Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

В субботу встаю в 7 часов. Пишу «хронику» за понедельник с лирическим отступлением о пьянстве. Весь день болит голова. После полудня работа не клеится, и я выхожу на улицу. Пробую пилить дрова, но кончается запас смеси для «Дружбы».

Ищу масло, грею на печке, отчего балок наполняется дымом. Развожу полную канистру смеси, но она получилась некачественной, — пила еле тянет. На одну ночь дров, однако, напилил. На ужин жарю яичницу. Пишу мало, всё бегаю в балки, подтапливаю печки, но огонь в них не разгорается. Укладываюсь в 22 часа. Пришёл Буран, но Белка встретила его в штыки.

31 декабря. Вставал в два ночи и в шесть утра. В балке жарко, но аккумулятор всё равно садится, — пишу «хронику» при фонарике. Буран спал всю ночь в прихожей, — тоже мне сторож. После лёгкого завтрака опять пишу до 11 часов.

Иду заправлять водогрейку новой солярой. Пытаюсь её зажечь, но обнаруживаю, что соединение шланга с баком течёт. Солярка в форсунку не идёт — всё забито заледеневшим старым топливом. Грею факелом всё подряд, форсунка нагрелась и начала работать.

Весь залитый соляркой иду сушиться. Раскочегарил печку в кухне так, что чайник на ней закипает за 7 минут, оттаиваю цыплёнка и воюю с ним в сизом дыму. Защищаюсь от масляных брызг из сковороды крышкой, как щитом. Не долго мучился цыплёнок, я даже успел перевернуть его дважды. Мучилась лишь Белка от давно забытых ароматов. Ей перепали сырые желудок, лапы и голова, а через 15 минут — молочные кости от половины цыплёнка.

Пишу дневник, но получается плохо. С 15 часов пилил дрова и натаскал в балки все, сколько есть. Прожектор медленно гаснет, несмотря на то, что я поднял аккамулятор с пола на лавку, значит, он уже сдох. Ужинаю полусырым цыплёнком.

Печи горят вяло, но и на улице не холодно. Последняя машина прошла по дороге в 20 часов. Читаю при фонаре «Воскресение», и вдруг приходит мысль — сделать песенку про воров в стиле Одесса-мама: «Как жили на Земле четыре вора…». Обхожу печи в балках и вскоре неожиданно для себя засыпаю.

В понедельник встал в 3 часа, подбросил дров в печь и снова свалился. С водогрейкой всё повторяется: форсунка постоянно гаснет. Бросаю затею с соляркой и решаю греть воду дровами.

В 13 часов иду готовить на обед оставшуюся половину цыпленка. Сколько надо его кипятить, — не знаю. Поварил 15—20 минут, попробовал, мясо показалось сырым. Поварил еще 20 минут. Через час после еды побежал на двор…

…И опять готовил дрова. Разжёг огонь под ёмкостью с водой, но костёр не разгорался и тлел до 21 часа.

Пытаюсь писать, но ничего не выходит, — только и занимался топкой печей. Заснуть не получается: то птицы по крыше скачут, то по трассе ездит вахтовка туда-обратно, да и тепло было (-20°).

…Подъём в 7 часов. После доедания цыпленка выхожу разжигать костёр под цистерной.

Из бака водогрейки слилось 8 вёдер горючего. Значит, потерял я всего 2—3 ведра. Закладываю под цистерну побольше дров, поливаю соляркой и поджигаю. В 10 часов разжигаю печки в балках: 5 печек — и все разные. В балке Ярка разгорается также плохо, как и у механиков. В Федином — горит хорошо, как и на кухне. А в нашем — капризничала всё время: возможно, из-за бачка со льдом, что я поставил на неё. Так и бегал от цистерны по вагончикам до 13:30.

