Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

— Ну, да, — нашёлся я, хотя не думал об этом…

Чтобы доехать до ПК-127, простоял бы целый век — все машины были заняты и шли мимо, — если бы не вахтовка с надписью: «Осторожно, лесорубы!».

…На обед мне досталось только второе, и, проглотив его, сразу настроился печатать. Кто-то отключил «козла» и в вагоне стоял колотун. К 16 часам отпечатал половину письма — ответ в «Газету», как вдруг Степанов объявил начало второй смены, ибо первая — закончила очередную ячейку в 15 часов.

Переодеваюсь и спрашиваю у Феди, что делать. Он посылает меня чистить бадейку ото льда. Однако, в ней был не только лёд, но и вмятины от ударов топором, которые надо было бы выправить. С Ковалёвым выпрямляем вмятины, но безуспешно. Завозим в ящик цемент и начинаем месить бетон в 17:15.

Всё идет хорошо, только Огонёк, назначенный мне в пару, не делает и половины того, что делал на его месте Натан: отгребает гравий лишь со своей стороны бадейки, боится мешка с цементом, как чёрт ладана, и на загрузку цемента идёт, как на каторгу.

Самое интересное произошло в 18:30, когда бадейка шла наверх высыпать сухую смесь в мешалку. Я отвернулся и в этот момент трос, поднимающий её, лопнул. Он проскользил в направляющих, никого не задев, и бадья упала ровно на своё место. Все собрались на консилиум, предлагая массу решений по ремонту. Огонёк заметил:

— Да, я видел, что трос перетёрся и оставалось в живых только две нитки. Ну и что? Мы летом все время на двух работали…

Интересно, что он это знал и предполагал, что при обрыве троса бадья может упасть в мою сторону. То есть, ему хотелось, чтобы что-нибудь случилось и кому-нибудь досталось… Вот так номер!

Долго спорили: завязать трос узлом или стянуть хомутами. Узел, связывающий концы троса, не затянулся, и Влад пошёл за хомутами. На ремонт ушло полчаса. После ужина мы работали до 22:30. Для обогрева бетона собираемся покрыть его опилками. Огоньку неохота засыпать «калошу» полностью, но Степанов настаивает.

— Загрузите ещё один ковш, — говорит он. — Пусть «шуба» будет толще.

Я его поддерживаю, а Огнев фыркает и становится в позу.

— Вот Гена, подхалим, — пусть и грузит… — сказал и отошёл к костру…

Вечером Влад быстро засыпает. Народ занимается своими делами, в основном играет в карты. Я читаю Думбадзе до 2-х часов.

В воскресенье встал в 8 часов, но Влад писать мне не дал: решил навязать мне свой вариант письма-опровержения в «Газету».

Сегодня тепло, всего минус 20°, сыпется снежная крупа… На площадке — один Степанов. Ковалёв и Огнев давно ушли, но куда — не известно. Мне поручено буксировать блоки к крану. Пока бульдозер не подъехал, я взял лопату и пошёл чистить готовый фундамент от опилок, снимать провода электрообогрева. Подошёл Огонёк и стал сбрасывать опилки в котлован. Я знал, что этого делать нельзя, но подошёл к Феде и уточнил, куда кидать опилки. Он подсказал: внутрь смонтированных колец.

— Федя предлагает кидать опилки в трубу, а не в котлован, — сказал я Огоньку.

— Иди ты на хер, — взорвался Огнев. — Что ты везде лезешь, где тебя не просят?!

— Ладно, буду делать, как знаю, а ты — как хочешь, — говорю я спокойно.

Он продолжал швырять опилки «за борт» до тех пор, пока Степанов не отобрал у него лопату и не подтвердил:

— В пазухи котлована ничего нельзя бросать, иначе насыпь потом просядет.

Я спустиля в пазуху, чтобы выбросить из котлована пустое ведро, куски досок и крупные комья опилок. Огнев, светясь ехидством, смотрел на мою работу сверху.

До обеда успел перетащить буксиром 11 блоков, а после — поехал с Веричуком на погрузчике за соляркой к той же ничейной цистерне. Нацедили три бочки и благополучно вернулись на участок. Здесь уже закончился монтаж на очередной ступени. Подъехала вахтовка, и перед отъездом Влад поручил мне следить за водогрейкой и прогревом бетона.

Когда уехали все, кому хотелось, с трудом разжигаю водогрейку и в 18:15 ухожу ужинать. Перед сном читаю Н. Думбадзе.

«Секретный» бетон. «Паршивая овца». Ударная вахта.

Последняя ёлка. Мой жребий.

25 декабря, понедельник. Встаю в 4:30 и пишу дневник до 6:40. Разжигаю водообогрев, костры в следующей ячейке котлована, подметаю опилки с готового фундамента. Заехал водовоз Коля, но не для того, чтобы слить воду, а сообщить, что наша вахтовка врезалась на переезде в мотодрезину и ремонтируется.

…После обеда везём с Веричуком в погрузчике обед в бывший лагерь, на пикет 105. Всю дорогу мне на колени выплескивается суп, а компот поливает пол в кабине. На обратном пути заворачиваем за «ничейной» соляркой и набираем ещё две бочки. Выясняется, что накануне, 23 декабря, наша вахтовка чуть не попала в ещё одну аварию, съехав в кювет на «ровном месте».

На пикете 127 готовимся к бетону: Сбигнев греет воду, Влад оббивает бадейку, я выношу из ячейки головешки костра, Огнев с Натаном рубят проволоку под электроды, и Огнев исподволь «присматривает» за мной.

Славик с одним из Улегиных вдвоём расчищали вход в трубу на пикете 312 и ругались на Лёню, который не дал это сделать с помощью «петушка»: якобы он договорился с бульдозером мехколонны, а тот не приехал. Перекидали половину грунта и «вывернулись наизнанку». Однако, это не помешало им на обратном пути гоняться по сугробам за соболем.

— Нечем было даже кинуть в него, — рассказывал Улегин. — Мы измотались вконец, да и зверь тоже…

Влад настаивает на работе в две ночных смены, и я остаюсь на первую.

Славик наотрез отказался работать ещё одну смену. Натан и Огонёк тоже негодуют: зачем «рвать» и заполнять две ячеи, когда можно сделать одну, а завтра — монтаж на двух готовых. Степанов приводит такие доводы:

— Завтра приедет заказчик, и ему нельзя показывать, как мы льём бетон, — и добавил: — С бетоном надо заканчивать. Идите и работайте.

Однако, было уже 20 часов, и народ потребовал перерыв на ужин…

Неожиданно подкатил УАЗ и из него вышли Кузовцов, Простолуков, Манаров, зам. партсекретаря треста и другие конторские. Не сходя с места, Кузовцов решил покончить с нами одним махом:

— Во-первых, что за название?! Когда это за простой получали призы? Приз получен за подряд!

Степанов предлагает сначала прочитать заметку. Огонёк, запинаясь, читает текст. Дают слово мне. Я рассказал предысторию, читаю аналогичное письмо шофёра в «Газету», а потом оригинал своего письма.

— Видите, никакого названия письму я не давал, — сказал я. — Оно начиналось с фразы: «Уважаемая редакция!», и кто его так озаглавил, я не знаю…

На это моё заявление никто не обратил внимания. Очевидно, если заметка подписана моим именем, значит, и заголовок принадлежит мне… Обсуждаем, конечно, не моё письмо, а газетный вариант. Степанов сразу сказал: