие-то дела).

Посмотрели с Валей на качающуюся толпу минут 15 и пошли по домам. Обошлось без нежностей, хотя настрой у нее под влиянием алкоголя был весьма эмоциональный.

В четверг «работаем» в новом лагере: колем дрова, топим Полине печку в столовой, а она моет пол. Вагончики ещё будут перевозить с насыпи, поэтому прибираться в них бесполезно. Наш вагон надо поднимать краном и приделывать отвалившуюся поворотную тележку. После обеда пилим дрова и в 16 уезжаем в поселок.

На почте, наконец, получаю посылку на 15 рублей из магазина «Книга — почтой». А там — сплошное издевательство: кроме «Скиталец» Мельмота, — «История философии» и прочая ерунда. Злости моей не было предела.

Отправляюсь в мехколонну. В 23-м вагончике девушки ждут красную рыбу: Лие пришла посылка с Сахалина. Пробую рыбу и ухожу в комнату Миричей. Сижу над стихом для выступления Сони, заканчиваю его в полночь и собираюсь занести ей, но свет в её окне уже не горел.

Дома встречаю недовольные лица ребят: им пришлось развлекать весь вечер Елену и её сестру Наташу с подругой. Понимаю, — удовольствие не большое.

…В пятницу в лагере сообщаю Феде, что Лёня знает о нашей безработице. Любители играют в «козла», а мы с Владимирским читаем, я — книгу «Учитесь властвовать собой» из серии «Компас». На обед остаюсь в лагере.

Во второй половине дня, взяв нивелир и лопаты, едем с Федей на ближайшую к поселку трубу. Меряем глубину котлована, прикидываем объём гравия, необходимого для подсыпки. Когда за нами заехала машина, съездили за Системой, работавшим у мостовиков, и возвратились в старый лагерь.

Лёня нервничает и требует срочно доставить вторую смену для укладки бетона. Водитель Зорян, замещающий Налогина, огрызается:

— А потом ещё везти дежурного? Не повезу!

На почте получаю бандероль от тещи брата: шерстяные носки 45-го (!) размера.

В бане — неприятное соседство: золотари — копатели шурфов — перебирают флаконы с одеколоном в поисках остатков.

После бани пишу в своём «кабинете» письмо Зорину. Вдруг распахивается дверь, и входит Соня, а за ней — Мерилин, раздраженная, как фурия. Зато Рекс был доволен — он только что сожрал её шоколадный торт за 5 рублей, оставленный ею на дровах у входа…

Девушки как-то засуетились. Соня накладывает Мер брусничное варение в банку, и они уходят, а меня приглашают к себе к 21 часу. Я к этому времени дописываю сердитое письмо в «Газету» и захожу к ним. Они сидят, как на тайной вечере, при свечах и слушают неразборчивые записи Ляли Фрайтер.

Мер собирается ехать по заданию редакции за 100 км, в Ломчу, и Соня пишет для неё сопроводительное письмо к своим знакомым. Слушаем запись концерта Пола Маккартни, привезённую Мер, и я откланиваюсь…

В субботу утром беру на почте письмо для Влада от Виктора из Чинты. У Миричей топлю печь, пишу дневник и рассказ до 14 часов. В 16 часов у выхода из нашего поселка столкнулся с Владом. Он шёл к Соне на картошку с рыбой, и я увязался за ним.

Девочки долго думали, у кого взять картошки. Обошли половину посёлка. Наконец, Соня притащила картошку и поставила варить. После небольшого застолья нас потянуло на природу. Было около 20 часов, когда мы вышли из балка. Взяли санки на случай катания с горы и пошли на юг от поселка. В небе появились звезды, и Соня рассказывала нам про созвездие Орион.

— Карандаш есть такой… — вспомнил я. — Не в честь него созвездие назвали?

Она шутки не поняла и продолжала серьезно:

— Ну, вот… Все звезды, входящие в созвездие, видны, но голова Ориона — хуже, чем нечто, расположенное между его ног…

— Это созвездие какое-то неприличное, — подумал я вслух…

Настроение у нашего астронома заметно упало. Когда мы спустились на марь в пойме речки, колени мои в шерстяных тренировочных быстро замёрзли, хотя день был не такой морозный.

— А внизу всегда холоднее, — заметил Влад.

— Я бы объяснила это явление по-научному, — сказала Соня. — Только для вас это будет слишком сложно — термоконвекция называется…

Мы уже успели устать, возясь с санками и пытаясь извалять друг друга в снегу. Заметили столб дыма, идущий с равнины, и подумали, что это — костер. Подойдя ближе, увидели колодец с временным воротом над ним. Оттуда, из глубины, и шёл дым. Глубину определили по звуку брошенного камушка — около 8 метров. Неподалеку была и избушка золотарей. Я немного заартачился: мне не хотелось напрягать оборонительные инстинкты. Но желание девушек войти было твёрдым.

Мы вошли в дом. Керосиновая лампа освещала нары, на которых лежали два человека. Один пожилой, другой намного моложе, с бородкой, — с книгами в руках, еще один — у стола, около 30-ти лет и четвёртый, здоровый парень, около 22-х лет. Приняли нежданных гостей сдержанно, но вполне вежливо.

Я пытаюсь обосновать наш визит:

— Гуляли, замёрзли, заглянули погреться, посмотреть, как живете…

Молодой парень сразу раскочегарил печку, поставил чайник. Пожилой поддержал беседу. Степанов поинтересовался материальной стороной их работы.

— Платят в конце сезона от объёма выемки и количества шурфов. Через два года получим машины и — хорош. Металл начальство не интересует, а пробы будут мыть в апреле. Конечно, колодцы положено засыпать, но весной их всё равно затянет: глубина-то всего 6 метров. В ряду — по несколько шурфов. Объём у нас — до 20 рядов в месяц. Как-то работал в Приморье и в Храбровском крае на «уране». Там отношение к рабочим совсем другое: ежедневный медконтроль, у всех счетчики Гейгера, зона огорожена колючей проволокой…