Бригада приехала на вахтовке 03—50, значит, наша — была ещё в ремонте. Валя заболела, Гале выделили в помощники Ковалёва. Я пытаюсь намекнуть ей, что хочу есть, а она предлагает мне сготовить что-нибудь самому. Жую сухарь с джемом и иду работать. Влад посылает меня готовить паклю и конопатить швы.

— А демонтировать дефектные блоки не будем? — спросил я у него.

— Не будем. Я говорил с Лёней, он в курсе.

— Нашёл у кого спрашивать! Он что — главнее заказчика? — буркнул я и продолжил конопатить швы, что начал до выходных.

После часа работы я вспомнил, что оставил в балке механиков заряженное ружье. Зашёл за ним, и, поставив за вагончиками картонку в качестве мишени, трахнул по ней с 25 метров. Когда шёл назад, ко мне подбежал Степанов.

— Тебе что, делать нечего?! — возмутился он.

— Есть чего, — у меня перекур.

— Ну, вот и кури!

— Ну, я же не курю. Вот вместо курения взял и выстрелил. Проверял, можно ли из 12-го калибра выстрелить патроном 16-го…

Вопросов больше не было, и я конопатил швы до 16 часов. В это время Влад сказал, чтобы я собирался. Он расписал с Серёгой работу смен, посчитал мои отгулы, и их получилось 6… Поворот на Ларгу мы, конечно, проскочили. Пришлось возвращаться, чтобы высадить меня.

В общежитии я не торопился. Долго мылся, одевался, отъедался в столовой: все блюда были из крольчатины. Заглянул в клуб к Ильиничне и сказал:

— Наверное, я больше не буду заниматься. Одни девочки ходят. Какой толк?

Она ничего не ответила, и, когда я уходил, даже не попрощалась. Когда шёл из клуба, повстречал Бурана, и он меня узнал.

В среду с утра сортирую книги, готовлю две посылки к отправке. Одну беру с собой в Хородочи, так как в Ларге на почте нет ящиков. После обеда выхожу на дорогу и только уворачиваюсь от жутких порывов метели. За час «голосования» пропустил две машины из-за того, что не мог вовремя повернуться и стоял спиной к движению.

У столовой увидел знакомый бензовоз и пошёл к нему. В этот момент он тронулся и уехал. Зато неподалеку стояла вахтовка мостоотряда на базе «Урала», и в 15 часов я был в Хородочи. Пока ехал, придумал строфу: «К чему мне городские кривотолки и быт нетитулованных князей, когда в любом притрассовом посёлке имею я испытанных друзей».

В 8 комнате общежития, освоенной молодоженами, болтаю с Соней, и она кормит меня утиным супом. К чаю я вскрываю посылку от родителей с конфетами в коробках и кое-какими вещами. После обеда спел Соне пару песен, а позже в клубе мы позанимались композицией в бит-ритмах.

Заходим с Соней к Миричам. В ожидании Яны рассуждаем с Толиком о технике, что есть в мехколонне и у взрывников. Яна приходит с собрания месткома радостная: её посылают на повышение квалификации в родной город — Харьков. Соня — в восторге.

Пьём шампанское с коньяком, поём песни. Толик провожает Соню в «новый» дом в 22 часа. Меня Миричи укладывают у себя. Просыпаюсь ночью из-за возни их собак и жары. Яна выгоняет собак на улицу, а я скидываю лишнее одеяло.

В четверг Яна уходит в 8 часов, а мы долго завтракаем. В 9 захожу к Соне, но Влада не застаю. Она убирает с пола полушубок, видимо, он спал на полу. Когда пили кофе, зашла Аня. Договорились, что я буду переписывать на магнитофон музыку с пластинки Джеймса Ласта. Ключ от балка-лаборатории Лёни Аня взяла заранее.

Зайдя в балок, нахожу два письма для меня. Пишу дневник, пока Аня не принесла магнитофон. Записываем музыку, пьём чай и падаем в постель. В 17 часов она уходит на службу, а я пишу письма. В 20 часов Анюта возвращается и остаётся до утра.