Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

Навещаю кабину, затем иду в кузницу и — домой.

Вова спорит с Гошей: нужно ли жить 300 лет. Резюме: «Человека держат в мире лишь личные связи с родными. Значит, всем надо жить долго». Заставляю Гошу писать письмо его попутчицам насчёт моих коньков, которые он оставил в поезде возвращаясь из отпуска.

На работе никого нет, и я возвращаюсь домой. Гоша и Вова тоже — «то явятся, то растворятся».

В 16:50 в бытовку ОГМ заходит гриппозный Вяковлев, спрашивает у экскаваторщика, как дела, и уходит болеть.

Дома ложусь спать до 18:30. Пью чай, готовлю одежду и фотоаппарат.

На занятиях в студии делаем разминку и этюды. Начинаем гонять сцены с Огневым — Валентином, Вороновой и Францевой, Алиной и Семенюшиной в ролях Валентины и её матери. Долго жду Иосифа по окончании репетиции, чтобы расспросить о вчерашнем, но он не торопится. Захожу к Катерине, отдаю книгу Шукшина, благодарю от имени всех прочитавших её. Возвращаюсь в клуб, а Иоси — уж и след простыл.

Дома чай, дневник, гитара.

В среду просыпаюсь в 7:45, и успеваю лишь хлебнуть чаю.

На работе главный опять спрашивает:

— Где был?

— На автобазе.

— Надо везти кабину сюда.

— Ага, — соглашаюсь я, стараясь подавить сарказм, и мы расходимся в разные стороны.

Посмотрев на кабину, иду домой, читаю газеты. В 10 часов получаю бандероль от Колибы: новые фотографии и мармелад.

…На работе Омаров показывает мне некоего Фаиса, предлагает сдать всё барахло ему и подписать акт сдачи-приёмки машины. Я приятно удивлён. Показываю ему, что где лежит и кабину на автобазе.

В 11 часов идём к Омарову.

— Вынести можно, — твердит он. — После обеда вынесем.

— А сейчас что делать?

— Сейчас мы работу вам найдём.

— А можно я выйду в ночь на прогрев машин? — спросил я. — У них людей не хватает.

— Ну, выходи либо прогревальщиком, либо сторожем. После обеда приходите выносить кабину…

Увы, я иду домой спать.

В 9 вечера меня будит Степанов и зовёт в 150-й вагон. Девочки рады, но чаем нас не угощают: у них сгорел кипятильник. Идём с ним в «особняк» к Люде. По пути застреваем в клубе: Катерина рассказывала залу о себе, о фестивалях авторской песни и пела сама.

…Люда простужена и встречает нас в постели. Тем не менее, пока мы смотрим новые журналы, мужественно организует картошку с колбасой и чай. Показываем ей наши фотографии. Она рассказывает о курьезных материалах Рины, о машине редакции, которую оформил на себя главный редактор Дребенюк, и вскоре мы уходим.

Дома балдею от весёлых Гошки и Вовки. Лёшку после двух бутылок коньяка забрала Светка. Гоша пришивает пуговицу к телогрейке — ему завтра на работу. Райлин поёт свои корявые шлягеры. В час ночи я всех выгоняю из кухни и пишу дневник до трёх утра.

…Утром на работе повторил Вяковлеву, что был в гараже и что кабину вынести невозможно.

— Возможно! — упёрся стоявший рядом Омаров.

…Я не появляюсь на работе до 13 часов. Отпрашиваюсь в медпункт, чтобы взять направление в поликлинику по поводу больного уха. Звоню в регистратуру, а моего врача нет. В ОГМ показываю Омарову направление к врачу.

— Раз тебя направляют, значит, дадут бюллетень.

— Да кто же его знает? — говорю я и ухожу домой.

Есть дома нечего, и я ложусь спать.

Вечером прихожу в комитет. Секретарь Серёга Горчаков меня ругает, наставляет на «путь истинный», приказывает активизировать работу.

В клубе занятия драмкружка проходят в кабинете Пресса. Когда кино кончается, все переходят в фойе, а я ухожу домой. Взяв направление к врачу и шампанское, направляюсь «лечить» Коротич.

Выпив шампанского, она просит у меня прощения за последнюю ночь, проведенную у Рины. Иосифа за его сводничество мы окрестили греховодником и совратителем. В комнате было тепло, батареи горячие, на улице падал снег, и я приступил к «лечению» больной наложением рук…

…Мне не давали спать уже с шести утра. Два бокала с остатками шампанского не устояли на подлокотнике дивана и упали под подушку. Через полчаса мы заснули. В 9 часов с трудом, нарушая свой же принцип «от мужика нельзя уходить из постели», «они» встали, сделали чай. Утопая в снегу и припорошившись снегом, я вынес на помойку ведро.

…Пьём чай с бутербродами с колбасой, одеваемся, а в 10 часов заходят Мормоновы. Они ждут Люду, чтобы поехать в аэропорт и сдать авиабилеты. Она вытаскивает мой шарф из-под своего халата, передаёт мне, и я в растерянности выхожу на улицу.

В поликлинике выясняется: мой врач принимает с 17 часов.

В книжном хотел посмотреть выставку фотографий Гарика, но её там уже не было. Зачем-то покупаю книгу о Первой русской революции.

…После бани заходим со Степановым и Жекой в «музыкальную шкатулку». Я чищу селёдку, парни смотрят книги. Тапрыкина с подругами суетятся, накрывают на стол.

Пообедав в весёлой компании, ухожу на остановку автобуса возле суда, остальные идут в посёлок пешком. Из здания суда выходят борцы за справедливость — бригада Алёшина, долго совещаются и уходит в сторону почты.

…Дома Гоша взахлёб излагает ход забастовки на третьем прорабском участке. Едва ли найдётся кто из начальства, не побывавший у ребят для увещеваний. Все им сочувствуют, кроме Степанова. Влад против забастовок…

Макар тащит меня к кассе за зарплатой. Я увиливаю — мне надо зайти в ОГМ за расчётным листком. Получаю выговор от Омарова за плохой обогрев воды. Объясняю ему, что этой ночью не дежурил «по болезни».

В поликлинике жду свою очередь с пяти до семи. Мне быстро прочищают ухо, но со справкой вышел конфуз.

— Задним числом выписать бюллетень не могу, — сказала врач.

— Но ведь вчера вас не было.

— Не было.

— А я не работал со вчерашнего дня.

— Ну, и что?

— Дайте документ.

— Не могу.

— Два дня прогулов.

— Ничем не могу помочь.

— Дайте справку.

— Не дам.

— Но я же не работал.

— Ну, сейчас-то вы можете.

— Не могу, сегодня пятница, работа кончилось. Дайте справку за два дня.

— Не дам.

— Ну, спасибо!

…Дома все двери нараспашку. На столе, в салоне, на книгах — нарезанный хлеб, пустая бутылка из-под бормотухи, три рюмки. Под одеялом с головой — Гошка в отрубе.

Собираюсь писать дневник, но заходит Степанов.

— Не пойти ли нам в гости? — говорит он задумчиво.

— Идём, — недолго думая, говорю я.

Беру кассетник, и мы идём к Люде. На её дверях находим записку: «Ушла к Мормоновым, буду в 10 или зайди, встреть». Мы остаёмся, выпиваем по бокалу шампанского, едим старую варёную колбасу, пьём чай. Я пишу записку: «Я в 34-м вагоне. Подожди завтра до 10 вечера или заходи в гости».

К нам в балок заходит Виктор, Гоша проснулся, и у нас начинается спор о том, что нас здесь держит. Каждый приводит массу причин, удерживающих нас в этом бедламе. Я доказываю, что нас держат здесь честолюбие и привычка. Только Вовка со мной согласился…