Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

Только сейчас я узнал о существовании целевого вклада. Но мне он не «светит».

В 15 часов почти все разбрелись и собрались лишь к 16-ти. Не дождавшись главного, выпиваем по 50 г водки, и я ухожу.

Дома умываюсь с головы до ног и заваливаюсь спать. Просыпаюсь в 9 вечера. Гошка с Вовкой стирают, а Лёшку увели на чью-то свадьбу.

Отношу «Практику» на место. Влада мучает жуткий кашель, очевидно, он простужен. Но не видно, чтобы он как-то лечился…

Ребята стирку закончили и предлагают отметить это «пробой» коньяка. Я замачиваю свои вещи и присоединяюсь к застолью. К Вовке заходит невеста — Миленкова, я ухожу в «спальню» и ложусь на кровать.

После ухода гостей прибираюсь, стираю штаны, свитер, который весь расползся. Гошка делится своим открытием: «Она его (Вову) совсем не любит». И откуда он всё знает?

В воскресенье с часу до пяти утра описываю 25-е, 26-е, 27-е февраля. В 12 часов приходит Лёшка с усатым дружком и бутылкой коньяку. Я участвовать в их компании был не готов. Через час пришёл шумный Синаев, а его энтузиазму я противостоять не мог. Друзья хорошо смеются, вспоминая вчерашнюю свадьбу: кто приставал к Томке (жене Морейко), кто (Боткин) кому (Красуне) дал в глаз и исчез, как дед жениха гонялся за Синаевым…

После пары тостов вспомнили о пирамидах Хеопса и Хефрена, о фотоаппарате, который у Синаева «украли» в Египте, и, как сейчас вспомнилось, о его продаже за 30 долларов, отсняв перед тем 5 пленок слайдов.

Они уходят, а я достирываю бельё и пишу дневник, заполняя по памяти пробелы 18—28 января. Гошка с Вовкой работают на котловане будущей водопропускной трубы.

Захожу в балок к Степанову, прошу Владимирского поставить «Кругозор» с записями Кренстона («Паяцы») и других. Обсуждаем голоса певцов, попивая шампанское. Мне вручают гитару и…

Заходит Степанов, больной и усталый. Все суетятся, чтобы его устроить, а я пою свою свежую — про шофёров Северной трассы:

Здесь рассветы окутаны дымками,

Звезды бледные в небо уплыли.

По АЯМу бредут невидимками

Многотонные автомобили…

Их ведут осторожные люди,

Лица их напряженно-спокойны…

Что там, что там за сопкою будет,

За туманом, за бликом оконным?..

Особого восторга песня не вызывает. К тому же приходит Вовка (с бутылкой водки) и ругает меня, на чем свет стоит, за выпитую сегодня днём заначку. Кое-как оправдываюсь визитом Синаева…

Дома Гоша меня спрашивает:

— Что бы это значило? Валя меня звала к себе в 7-й вагон на пьянку. Это знак?

— Ну, да. Возможно, — подтверждаю я, не вникая.

— Знак, но скорее восклицательный: «Внимание, осторожно!», — отвечает он себе.

— Ну, тогда правильно, что не пошёл.

— Да уж, хрен с ней, с Валей… — согласился он, окончательно успокаиваясь.

Только я сел за письма, как опять появился Синаев и поделился радостью:

— Я два дня уламывал Наташу из 61-го балка, и вот, наконец, свершилось! Да, это было! До чего ж она хороша в постели! На такой надо жениться. Может, женюсь…

Долго слушаем разглагольствования Синаева, пока Гоша не встрепенулся.

— Замотал ведь всех! Отдохни… — осадил он болтуна.

— А, ты приходи ко мне в полночь — заполночь, пей чай, но сахар не трогай, — сказал Синаев и раскланялся.

В суд не подавать. Поэт-кочегар. Финская куртка. Подъёмные краны. Фото скрытой камерой. Подарочный альбом. Электробудильник. В ночном.

1 марта. Утром на работе меня долго никто не вспоминает. Помогаю завести автокран: грею воду и поддон двигателя, а основную работу делает Витя Чекурин. Одной рукой он проворачивает несколько раз заводилку, и мотор ЗИЛа заводится. Долго слоняюсь без дела.

Ухожу через автобазу на сопку за багульником. На обратном пути натыкаюсь на Осемчука, но загораживаюсь букетом из багульника. Наблюдаю, как Боря, «насилуя» кран, поднимает на пилораме огромную пачку досок.

В бытовке главный отчитывает тихого Мишу «из колхоза»: вчера он ездил в нетрезвом состоянии на своем «Кировце». Главный с Забойниковым поймали его у остановки автобуса. Вызвали на скандал. Тогда Миша был не один, и поэтому чувствовал себя сильным. Позже главный нашёл Мишу с друзьями уже в ОГМ. На приставания Забойникова Миша ответил ему оплеухой, тот — ему. Главному в этой сцене досталась пощечина. Ну, и обоим друзьям Миши досталось не меньше.

— Вот сейчас пусть коллектив решает, подавать на него в суд или нет, — сказал главный механик.

Собравшиеся долго судачили, пока в бытовке не осталась тройка энтузиастов. Она-то и решила: не подавать.

…Получаю задание от Омарова заняться воротами.

— Чтобы к вечеру ворота стояли! — сказал Саша строго.

Когда он же показывал мне, как завязывать петлю на тросе, кузнец Жук ни с того ни с сего кивнул на меня и закричал, брызжа слюной:

— Этот — бл…, му… ла даже трос завязать не может!

Тем не менее, моим тросом мы с Лёхой Гасиловым прицепили к «Беларуси» две трубы у «финских» мастерских и притащили их к воротам.

Выпив в обед чая, пытаюсь соснуть. Но явился Егоров и сообщил:

— Ты должен быть освобождён от работы для проведения рейда по санитарии. Алина сказала, что приказ уже напечатан, и его должен лишь подписать начальник. Приходи завтра до 8 часов, Серёгин будет на месте и подпишет.

…В ОГМ Хорьков с нашей помощью отрезает сваркой от листа 10 мм железа два куска 150х100 см для опор ворот.

— Что делать дальше? — пристаю я к главному: — Сварки на улице нет, а сваренная в кузне конструкция в дверь не пройдет.

— Как так? Всё можно сделать, всё сделаем, возьмём краном…

Греясь в бытовке, упрашиваю Гасилова христа ради подтащить железо к трубам. Причём, сам укладываю один тяжеленный лист на другой. Указываю главному на плохое качество ям, их постоянно засыпают колесами проезжающие рядом машины. Он даёт распоряжение почистить их лопатами, чтобы завтра с утра начать установку ворот. Надо бы закрыть ямы большими листами железа, да только таких листов я не нашёл и предложил накрыть их бетонными конусами. Но крана для их установки не было…

Дома таскаем с Лёшкой воду в бочку, сбрасываем снег с крыши и засыпаем им грязь у вагона. Пока Гоша ходил за коньяком и поражался умению продавщицы Ларисы отрезать ровные веса сыра и колбасы, появился Митя.

— Что пишешь? Где магнитофон? Не дашь ли мне его на вечер? — заунывно спрашивал он…

За ужином с коньяком Гошка рассказал, как они вкалывали на трубе и смонтировали 15 бетонных «колец». С главным инженером и прорабом соревновались в сгибании монтажных петель ударами кувалды: он — за 14 ударов, главный — за 17.

После ужина начинаю писать поздравительные открытки своим женщинам. Но приходит Тимошин Олег и представляет нам Наземкина — начинающего поэта из Ларги, — работающего, как и положено начинающим, — кочегаром. Олег расспрашивает поэта, как его обворовал сосед по комнате, и уходит, оставив его на ночёвку. Тот долго рассказывает, как он с коллегой Нальковым готовил выступление своей агитбригады к конкурсу… Разговоры утихли только после Лёшкиного окрика, и я принялся сочинять поздравления…