Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

— Будем сниматься?

— А у нас есть своё… — ответил Арнольдов заносчиво.

— Мы сами попробуем, — добавил я.

С объективом-«портретником» я изрядно намучился: чтобы вместить фигуры в кадр, вжимался в стены, забивался в углы и щели. А фотограф КБО за мной посматривал, не скрывая неприязни…

Наконец, новобрачные расписались в акте. Исполняя ритуал, всей компанией едем на автобусе кататься в… аэропорт. Там тоже надо было отметиться шампанским, для чего я в поисках стакана обегал весь аэровокзал. Попутно болтал с Гариком о фототехнике и о успешной выставке его фоторабот в книжном магазине.

На свадьбе, проходившей в «Березке», тамадой назвался инженер по ТБ — Лидс. Началось всё неплохо. Торжественные тосты, «горько» и так далее. Я стараюсь заснять не только главных героев, но и интересные эпизоды. Когда кончается плёнка, начинаю танцевать то с Валей, то с Тапрыкиной.

…Вскоре ко мне пристал Иосиф.

— Пойдём со мной, — сказал он и потащил в 181-й вагон. — Я тут вчера понял: только один человек приближается к пониманию меня, — бубнил он по дороге.

— Катерина что ли? — спросил я.

— Алина!..

…Уговариваем Катерину и Алину пойти на свадьбу, тем более, что они были приглашены. На свадьбе гремят «Серебряные» в половинчатом составе, вторая половина — на свадьбе у грузин. Как объяснила Ольга Фирмина, заклинание — «не обижай, дорогой, озолочу…» — действует безотказно.

Беременная Никишина сидит за столом злая, ибо трезвая, и глядит, как я с Катериой после пары рюмок отплясываю шейк. Вскоре Катерина с Никишиной засобирались домой. Иосиф взял из ящика бутылку водки, я — початую бутылку вина, и мы отправились за девушками в 181-й вагон.

…Разгорячась, Катерина начала крыть всех и вся за «пир во время чумы». Я попытался остановить бурный поток матерщины, но она сразу «оскалилась и зарычала». Алина поддержала товарку в её «праведном гневе», и я стушевался: женщина всегда права…

Иосиф пошлил и клевал носом. Появился поддатый Серёгин и начал пороть сладкую ересь.

— Как я уважаю Сущевина! — говорил он с восторгом. — Какой он умный мужик! Как жаль, что у него всё так плохо выходит…

— Да, ему совсем немного осталось… — поддержала его Катерина.

Многозначительная обрывочность этих фраз, понятная кругу «своих», показалась мне фальшивой, и я удалился «по-английски».

В воскресенье с утра подговариваю Валю в 3-м балке — подругу новобрачной — накормить и напоить холостяков. В благодарность таскаем ей воду. Слушаем запись «Иисус Христос» вдвоём с певуньей Катюшкой…

В фойе клуба жду ребят на репетицию и слышу, как кого-то отпевают. Оказалось, — это Иосиф занимается этюдами. Наша репетиция затягивается…

В балке Степанова Жека справляет день рождения. Я дарю ему книгу А. Побожьего — первопроходца магистрали. Выпиваем с Мормоновым и другими «авангардистами».

В 20:30 веду Иосифа в гости к Рине — новосёлке. Он идёт нехотя, с единственным желанием — выпить. В 9 вечера Рина и Люда никого уже не ждали. Однако… Передвигаем стол к дивану и… понеслось: коньяк, десертное «Варна», коньяк из неприкосновенных запасов, танцы, похожие на борьбу самбо, но со сменой партнёров…

Вскоре я прилёг под бок мальчишки — сына Рины — на диван, Рина — валетом, к нам. Коротич с Иоськой легли на ковре на полу. Люда пыталась «навести порядок»: перейти с пола ко мне, но у неё ничего не вышло. Всю ночь они с Иосей жужжали, а их покрывала-драпировки гремели, как кровельное железо на крыше.

Утром по просьбе Рины обещаю прийти вечером.

…Главного инженера в ОГМ не видно. Чувствую, — болит горло, и захожу в медпункт. Температуры нет, лёгкие чистые, горло слегка воспалено.

— Полощите вот этим, а сейчас — на работу, — говорит врачиха и дает желтые таблетки.

В течение дня раз пять прихожу смотреть на кабину (вот работёнка!) — остальное время сплю дома. На обед — чай.

К вечеру выспался, начал соображать. В 17 часов еду на попутке в книжный. Новая продавщица в очках взялась штамповать букинистические книги. Видимо, Нина не приняла их, так как не умеет считать проценты. Сравнительно быстро меня отпускают, выдав за книги 19 рублей. На почте — бандероль с конфетами и учебником Розенталя от Леры. Попутно покупаю две бутылки вермута.

…В нашем клубе объявлены танцы. Заряжаю плёнку в «Зенит» и иду в клуб. На контроле показываю своё удостоверение корреспондента, а меня впускают за так. Сконфузился до покраснения лица. Снял 25 кадров, но, кажется, перфорация плёнки порвалась в самом начале.

В девятом часу беру вермут с конфетами и иду к Рине. В полушубке идти было жарко, и я расстегнул его. Остальные гости тоже только что пришли с концерта в «Пионере».

Хозяйка укладывает сына, мечется. Сидя за столом, вываливает всё на наши головы: впечатления от концерта, воспоминания об институте, об учебной тревоге («Ракеты!»), о заводе, о ревматизме, о совхозе, о куриной слепоте, о предложении дважды женатого редактора, о своевременном прозрении, о недоношенном сыне, о больном муже Саше…

Коротич подводит черту:

— С Сашей покончено!

Иосиф поддерживает: «Саша — такой-сякой, нехороший…».

Когда стали укладываться, Иося с Людой исподволь подтолкнули меня на диван к Рине, а сами расположились на полушубках на полу. Рина ворочалась, никак не могла пристроиться, а тем более — заснуть. От нее исходил жар нетерпения, и я почувствовал, прямо паника накатила, что должен уехать. Ничего не понимая толком, но подсознательно страшась последствий этой ночёвки, встал в 3 часа, оделся и выскользнул за дверь…

Наложение рук. Борцы за справедливость. Бюллетень. Что нас держит… Ночь с экономистом. Сексологические изыскания. Соратник Зорге.

…Один попутный «Магирус» проехал мимо меня, а второй — взял на объезде сопки. Дома двое: Гоша и Вова. Лёшки нет, — видимо, потянуло на подвиги. Спят при свете в жутком свинарнике. Я пью чай с конфетами из посылки, пишу дневник, но клюю носом. Ложусь на кровать Лёшки и с трудом засыпаю.

В 8 часов меня будит Гоша. В магазине берём у культурной чернявой продавщицы сыр, колбасу, масло. Дома — чай, и в 9 часов прихожу в ОГМ.

— Гена, ты где сейчас? — спрашивает главный.

— На автобазе, конечно, сторожу.

— А вчера?

— И вчера.

— А почему не показываешься?

— Как так? Я вчера после обеда раз пять был здесь.

— А, ну, ладно, — успокаивается начальник.

— Так что делать с кабиной? — спрашиваю его.

— Надо вывозить её сюда…

— Да, но там забили проезд — не проехать, не пройти…

Хожу за ним хвостиком ещё немного, но он от меня активно удирает.

Дома читаю Шукшина. В 11 часов захожу в электроцех на разговор с Москвой. Успокоил домашних: «Со мной все в порядке. Пишите номер моего вагончика на конвертах».